О графической маркированности художественного текста

Графическая выразительность художественного текста проявляется традиционно с помощью шрифта (курсив, жирный шрифт, крупный шрифт и т.д.), а также с помощью более творческих графических приемов. К явлениям графической маркировки (графические сдвиги) можно отнести: особенности шрифта (крупный, жирный, курсив, мелкий и др.); специальные значки (звездочка и др.); квадратные скобки; окказиональное употребление дефиса; полное отсутствие знаков препинания.

Однако для анализа текста важно прежде всего не внешнее графическое оформление текста, а маркированность текста, связанная с его композиционным строением. Г.Д. Ахметова пишет: «Очевидно, возможно говорить о графическом словесном ряде как компоненте языковой композиции. Он может быть использован как средство выделения (композиционно-графической маркировки текста) реплик персонажей, т.е. налагается на прием субъективации, усиливая его, но в целом функции графического словесного ряда значительно шире» [2, с. 86].

Интерес вызывает окказиональное употребление дефиса. Г.Д. Ахметова приводит примеры употребления таких дефисных написаний, в которых пунктуационно объединяются в единое целое слова в предложении: «Как-дерево-машет-рябина» (Марина Цветаева); «снять-нельзя-абсолютный-запрет» (Ольга Сульчинская); «Нам, урусам, нам, медведям, / всё равно, куда мы едем: / куда едем, там и будем – раньше-позже-никогда» (Виктор Строчков); «Возвращался. Весь вечер один-по-аллеям-гулял…» (Виктор Соснора).

В работе Г.Д. Ахметовой отмечается, что отсутствие традиционной пунктуации при выделении прямой речи может привести к смещению (сдвигу) в языковой композиции. В результате происходит контаминация форм субъективации – речевой и конструктивной. Например, это выделенная лишь курсивом (а не пунктуационно) прямая речь, как в прозе Е. Добровой: «Вот ты отказалась, назидательно сказал Родион, а узбеки уже уехали. Но видишь, ты видишь, как хорошо получилось?» [3, с. 156]. Графический сдвиг (устранение обычных для выделения прямой речи знаков препинания, курсив), конечно, влечет за собой грамматический сдвиг. Таким образом, предложение структурно приобретает вид сложного.

Стилистически прямая речь может присутствовать, но синтаксически это уже не будет предложение с прямой речью, это уже сложные бессоюзные предложения (в некоторых случаях появляются союзы), части которого часто не согласуются друг с другом, несколько разобщены.

Можно назвать многих русских писателей, в чьем творчестве используется графическая маркированность: В. Дегтев, Ю. Давыдов, А. Королев, Ю. Красавин, П. Лукьянов, Г. Сапгир, А. Слаповский, И. Стогоff и др.

Г.Д. Ахметова пишет: «Композиционные функции графических сдвигов разнообразны: выделение как собственно прямой речи, так и невыделенной прямой речи; выделение внутренней речи; указание на точку видения автора-повествователя; объединение с межтекстовым словесным рядом; интонационное выделение; особенности произношения» [1, с. 18]. Например, в прозе Е. Добровой: «невинные глаза, ухмылка хулигана Квакина – знать ничего не знаю и знать не хочу – Марина зарывает не донесенные до адресатов последних двух домов – фу, надоело! – пачки бесплатных «Экстра-Эм» и «Всего Северо-Запада» [3, с. 113];

Можно сделать вывод, что графическая маркировка художественного текста становится стилевым признаком современной прозы. Данное явление можно считать тенденцией в современной русской прозе, поскольку подобные процессы наблюдались и в прозе 80-90-х годов, а также (хотя и в меньшей степени) в прозе XIX в. Следовательно, речь идет о традициях в построении художественного реалистического текста, одной из важнейших композиционных особенностей которого является графическая маркированность.

Литература:

1. Ахметова Г.Д. Живая графика // Ученые записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского. Серия «Филология, история, востоковедение» / под общ. ред. Г.Д. Ахметовой. 2011. № 2 (37). С. 18 – 23.

2. Ахметова Г.Д. Языковые процессы в современной русской прозе (на рубеже XX – XXI вв.). Языковые процессы в современной русской прозе (на рубеже XX – XXI вв.). 168 с.

3. Доброва Е. А под ним я голая. М.: АСТ: АСТ МОСКВА; Владимир: ВКТ, 2009. 286 с.