Функционально-семантические особенности использования имен собственных в поэтических текстах Николая Алешкова

Исследуя ономастикон поэтических текстов Николая Алешкова, мы выявили 1200 онимов, которые были использованы поэтом. В своем подавляющем большинстве (680 единиц) они относятся к антропонимам.

В ономастическом пространстве рассматриваются классификации имен собственных по различным признакам. Для текста оказывается важна классификация, позволяющая отобразить имя собственное как структурный элемент художественного текста. Для исследования антропонимов в поэтических текстах Николая Алешкова необходимо обратиться к словарю, наиболее полно отражающему предпочтения русских поэтов начала прошлого века. Мы использовали «Словарь русской поэзии XX века: Словарь личных имен» [Григорьев, Колодяжная, Шестакова 2001: 20], в котором представлено описание проприальных единиц, совпавшее с нашим видением классификации. Данную типологию собственных имен мы взяли за основу, так как считаем, что язык поэзии ХХ века наиболее приближен к языку поэтических текстов автора, к его идиолекту. Нами рассмотрены элементы ономастикона стихотворений Николая Алешкова: а) имена реальных лиц 64 % (434 единицы) — личные имена, отчества, фамилии, псевдонимы, прозвища. В стихотворениях Николая Алешкова обилие реальных антропонимов: Борис Годунов, Гришка Распутина, Сталин и др.;б) имена вымышленных лиц (нереальных) 21 % (143 единицы) — литературных героев, мифологических имен, фольклорных персонажей, например: Афродита, Добрыня, Иван-дурак и др.; в) теонимы 2 % (13 единиц) — имена божеств в политеистических религиях, например: Фемида, Эрос и др.; г) культонимы (культовые имена) 9 % (61 единица) — Бог, Всевышний и др; д) агионимы 4 % (29 единиц) — имена, связанные с монотеистическими религиями, например: Адам, Иоанн и др.

Обратимся при этом к некоторым теоретическим положениям, ссылку на которые важно сделать при изложении этой части материала.

Очевидно, что имена существительные, кроме референтного значения, имеют еще и вторичное. В художественном тексте антропонимы становятся актуализаторами его смысловой наполненности, являются связующим элементом реалий авторского мира поэта: воспоминаний, исторической реальности, культурного пространства.

Исследуемый антропонимикон формирует интегративную систему языковых единиц для создания художественных произведений с закономерностями функционирования антропонимов в произведениях автора.

В ономастическом постранстве поэзии Николая Алешкова нами выделены и рассмотрены имена реальных лиц, которые обладают высокой частотностью, имеют сильную позицию в тексте, выявленную в ходе анализа его произведений, и являются изобразительным и хронотопоформирующим средством поэзии автора. Исследуемые антропонимы — важная смысловая и текстопорождающая единица, смысловая веха в организации поэтического произведения.

Подгруппа антропонимов, включающая имена литературных деятелей, писателей, поэтов, является самой многочисленной из всех обнаруженных в анализируемых поэтических текстах автора. Она представлена 127 единицами. Это имена русских, татарских и европейских литературных деятелей, писателей, поэтов, которые в текстовом пространстве Николая Алешкова становятся компактным и сжатым источником историко-культурологической информации: Белла Ахмадуллина, Анна Ахматова, Александр Блок, Андрей Вознесенский, Максимилиан Волошин, Владимир Высоцкий, Лилия Газизова, Александр Герцен, Герман Гессе, Александр Грин, Сергей Есенин, Михаил Лермонтов, Булат Окуджава, Григорий Поженян, Александр Пушкин, Николай Рубцов, Игорь Северянин, Александр Твардовский, Василий Тредиаковский, Хасан Туфан, Василий Шукшин, Поль Элюар, Антуан де Сент-Экзюпери и др.

Большинство антропонимов этой подгруппы используется поэтом однократно, но встречаются такие, которые употребляются в сильной позиции и обладают высокой частотностью: Антуан де Сент-Экзюпери, Лилия Газизова, Александр Герцен, Александр Грин, Максимилиан Волошин, Владимир Высоцкий, Сергей Есенин, Булат Окуджава, Николай Рубцов, Василий Тредиаковский, Василий Шукшин.

Отметим особый интерес Николая Алешкова к творчеству Сергея Есенина как основателя нового литературно-художественного течения в русской поэзии XX века — имажинизма (под имажинизмом мы понимаем «декадентское литературное направление в английской, американской и русской поэзии начала ХХ в., утверждающее, что цель творчества состоит в создании отдельного образа» [4], на что указывает частота употребления антропонима (14 текстов и 18 словоупотреблений). Заметим, что анализируемый нами антропоним употреблен в заглавии стихотворения, что указывает на сильную позицию в тексте данной ономастической единицы [5, с. 89]. Так, антропоним, употребленный в заглавии, является «надтекстом», «минитекстом», с которого начинается декодирование смысла произведения. Антропоним Есенин употребляется автором в качестве посвящения (1 раз), в качестве эпиграфа к разным стихотворениям (6 раз) и в самом тексте (10 раз).

Прецедентное имя Есенин сопровождает Николая Алешкова на протяжении всего творческого пути. Уже в раннем периоде его творчества имя собственное Есенин служит образцом поэтического вдохновения автора («Билось сердце его обнаженное, в нервном пульсе билось стихами») в стихотворении «Сердце поэта» [2, с.13], посвященном «Памяти Сергея Есенина».

В стихотворении «В Константинове», где на родине поэта «под тальянку песня пелась, а в песне той звенела Русь», антропоним Сергей Есенин, выступая в номинативной функции, служит для создания целостной картины «праздника возвращенья к родной бревенчатой избе»: Возникли в музыке осенней/черты знакомого лица,/как будто встал Сергей Есенин/у деревянного крыльца [2,с. 34].

В контексте антропоним Сергей Есенин создает зримый образ поэта, чья судьба неотделима от его малой родины и России.

Именем собственным Есенин сопровождаются рассуждения поэта о «тайне творчества» в разделе «Упасть зерном» в стихотворении «Нескладухи»: Есенин не писал о хлеборобах. /Писал — чудак! — о собственной душе…/Но вот что интересно — хлеборобы/ Есенина читают, нас — увы… [2, с. 98]

Первый раз антропоним Есенин употребляется с апеллятивом «чудак» в значении «тот, чье поведение отличается странностями, чьи поступки вызывают недоумение, удивление» [4], который передает эмоциональную оценку объекта, с непроизводным простым междометием увы, выражающим эмоциональное состояние поэта, сожаление. Второй образует метонимический перенос, что устанавливается благодаря предикату-клише Есенина читают (то есть читают его стихи, произведения). Таким образом, антропоним выполняет экспрессивную функцию, эксплицируя элемент «сожаление» через интенцию поэта.

В стихотворении «Привет, Москва!», где «сплошь чужие лица», показано отношение Николая Алешкова к «нерусской столице»: Застыли Пушкин и Есенин,/как чужестранцы на Тверском [2, с. 228].

Объединяющая двух поэтов формула «Пушкин и Есенин» воспроизводит реалии сегодняшнего дня: Москва! Как мало в этом звуке /осталось русского. Увы… [там же].

Образность контексту придает сравнение. Логическая структура тропа в данном стихотворении представлена следующими элементами: элемент А является предметом сравнения (в качестве предмета сравнения выступает метонимическое сочетание застыли Пушкин и Есенин, следует отметить, что речь идет о памятниках Пушкину и Есенину) и обозначает объект, свойства которого автор выясняет с помощью сопоставления с другим объектом; второй объект является элементом В в структуре сравнения, представляя собой эталон сравнения (чужестранцы). Так, контекстуальные партнеры — чужестранцы в значении «граждане какой-то страны по отношению к другой стране» [4], застыли в значении «стали неподвижными» [там же] актуализируют авторскую сему «чужой» в содержании рассматриваемой единицы и эксплицируют не только номинативную, но и экспрессивную функции.

В строчках, посвященных «Алексею Кознову, односельчанину, поэту, музыканту» фамильный антропоним Есенин в однородной конструкции с именами собственными Рубцов, Пушкин выполняет коммуникативно-стилистическую функцию, где имя является способом указания на персонаж: Нам Рубцов, Есенин, Пушкин/откликаются в веках [2, с. 251].

Обращает на себя внимание порядок употребления имен собственных, что связано с позицией рифмы.

Эпиграфом к главе «Блудный сын» в поэме «Орловское кольцо» имя Сергей Есенин используется в эпиграфе «к тридцати годам перебесясь…».

Намечается общее в судьбах поэтов: Несется поезд. Жизни половина/осталась за спиною. Погоди!/Нет у тебя ни друга и ни сына,/и неизвестно — что там, впереди [там же].

Неустроенность, неопределенность («К очагу семейному на выстрел тебе уже давно заказан путь», «Мать писем ждать твоих устала») передается стихами Сергея Есенина, которого тоже, как и Николая Алешкова, «другим на родине запомнили — веселым, откровенным, молодым». /Я твой срок земной, Есенин, прожил дважды. /В третий раз хочу поспеть./Ты один помазанником Божьим/за Христом с рожденья шел на смерть [3, с. 76].

В цитируемом контексте через антропоним Есенин проступает оценочно-экспрессивная коннотация: наличие перед именем собственным лично-притяжательного местоимения твой. Через личное местоимение ты открывается функция антропонима Есенин как идентификатора «своего». Так, антропонимом Есенин в данном контексте передается глубинная сема-экспликатор авторского отношения к герою — «друг». Через словосочетание помазанник Божий прослеживается почтительное обращение и уважение Николая Алешкова к Есенину. Таким образом, антропоним Есенин для поэта — это имя собственное, называющее единомышленника, друга. Данная антропонимическая единица выполняет характеризующую функцию.

Отметим, что контексты с антропонимами Есенин, Сергей Есенин, С. Есенин обладают высокой коннотативной наполненностью, контекстуальной многофункциональностью, что позволяет отнести антропоним к разряду поэтонимов текста Николая Алешкова.

Мы не выявили в поэтических произведениях автора трехсоставного официального имени Сергей Александрович Есенин. Это позволяет прийти к выводу о том, что поэт воспринимает Есенина как соратника по творчеству, несмотря на разность эпох.

Отбор антропонимов в конкретные поэтические произведения осуществлялся автором мотивированно, в соответствии с замыслом. Антропонимы в поэзии Николая Алешкова приобретают коннотации согласно авторской интенции. Избирательный подход в употреблении антропонимов относится к идиостилевым чертам поэта.

Литература:

1. Алешков Н. П. Орловское кольцо. Стихи, поэма. — Казань, Татарское книжное издательство, 1988. — 86 с.
2. Алешков Н. П. Сын Петра и Мариши. Стихи. — Казань: Татарское книжное издательство, 2005. — 287 с.
3. Алешков Н. П. Свет небесный: Стихотворения. — М.: «Московский писатель», 2007. — 128 с.
4. Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. [Электронный ресурс] URL.: http://enc-dic.com/efremova/ (дата обращения 25.07.2015)].
5. Лукин В. А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа. — М., 1999. — 192 с.