Сатира в творчестве Василия Шукшина

Истинный талант всегда рождает отклик. После публикации первых сборников рассказов «Сельские жители», «Там вдали» и появления на экранах фильма «Живет такой парень» Шукшин-прозаик оказался в атмосфере неустанных споров, разногласий, борьбы мнений вокруг его творчества.

Творческий путь Шукшина — это даже не восхождение, а стремительный взлет к зрелости художнической мысли, мудрости. Шукшина как художника задевали любые жизненные проявления, он не делил увиденное и услышанное на основное и побочное, а считал, что все, что есть в жизни человеческой, заслуживает, чтобы перейти на страницы рассказов и в кадры фильмов. [1,с.6] Если брать только литературную сферу его деятельности, то вклад его весьма значителен. Перу писателя принадлежат 2 романа, 6 повестей, множество рассказов и книга публицистики.Чем бы ни занимался Шукшин, где бы ни раскрывалась богатая натура художника, творчество его удивительно цельно. «Сельские жители», «Земляки», «Характеры» — так называются три ключевых его сборника, запечатлевших эволюцию мастерства и мысли писателя — от наблюдений к решению проблем русского национального характера.

Уже в первом сборнике рассказов читателя подкупала искренность авторской интонации, сопровождающаяся то открытой веселостью, то ироничностью, которая в дальнейшем перерастает в язвительно-саркастический комизм («Печки-лавочки»). Персонажи Шукшина — люди вполне зрелые, сложно-противоречивые, совершенно лишенные чувства альтруизма. Писателя интересует натура в ее социально-нравственном разрезе, при этом экономические, бытовые проблемы проходят по переферии повествования. [2, c 49]

Следующий — этапный сборник новелл «Характеры» (1973). Здесь писатель сосредоточил внимание на так называемых «чудиках», «странных людях». Однако странность их не внешнего толка. У них особый строй души, особое видение мира. С шукшинскими героями нередко случаются чудеса. А, как известно, чудеса происходят прежде всего с людьми талантливыми — ведь чудо творят натуры незаурядные в моменты высокого озарения.

Негодование писателя вызывали такие пороки как бюрократизм, самодовольное чванство мещанина, нахрапистость приобретателя, душевная глухота, прикрываемая флером «культуры»; начитанности. Высмеивая эти человеческие пороки в образах тех, кто отмечен внешней значительностью при внутренней пустоте, автор создает целую галерею типов — Глеб Капустин («Срезал»), «государственный человек» Князев («Штрихи к портрету»), непробиваемая вахтерша в больнице («Кляуза»). Что, например, питает ядовитую месть «знатным» землякам «начитанного и ехидного» Глеба Капустина? Ощущение полуобразованности и самонадеянности тех, кого он с блеском, красиво «срезал». [3, с.53]

В.Шукшин — призванный мастер комических сцен и характеров (например, «Миль пардон, мадам!»). Предоставляя своим героям полную свободу самовыражения, Шукшин угадывает скрытые возможности характера, который в своем развитии разрушал возможные попытки ограничить его. Действие в рассказах Шукшина протекает на «грани» комедии и трагедии.Сатирические произведения последних лет как бы собирают воедино замеченные ранее отрицательные явления, факты. [4, c. 83]

В 1974 году выходит в свет первая его сатирическая повесть «Энергичные люди», затем в этом же году «Точка зрения»; в 1975 году «До третьих петухов». С выходом в свет этих повестей речь может идти о новом жанрово-стилевом качестве в самой эстетической системе писателя. Это не просто шаг вперед в биографии писателя, а начало нового этапа, который в критике получил название «феномен Шукшина». Особенно наглядно это раскрывается на примере двух произведений Шукшина — «Энергичные люди» и «До третьих петухов».

Нарочитая незатейливость сюжета «Энергичных людей» как раз и служит тому, чтобы полнее раскрыть быт и нравы мещанско-торгового подворья. Писатель не только описывает поведение персонажей дома и на службе, их очередные плутни, но последовательно и точно воссоздает стихию языка героев, фиксирует их образ мышления. Здесь вроде бы все обыденно, буднично, привычно и оттого страшно. Сдержанно клокочущая ярость пронизывает ткань повести. Перед читателем проходят не закоренелые злодеи и преступники. «Энергичные люди» — не тунеядцы, не бездельники, а искривленные натуры в стремлении «жить как люди». Скудность души они компенсируют туго набитыми шкафами.

В повести два типа людей: первые — Аристарх, Брюхатый, Лысый...; вторые — жертвы «энергичных» — простой человек, мрачный крановщик.... Правда, многие из них стали жертвами из-за своего безволия, слабости. Простой человек раболепствует перед «энергичными»; мрачный крановщик, устроив дебош в чужой квартире, внутренне примирился с образом своей разгульной жены-спекулянтки. Таковы плоды деятельности «энергичных»; развеселого жития их и... последствия бесхарактерности.

«Энергичные» агрессивны, воинствующе бездуховны, уверенны в своей безнаказанности. «Деловые люди», как они себя называют, мыслят точно, практично, определяя цель жизни грубо материально: в цифрах, количествах, вещах. Бухгалтерию ведет Брюхатый: «Я имею трехкомнатную квартиру,- Брюхатый стал загибать пальцы,- дачу, «Волгу», гараж... У меня жена, Валентина, на 17 лет моложе меня.»..

Создается полное представление о способе мышления, жизненных целях экономических воротил; психологический портрет самых заурядных спекулянтов. Брюхатый очень высокого мнения о своем уме: «А у меня — голова... Это ведь тоже как деньги.. А со мной все мое богатство — тут!- Брюхатый ударил себя кулаком в лоб. — Хвастать не буду, но... прожить сумею».. [5, с 169]

Может показаться, что именно в подобной жизнедеятельности, активности, самоуверенности — секрет материального благосостояния «деловых» людей: теоретик Аристарх Кузькин так и думает, утверждая, что общество живет и процветает только благодаря его экономическим «импровизациям»: «Всякое развитие общества живет инициативой... энергичных людей». Но так как у нас — равенство, то мне официально не могут платить зарплату в 3 раза больше, чем например, этому жлобу, который грузит бычки. Но чем же возместить за мою энергию? Все знают, что я — украду, то есть те деньги, которые я, грубо говоря, украл, — это и есть мои премиальные. Это мне дают по негласному экономическому закону».

Мимикрия, вживание «энергичных» в экономические отношения, обусловили устойчивость их психологических черт:развязность, наглость, самомнение. Но в первый раз Кузькин спекулировал автомобильными покрышками, и сейчас у него в передней «несуществующие» покрышки: их нигде не делали, они никуда не поступали. «Экономический феномен» и все. Чичиков работал, конечно, примитивно — хотя природа жульничества и спекуляции — одна!

Появление милиции, которым завершается повествование, отвечает нашему внутреннему требованию немедленного наказания спекулянтов и жуликов. Однако, учитывая опыт Брюхатого, хитрость «большого демагога» Кузькина, их жестокость, конкретность мышления начинаешь думать, насколько реален финал: а вдруг «энергичные» в огне не сгорят, в воде не утонут?

Программа жизни энергичных вывернута писателем наизнанку. Сатирик не казнит, не обличает, он развенчивает изнутри привычные устои жизни людей, чья энергия направлена на то, чтобы гарантировать нахрапистостым потребителям стабильность, вернуть утраченную иллюзорную гармонию. Понятие «хорошо устроиться в жизни» они толкуют довольно узко: окружить себя комфортом и сытостью. Так сатирик продолжает разработку одной из вечных тем: обкрадывая других, человек прежде всего обкрадывает себя. [6 c. 96]

От незатейливых рассказов, «случаев из жизни», писатель переходит к синтетическому жанру повести-сказки, сатирическому гротесковому изображению отрицательных явлений современной действительности. [7, c.9] Итоговая книга сатирической прозы Шукшина — необыкновенно глубокая по своей проблематике сатирическая повесть-сказка «До третьих петухов» («Сказка про Ивана-дурака, как он ходил за тридевять земель набираться ума-разума»). Фантастический план сказки переплетается с реальным. Действие начинается в библиотеке; сказочные и литературные герои свободно владеют современной речью, мышлением — автор материализирует их по образу и подобию современного человека. «Коллектив» героев пытается приобщить Ивана-дурака к разумной деятельности, вернуть его в ряды из того особого положения, в котором он пребывал все сказочное время. И хотя всем надоел вечный вопрос об Иване-дураке, радикальные меры — выгнать! — не устраивают собрание.Все полагают, что вполне достаточно реабилитирующей Ивана бумаги — справки, которая, подтвердив его разум, освободит героя от исторической и легендарно-сказочной вины. Возвращение Ивана в ряды умных существенно изменит многое: после восстановления справедливости Ивану предстоит действовать без посторонней помощи, например, добрых волшебников. Став умным по справке, (а получить ее он мог давно!) Иван должен будет разделить общую судьбу: его примут всерьез, оставив разные коварства, злые шутки. Всеобщее признание умным сулит Ивану блага, в частности, раскрепощение его талантов, свободу действий. Но превращение Ивана в умного не обойдется без необратимых утрат: Иван навсегда потеряет свое обояние, своеобразность. Правда, потеряв свои сказочные свойства, Иван приобретет самостоятельность, он будет принимать решения, распознавать добро и зло, сражаться с кривдой. Вечная тема — борьба добра и зла. Разрабатывает ее Шукшин с едким сарказмом, выводит на сцену людей, «ожиревших» душой, способных только потреблять. [8, с. 73]

Сказочная атрибутика сохраняется как фон, деталь, оттеняющая современное мышление. Например, практичность Бабы-яги, которую Иван устраивает только как «полный дурак» или просто «бесхитростный».

Горыныч — о трех головах, как и положено в сказке, но каждая из его голов думает и действует по-своему, символизируя некую троякость, полную неожиданностей:

«Головы покачались и сказали:

Первая: — Хамит!

Вторая: — Дурак, а нервный!

Третья: — Лангет! [9, c.7]

В поле зрения голов находиться всегда опасно: головы излучают жестокость, коварство. Горыныч тоже предпочитает использовать Ивана-дурака, послушного, покорного.

Поединок Ивана с чудовищами сводится для героя к защите собственной жизни. Природная смекалка, юмор, находчивость, «умение тянуть резину, торговаться, как делают нынешние слесаря-сантехники», помогают Ивану увертываться от Бабы-яги, Горыныча, но не спасают героя от унижений, морального давления.Иван не смог одолеть Горыныча, но сберег жизнь, отстоял право идти к Мудрецу. Мудрец оказался обыкновенным старичком, с присущими человеку слабостями, но тем не менее окруженным тайной. Загадочны его могущество и власть, таинственны слова, непостижима деятельность.

Попытка Ивана утвердить значительность личности из народа успеха не имела. Образованный черт, охраняя неограниченную власть Мудреца, поставил Ивана-дурака на место: «Кто это нам разрешил выступать?» Иван догадался: страшен не Мудрец, а те бесовские силы, которые его вознесли и оберегают. Сущность Мудреца разоблачается сатирически: обнажается нелепость, абсурдность его речи, заостряется внимание на внутреннем убожестве и цинизме Мудреца. Его мудрствование — причудливая смесь бреда, зауми и абсурда. Из его речей черти извлекают свою выгоду, давая этим изречениям нужное для себя толкование. [10, c. 168] Мудрец завершает галерею чиновников, бюрократов, типа Кондрашина, Пети Пелипенко, демонстрируя крупным планом убожество, цинизм и безнравственность.Муками совести, отчаянием расплачивается Иван за «справочку», кстати, ему удалось получить даже не справку, а только печать. [11, c.167]. Странно, но и сам Шукшин всю свою жизнь вынужден был доказывать свое право «на справку», поначалу на диплом, затем на справку о прописке, потом — на личный листок по учету кадров на киностудии имени Горького... [12,с 25]

Иван возвращается в библиотеку в прежнем своем качестве «дураком». Путешествие за справкой вывело Ивана-дурака за пределы обычной сказки. Выход Ивана в сказочное пространство многое изменил в расстановке действующих лиц: не стало Горыныча, которого зарубил Атаман, спасая жизнь Ивану; черти проникли в монастырь; но несомненны нравственные итоги поединка Ивана с фантастическими противниками и Мудрецом — Иван приобрел опыт, набрался ума-разума в познании неведомого прежде мира. В образе Ивана-дурака, всеми презираемого, но всегда оказывающегося победителем, народ выражал свою веру в торжество добра.«Есть на Руси еще один тип человека, в котором время, правда времени вопиет так неистово, как в талантливом. Человек этот — дурак. Это давно заметили.»..

В «Энергичных людях» и «Точке зрения» изобличая порок, Шукшин горько смеется, в повести-сказке писатель скорбит, однако финал не оставляет места для пессимизма. Тема духовного приспособления и духовного очищения идут параллельно. [13, c 78]

Искусство Шукшина — в умении распознавать метаморфозы сатирических типов, показывать логику развития свойств, не встречающих запретов. Фантастически страшные существа, как Горыныч, Баба-яга, Мудрец — дальнейшее развитие Кузькиных, Курносых, гипертрофия их «энергии». [14, с 49]

В художественном плане сатира В.Шукшина значительно обогатила литературу. В таланте автора соединились пластика, тонкость слуха, острота зрения, музыкальность и артистизм, мудрость и умение лепить характеры. «Изо всех сил буду стараться рассказать всю правду о людях, — утверждал художник. — Какую знаю, живя с ними в одно время.»..

Литература:

1.         Коробов В. «Поклажистый» из предисловия «В.Шукшин.Рассказы» М. Дет. Лит. 1990 год с.9

2.         Апухтина В. А. «Проза Шукшина» Выс.школа 1986 год с. 49

3.         Ершов Л. «Сатира Шукшина» Наш современник № 10 1975 год с.53

4.         Ершов Л. «Сатира и современность» 1978 с.83

5.         В.Шукшин «До третьих петухов» Повести и рассказы. ЭКСМО 1998год с.169

6.         Карпова Л. «Талантливая жизнь» 1986 год с. 96

7.         Горн В. Ф. «Василий Шукшин» Просвещение 1993 год с. 9

8.         Горн В. Ф. «Василий Шукшин» Просвещение 1993 год с. 73

9.         «Русские народные сказки от А до Я» составитель Соколовский В. М. 1993 год с.7

10.     В.Шукшин «До третьих петухов» Повести и рассказы. ЭКСМО 1998год с.168

11.     В.Шукшин «До третьих петухов» Повести и рассказы. ЭКСМО 1998год с.167

12.     Горн В. Ф. «Василий Шукшин» Просвещение 1993 год с. 25

13.     Горн В. Ф. «В.Шукшин. Штрихи к портрету» М. 1993 год с. 78

14.     Апухтина В. А. «Проза Шукшина» Выс.школа 1986 год с. 49