Цветовая палитра повести А. И. Куприна «Олеся»

 

Цель данной статьи — проанализировать психологические свойства цветовых слов в произведении «Олеся» Александра Куприна. Палитра цветообозначений в прозе Куприна необычайно богата и индивидуальна.

Объект моего анализа, цветовые прилагательные, обладают рядом особенностей, которые отличают их синонимию от синонимии других частей речи. Функционирование цветовых определений в текстах прозы А. Куприна имеет ряд особенностей:

1.      в синонимические ряды цветовых определений могут быть включены не только прилагательные, но и целые словосочетания;

2.      обогащение синонимических рядов цветовых прилагательных может происходить за счет членов других синонимических рядов.

Говоря о колористической наполненности произведений Куприна, необходимо отметить, что Куприн использует только девять цветов (белый, черный, серый, красный, желтый, зеленый, синий, фиолетовый, коричневый). Причем предпочтение отдается теплым (красному, желтому) и ахроматическим (белому, серому) цветам (Алексеев, 1962, 5). Редко используются писателем синий и зеленый цвета. Подобное нежелание вводить в тексты произведений эти цвета схоже с одной из форм так называемой „цветовой слепоты” (Алексеев, 1952, 51, 78–80).

Куприну удается добиться иллюзии богатой цветовой гаммы. Происходит это, в частности, за счет обогащения синонимических рядов цветовых определений относительными прилагательными, перешедшими в качественные (на языковом уровне). Однако это не единственное средство обогащения цветового спектра. Неоднократно автор прибегает к использованию метафорических оборотов, выполняющих функцию цветообозначений.

При описании старой бабы Куприн использует прилагательное коричневый, показывая на старость: «Вытерев со смущенным видом нос указательным пальцем правой руки, она достает из-за пазухи пару яиц, причем на секунду я вижу ее коричневую кожу, и кладет их на стол»

С помощью прилагательного красный, Куприн показывает свое омерзение к конторщику: «И я только удивлялся тому же самому конторщику из унтеров и уряднику, глядя, с какой невозмутимой важностью суют они в губы мужикам свои огромные красные лапы»

Стараясь передать необразованность крестьян, отдает предпочтение черному цвету, при описании Ярмолы — слуги, повара и спутника по охоте: «Обыкновенно над такой задачей он мучительно раздумывал минут десять, а то и больше, причем его смуглое худое лицо с впалыми черными глазами, все ушедшее в жесткую черную бороду и большие усы, выражало крайнюю степень умственного напряжения» Или «Он боком подходил к столу, облокачивался на него локтями, просовывал между своими черными, заскорузлыми, несгибающимися пальцами перо и спрашивал меня, подняв к верху брови», «Его черные глаза следили за мною издали с упреком и неудовольствием каждый раз, когда я собирался идти в лес, хотя порицания своего он не выказывал ни одним словом»

Образ дома, хаты связан у Куприна белым цветом, цветом чистоты: «Вот точно вздохнуло что-то в белой зале, вздохнуло глубоко, прерывисто, печально… На противоположном конце болота, между деревьями, выглядывали белые стены какой-то хаты»

При появлении Мануйлихи, ириновской ведьмы автор подметил ее внутреннюю холодность, неприветливость: «Все черты бабы- яги, как ее изображает народный эпос, было налицо: худые щеки, втянутые вовнутрь, переходили внизу в острый, длинный, дряблый подбородок, почти соприкасавшийся с висящим вниз носом; провалившийся беззубый рот беспрестанно двигался, точно пережевывая что-то; выцветшие, когда-то голубые глаза, холодные, круглые, выпуклые, с очень короткими красными веками, глядели, точно глаза невиданной зловещей птицы». «Коричневое, сморщенное лицо колдуньи собралось в недовольную гримасу» Все эти прилагательные показывает на преклонный возраст колдуньи

Попав в хату Мануйлихи, герой попадает в другой мир: «По стенам, вместо обычных охотников с зелеными усами и фиолетовыми собаками и портретов никому не ведомых генералов, висели пучки засушенных трав, связки сморщенных корешков и кухонная посуда. Ни совы, ни черного кота я не заметил, но зато с печки два рябых солидных скворца глядели на меня с удивленным и недоверчивым видом»

История недолгой, но прекрасной по своей искренности и полноте любви Олеси и Ивана Тимофеевича овеяна романтикой. Романтическая интонация угадывается уже в самом начале за внешне спокойным описанием быта и нравов полесских крестьян, самочувствия Ивана Тимофеевича в непривычной обстановке глухой деревни. Затем герой повести слушает рассказы Ярмолы о «ведьмаках» и о живущей неподалеку колдунье.

Могучий порыв весны так властно овладевает героем ещё и потому, что образ девушки, теперь постоянно возникающий перед ним, неотделим от природы: «Мне нравилось, оставшись одному, лечь, зажмурить глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и беспрестанно вызывать в своем воображении ее то суровое, то лукавое, сияющее нежной улыбкой лицо, ее молодое тело, выросшее в приволье старого бора так же стройно и так же могуче, как растут молодые елочки». Сияние, блеск, часто встречающиеся в портрете Олеси, придают её образу особую «светоносность» как внешнюю, так и внутреннюю.

Девушку переполняет радость жизни, её движения быстры и легки, цветовая гамма её образа яркая, насыщенная: «Олеся уже накинула на голову красный кашемировый платок и вдруг, подбежав к бабушке, обняла её и звонко поцеловала», «красная юбка Олеси выделялась ярким пятном на ослепительно-белом, ровном фоне снега». Вспышки волнения очень ясно видны на её лице: «покраснела вдруг она, ещё больше краснея», увидев героя, девушка «вспыхнула густым румянцем». Красный цвет в данном случае выражает символическое значение сильной и жгучей любви, и в народной символике традиционно «красный цвет означает страстное любовное чувство» [10]. Нагнетение красного цвета достигает наивысшего символического предела в пейзажной зарисовке в метафоре «пожар вечерней зари». «Заря — символ молодости, начала жизни» [11]. А. А. Потебня в книге «Слово и миф» отмечает, что «желания, любовь, радость. — представлялись народу и изображались в языке огнём. Некоторые слова, означающие желание, прямо примыкают к понятию голода и жажды, а через них к горящему внутри человека огню», «любовь есть пожар» [11].

Не только красный цвет способен отразить душевное волнение. Небольшая деталь, подмеченная героем, -пульсирующая «голубая жилка» на виске Олеси, даёт представление о глубокой нежности и трепете их отношений: «и часто в молчаливые минуты, когда наши взгляды нечаянно и одновременно встречались, я видел, как увлажнялись глаза Олеси и как билась тоненькая голубая жилка у нее на виске».

Но были разногласия между влюблёнными, которые касались вопросов веры и колдовства. Олеся доказывает своему возлюбленному реальность своих удивительных способностей. Они придают ей таинственность и очарование и даже наводят на героя «холодный ужас сверхъестественного». При этом в рассказе Олеси, в её внешности цветовые слова приобретают соответствующее значение.

«Если, например, человек должен скоро нехорошей смертью умереть, я этого сейчас у него на лице прочитаю вижу, сидит Яков, а лицо у него мертвое, зеленое. Глаза закрыты, а губы черные».

Цветовые эпитеты «зеленый» и «черный» приобретают значение смерти, так как характеризуют неестественное проявление этих цветов. Особый оттенок приобретают глаза Олеси: «в ее неподвижно остановившихся глазах с расширившимися зрачками отразился какой-то тёмный ужас, какая-то невольная покорность таинственным силам и сверхъестественным знаниям, осенявшим её душу», «глаза в упор остановились на мне с грозным и притягивающим выражением, зрачки увеличились и посинели». И часто в речи рассказчика присутствуют определения, утратившие конкретное цветовое значение, а характеризующие что-то «неясное, смутное, непонятное» [7]: «тёмные намёки на судьбу», «мрачная покорность таинственному».

При обрисовке внешнего вида Олеси, Куприн использует красный цвет, который является доминирующим в повести. Красный цвет как бы накладывается на другие цвета и, подчиняя их себе, расширяет спектр своих оттенков. Так, в сферу красного цвета вовлекаются желтые тона: появляются определения смугло-розовый, багровый и т. д.

«Моя незнакомка, высокая брюнетка лет около двадцати- двадцати-пяти, держалась легко и стройно. Просторная белая рубаха свободно и красиво обвивала ее молодую, здоровую грудь. Оригинальную красоту ее лица, раз его увидев, нельзя было позабыть, но трудно было, даже привыкнув к нему, его описать. Прелесть его заключалась в этих больших, блестящих, темных глазах, которым тонкие, надломленные посредине брови придавали неуловимый оттенок лукавства, властности и наивности; в смугло-розовом тоне кожи, в своевольном изгибе губ, из которых нижняя, несколько более полная, выдавалась вперед с решительным и капризным видом».

«О любви между нами не было сказано еще ни слова, но быть вместе для нас уже сделалось потребностью, и часто в молчаливые минуты, когда наши взгляды нечаянно и одновременно встречались, я видел, как увлажнялись глаза Олеси и как билась тоненькая голубая жилка у нее на виске»

Красный — цвет жизни, солнца, плодородия, здоровья и цвет потустороннего мира, хтонических и демонических персонажей. Красный цвет наделяется защитными свойствами и используется как оберег. «Красная юбка Олеси, слегка колеблемая ветром, еще виднелась на крыльце хаты, выделяясь ярким пятном на ослепительно-белом, ровном фоне снега»

Образ Олеси дополняли птички: «Обеими руками она бережно поддерживала полосатый передник, из которого выглядывали три крошечных птичьих головки, с красными шейками и черными блестящими глазенками»

Символом нищенской жизни является зеленый обгоревший абажур: «Но-странное дело-в то же время я не переставал видеть на потолке светлый ровный круг, отбрасываемый лампой с зеленым обгоревшим абажуром»

Наступление неожиданной весны на Полесье Ивана Петровича, с ее приходом он ждет чего-то нового, необъяснимого, нов то же время он испытывает поэтическую грусть: «Побежали по деревенским улицам бурливые, коричневые, сверкающие ручейки, сердито пенясь вокруг встречных каменьев и быстро вертя щепки и гусиный пух; в огромных лужах воды отразилось голубое небо с плывущими по нему круглыми, точно крутящимися, белыми облаками; с крыш посыпались частые звонкие капли

Над черными нивами вился легкий парок, наполнявший воздух запахом оттаявшей земли,- тем свежим, вкрадчивым и могучим пьяным запахом весны, который даже и в городе узнаешь среди сотен других запахов

После дождя на минутку выглядывало солнце, обливая радостным сверканием облитую дождем молодую, еще нежную зелень сиреней, сплошь наполнявших мой палисадник; громче становился задорный крик воробьев на рыхлых огородных грядках; сильнее благоухали клейкие коричневые почки тополя»

Говоря о способностях Олеси к магии, он использует определение черное искусство: «Действительно, для многого из ее черного искусства я не умел найти объяснения в своей небольшой науке»

В 8 главе идет описание сухого, бесчувственного урядника: Урядник сам правил лошадью, занимая своим чудовищным телом, облеченным в серую шинель щегольского офицерского сукна, оба сиденья Урядник слушал меня с опущенной вниз головой, методически очищая от корешков красную, упругую, ядреную редиску и пережевывая ее с аппетитным хрустением». «Изредка он быстро вскидывал на меня равнодушные, мутные, до смешного маленькие и голубые глаза, но на его красной огромной физиономии я не мог ничего прочесть: ни сочувствия, ни сопротивления»

Наделяя его смешными маленькими и голубыми глазами и красной огромной физиономией. Даже его лошадь, мерин обделен вниманием, обижен на судьбу: «Длинный, худой, шоколадного цвета мерин, с отвислой нижней губой и обиженной мордой, степенной рысцой влек высокую тряскую плетушку, с которой он был соединен при помощи одной лишь оглобли,- другую заменяла толстая веревка»

Олеся разрывается между бабушкой и Иваном Тимофеевичем, следствие ее душевных мук отразились на ее глазах: «Только теперь я заметил, что и сама Олеся похудела за это время и вокруг ее глаз легли голубоватые тени. Я близко вглядывался в ее бледное, закинутое назад лицо, в ее черные глаза с блестевшими в них яркими лунными бликами,- и смутное предчувствие близкой беды вдруг внезапным холодом заползло в мою душу»

Иван Тимофеевич с каждым днем все больше и больше убеждался в искренности чувств к Олесе. Но старая Мануйлиха встречала его с такой злобой, что им приходилось встречаться каждый вечер в лесу: «И величественная зеленая прелесть бора, как драгоценная оправа, украшала нашу безмятежную любовь» Любовь Олеси и героя повести расцветает в драгоценной оправе зелёного бора, простая и глубокая, нежная и чувствительная, как природа. Это любовь «языческая», но стыдливо-целомудренная даже в своих чувственных проявлениях. «Почти целый месяц продолжалась наивная, очаровательная сказка нашей любви, и до сих пор вместе с прекрасным обликом Олеси живут с неувядающей силой в моей душе эти пылающие вечерние зори. Эти росистые, благоухающие ландышами и медом утра, полные бодрой свежести и звонкого птичьего гама, эти жаркие, томные, ленивые июньские дни… ни разу ни скука, ни утомление, ни вечная страсть к бродячей жизни не шевельнулись за это время в моей душе. Я, как языческий бог или как молодое, сильное животное, наслаждался светом, теплом, сознательной радостью жизни и спокойной, здоровой, чувственной любовью».

Неприязненное отношение и авторскую иронию по отношению к конторщику, Никите Назарычу Мищенку, Куприн показывает с помощью карикатурного образа: «Он был в сером пиджачке с огромными рыжими клетками, в узких брючках василькового цвета и в огненно- красном галстуке, с припомаженным пробором посередине головы, весь благоухающий персидской сиренью. Увидев меня, он вскочил со стула и принялся расшаркиваться, не кланяясь, а как-то ломаясь в пояснице, с улыбкой, обнажавшей бледные десны обеих челюстей»

Примчавшись в дом к Олесе, герой застает ее в лихорадочном состоянии, видит на ее теле последствия самоотверженного, жертвенного поступка: «два огромных синих пятна...резко выделялись на белой нежной коже, длинные красные ссадины изборождали ее лоб, щеки и шею. Темные синяки были на лбу и под глазами». Используя прием контраста белой кожи и синих пятен, автор подчеркивает несовместимость светлого и прекрасного с грубым и жестоким.

Иван Тимофеевич предчувствует близкое расставание, и вновь автор прибегает к психологическому параллелизму. Снова возникает образ «черной тучи»: «полнеба закрыла черная туча с резкими курчавыми краями, но солнце еще светило, склоняясь к западу, и в этом смешении света и надвигающейся тьмы было что-то зловещее». Эпитет «черный» приобретает символическое значение, образуя со словами «туча» и «хмара» устойчивый образ, трижды повторяющийся в тексте.

Повесть завершается сценой, вносящей в эту лесную сказку немногие, но значительные штрихи, способствующие созданию удивительного целостного настроения. Герой приходит в покинутую лесную избушку и видит на углу оконной рамы нитку красных бус, намеренно оставленную Олесей. «Хата была пуста. В ней господствовал тот печальный, грязный беспорядок, который всегда остается после поспешного выезда. Кучи сора и тряпок лежали на полу, да в углу стоял деревянный остов кровати…

Со стесненным, переполненным слезами сердцем я хотел уже выйти из хаты, как вдруг мое внимание привлек яркий предмет, очевидно нарочно повешенный на угол оконной рамы. Это была нитка дешевых красных бус, известных в Полесье под названьем «кораллов», — единственная вещь, которая осталась мне на память об Олесе и об ее нежной, великодушной любви». Красный цвет бус всегда будет напоминать герою о страстной и великодушной любви полесской девушки, а также о боли разлуки.

Таким образом, А. И. Куприн, широко используя психологические свойства цветовых слов, сумел создать необыкновенно богатое эмоциональными образами художественное произведение.

 

Литература:

 

1.      Алексеев С. С., 1952, Цветоведение, Москва.

2.      Алексеев С. С., 1962, О цвете и красках, Москва: Искусство.

3.      Словарь русского языка: в 4-х томах, 1981, Москва: Русский язык.

4.      Рубинштейн С. Л. Психофизическое действие цветов // Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.: Наука, 2000. С. 223–225.

5.      Петренко В. Ф. Взаимодействие эмоций и цвета // Петренко В. Ф. Основы психосемантики: Уч. пособие. Смоленск: Наука, 1997. С. 205–222.

6.      Иванов В. В. Восприятие и название цвета // Иванов В. В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М.: Наука, 1998. Т. 1.С. 470–474.

7.      Большой энциклопедический словарь: В 2-х томах / Гл. ред. А. М. Прохоров. М.: Советская энциклопедия, 1991. Т. 2. 764 с.

8.      Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М.: Русский язык, 1990. 917 с.

9.      Слово об Александре Куприне / Сост. Савин о. Пенза: Департамент культуры Пензенской области, 1995. 512 с.

10.  Золотницкий Н. Ф. Цвета в легендах и преданиях. Киев: Довира, 1994. 244 с.

11.  Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989. 623 с.

12.  А. И. Куприн. Избранные сочинения. Том первый. М.: Мир книги, 2000.С. 105–181.