Особенности познавательной деятельности в правоприменении государств крупнейших правовых семей современности: краткий обзор



Анализируются особенности познания в применении права крупнейших правовых семей современности посредством освещения его специфических черт, сходств и различий в рамках данных правовых семей. На основании этого предлагаются некоторые способы разрешения актуальных вопросов, затрагивающих познание в применении права, в российской правовой системе. На фоне этого даётся авторское видение понятия правовой системы.

Ключевые слова: правоприменительная деятельность; познание в правоприменительной деятельности; правовая система; правовая семья; установление фактических обстоятельств дела; юридическая оценка фактических обстоятельств дела; юридический прецедент; теория доказательств.

Интенсивные процессы глобализации современного мира и нарастающие в нём противоречия требуют глубокого понимания происходящих социальных явлений, в том числе и явлений правового характера. В этой связи весьма актуально изучение особенностей правоприменения в различных государствах, тем более что познание в применении права в государствах, принадлежащих к разным правовым семьям, так или иначе, качественно отличается, и порой значительно.

Для начала необходимо определиться с понятием правовой системы. В различных трудах и работах в области науки теории государства и права отмечаются исторические рамки возникновения данной научной категории («В отечественной юриспруденции вопросы правовой системы общества стали интенсивно разрабатываться в конце 1970-х — начале 1980-х годов» (В. Н. Протасов) [10; с. 76]; «В отечественной теории государства и права понятие «правовая система» как научная категория стало фигурировать с 80-х гг. прошлого столетия» (Н. А. Пьянов) [12; с. 194] и др.), а также набор составляющих её элементов (регулятивная, идеологическая и организационная подсистемы [12; с. 195]; законодательство, юридическая практика и господствующая правовая идеология (В. Н. Синюков) [9; с. 210] и т. д.). Больших разночтений в этих вопросах у теоретиков нет, но само определение научной категории «правовая система» — довольно дискуссионно.

Несравненной глубины раскрытия, формулирования и трактовки базовых понятий (на мой взгляд — Я. К.) в своё время добился И. Кант (достаточно проанализировать раскрытие им философских, правовых, логических и моральных категорий, например, «суждение» [6; с. 148–155, 290–293]. Но римские юристы говорили: «В цивильном праве всякое определение чревато опасностью, ибо мало случаев, когда оно не может быть опрокинуто» (Яволец, I — II вв.) [5; с. 85]. Верное замечание; остаётся только добавить, что оно актуально не только для гражданского, но и для иных отраслей права. Зачастую определение той или иной научной категории неполно / неверно отражает его существенные черты. Приведём некоторые определения понятия «правовая система», встречающиеся в научно-теоретической литературе.

Определение правовой системы как взятые в единстве и взаимосвязи все правовые явления общества [12; с. 194], думается, может быть уточнено. Под обществом Н. А. Пьянов, очевидно, понимает государство в «широком» смысле [12; с. 48, 50]. Но в данном контексте это определение, вероятно, приобретает более политологическую (или даже социологическую) окраску, нежели юридическую. К тому же, как верно замечает В. Н. Протасов, понятие «правовая система» в «широком смысле» используется в компаративистике (науке сравнительного права) для исследования общего и особенного в правовых регуляторах нескольких государств, а не отдельного государства [10; с. 77].

Определение: правовая система — совокупность взаимосвязанных правовых средств, необходимых и достаточных для правового регулирования поведения (В. Н. Протасов), думается, весьма удачно отражает качественные признаки данной научной категории. В. Н. Протасов опускает добавление «конкретного государства», поскольку это презюмируется из содержания авторского текста.

Понимание правовой системы государствообразующего общества как всего юридического механизма государства, с помощью которого устанавливается правопорядок в обществе [13; с. 265] также заслуживает внимания.

По мнению автора данной работы, понятие «правовая система» может быть условно сформулировано следующим образом — это совокупность государственно-правовых институтов и явлений отдельно взятого государства, находящихся между собой в неразрывном структурном единстве и функциональной взаимосвязи. Данное определение призвано подчеркнуть как статическое и динамическое единство государственно-правовых институтов и явлений в рамках единого механизма государства, так и неразрывную взаимообусловленность и взаимозависимость позитивного права и государства.

Понятие «правовая система» эквивалентно понятию «национальная правовая система», т. е. правовая система отдельного конкретного государства. Термин «правовая семья» же объединяет в себе несколько (множество) однородных национальных правовых систем. Понятие и качественные признаки правовой семьи были великолепно охарактеризованы ещё известным французским компаративистом Р. Давидом [3; с. 20–21].

Н. А. Пьянов придерживался мнения, что правовая семья представляет собой совокупность национальных правовых систем, обладающих общностью источников, структуры и исторического пути формирования права [12; с. 363]. Другие определения правовой семьи в научной литературе в принципе схожи. Например, «…Категория «правовая семья» служит для обозначения относительного единства правовых систем, имеющих сходные юридические признаки, и отражает те особенности названных систем, которые обусловлены сходством их конкретно-исторического развития: структуры, источников, ведущих институтов и отраслей права, правовой культуры, юридических традиций и т. д». [15; с. 549].

Многие правоведы подразделяют правовые семьи на романо-германскую (континентальную), англосаксонскую (общую), социалистическую и религиозную (или религиозно-традиционную) [3, 1, 12]. Трёхзвенная модель функциональных стадий правоприменительного процесса (установление фактических обстоятельств дела, юридическая оценка фактических обстоятельств дела, принятие правоприменительного решения) актуальна для всех правовых семей. Однако черты познания в применении права, затрагивающего первые две стадии, имеют в них значительные качественные различия. Рассмотрим вкратце особенности познавательной деятельности в правоприменении (главным образом, судебном), свойственные государствам двух крупнейших правовых семей современности — семьи общего права (англосаксонской правовой семьи) и континентальной (романо-германской) правовой семьи, поскольку автор данной работы полагает, что особенности познания в правоприменении в государствах социалистической правовой семьи аналогичны таковым в странах континентальной правовой семьи, а в государствах религиозно-традиционной правовой семьи они зачастую не поддаются обобщённой характеристике (зачастую они формально не определены и многообразны в отдельных странах).

Во-первых, содержание функциональной стадии установления фактических обстоятельств юридического дела в рассматриваемых правовых семьях, разумеется, различно. Развитие теории доказательств в семье общего права было предопределено особенностями общего права. Система общего права, покоящаяся на юридическом прецеденте (судебном и административном), нормах права, разработанных часто самими же судьями, создала необходимость специфического подхода к доказательствам [14; с. 51].

Особенностью вышеуказанной правовой семьи является то, что субъектами применения права в правосудии, помимо суда, выступают присяжные заседатели и стороны процесса [7, с. 126]. Последние активно участвуют в исследовании доказательств, что совершенно несвойственно государствам романо-германской правовой семьи. Важнейшей, даже определяющей, особенностью доказательственного права государств семьи общего права (в т. ч. в Великобритании и CША) является то, что оно носит прикладной характер, отличается детальной разработкой своих основных институтов на уровне не только закона, но и судебного прецедента. Логическим следствием этого выступает вывод: правила о доказательствах рассчитаны на правоприменителей, для их удобства они конкретизированы по стадиям процесса, особенностям категорий дел и др. [14; с. 52–53].

При обсуждении роли суда в уголовном судопроизводстве стран англосаксонской правовой семьи важнейшим вопросом является детализация правил доказывания в судебном заседании. Исходя из традиционного понимания судьи как беспристрастного арбитра, правила доказывания очень конкретны, что помогает судье, который имеет самое поверхностное представление о фактических обстоятельствах дела, принимать решения по ходу судебного разбирательства вне контекста обстоятельств дела. Это связано с тем, что судья до начала рассмотрения дела в суде не имеет изложения всех фактов дела или какого-либо досье, как в государствах континентальной правовой семьи [16; с. 58].

В США основой доказательственного права признается концепция относимости доказательств и её пределов [11, с. 243-247; 14; с. 58]. В теории доказательств государств романо-германской правовой семьи относимость также является важнейшим свойством доказательств, однако там правовое закрепление данного доказательственного свойства отличается меньшей детализированностью по сравнению с правом государств системы общего права.

Государства романо-германской правовой семьи, к которой принадлежит российская правовая система, имеют некоторые общие особенности в части правил доказывания. Так, схожим в праве России и Германии является то, что рассмотрение дел в порядке упрощённого производства предполагает достаточность документарных доказательств или обязательность письменной формы (рассмотрение дела только на основании письменных доказательств, т. е. документов) [4; с. 13–14]. Вообще, содержание доказывания, виды и признаки доказательств, например, в российской правовой системе, закреплены в отраслевых кодифицированных актах (т. е. кодексах).

Вместе с тем в научной литературе отмечается, что, в частности, правила о доказательствах семьи общего права (Великобритания, США) и континентальной правовой семьи (Россия) имеют общие правовые институты, без которых доказательственное право ни одной страны (правила об относимости и допустимости доказательств, распределении бремени доказывания и пр.) не может развиваться [14; с. 47].

Прецедентное право государств англосаксонской правовой семьи обусловило специфику функциональной стадии юридической оценки фактических обстоятельств дела (в т. ч. в части толкования норм права): нормы общего права являются более гибкими и менее абстрактными, чем нормы права романо-германских систем, но одновременно придают праву большую казуистичность и меньшую определённость [18]. При рассмотрении дела правоприменитель (судья) должен выяснить, не было ли аналогичное дело рассмотрено ранее, и в случае положительного ответа руководствоваться уже имеющимся решением. Степень обязательности прецедента зависит, как известно, от места правоприменительного органа, рассматривающего дело, в иерархии правоприменительной системы.

Так, правоприменитель не может отказаться от созданного ранее прецедента, который подлежит изменению лишь вышестоящей инстанцией или парламентским актом. Т. к. полное совпадение фактических обстоятельств разных дел случается не столь часто, субъект применения права по своему усмотрению может признать, сходны ли они, от чего зависит применение той или другой прецедентной нормы. Правоприменитель вправе констатировать совпадение обстоятельств и тогда, когда они, на первый взгляд, различаются. Также он вообще может не найти сходства обстоятельств и, если казус не урегулирован статутным правом (законом), сам создает правовую норму. Следовательно, пределы усмотрения судьи в английском праве весьма значительны и во многом предопределяют результаты рассмотрения дел [18].

Проблема соотношения статута (закона) и юридического прецедента в Великобритании своеобразна. На первый взгляд она решается просто — закон может отменить прецедент, а при коллизии закона и прецедента приоритет принадлежит первому; однако необходимо иметь в виду значительную роль судебного толкования закона, правило, согласно которому правоприменительный орган связан не только самим текстом закона, но и тем толкованием, которое дано ему в предшествующих судебных решениях, именуемых «прецедентами толкования».

Ввиду того что норма права романо-германской семьи представляет собой правило поведения, носящее общий и абстрактный характер [17; c. 396], упрощается её отыскание в необходимом источнике права, но зачастую возникают проблемы с её толкованием, которые правоприменитель разрешает посредством обращения к официальным источникам толкования права и актам высших правоприменительных органов (судебной практике). Задачу правоприменителя на практике усложняет то, что нередко соответствующий государственный орган по-разному толкует одну и ту же правовую норму с течением времени, а судебная практика противоречива и весьма многоообразна (либо вообще отсутствует по конкретному правовому случаю).

Итак, в связи с вышерассмотренным, можно обозначить некоторые возможные пути разрешения актуальных вопросов, касающиеся познания в применении права, в российской правовой системе:

– Большая конкретизация (детализация) правил доказывания в кодифицированных актах. При необходимости (в случае объёмности изложения) — активная ссылка на официальные акты толкования права и судебную практику высших судебных органов государства. Законодатель уже идёт по данному пути, закрепив в некоторых кодифицированных актах несколько ссылок на данные источники (к примеру, в статьях 88, 253 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации [2]).

– Возможность применения юридического (судебного, административного) прецедента в случае наличия пробела в праве, но это должно затрагивать только прецеденты высших правоприменительных инстанций. «Прецедентная аналогия» иерархически должна занимать место между аналогией закона и аналогией права (промежуточное звено). Данный аспект в общем виде отражён в некоторых работах и трудах по теории права [например, 8; с. 13]. Об использовании судебной практики при наличии правовых пробелов — см., например, Определение Конституционного Суда РФ от 03.07.2008 г. № 734-О-П [19];

– Возможность закрепления в законе достаточности определённых видов доказательств для большинства категорий дел, и т. д.

Литература:

1. Власенко Н. А. Теория государства и права: учебное пособие (2-е издание, переработанное, дополненное и исправленное). — М.: Проспект, 2011. — 416 с.
2. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 46. — Ст. 4532.
3. Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности: пер. с фр. В. А. Туманова. — М.: Междунар. отношения, 1999. — 400 с.
4. Иванов В. М. Рассмотрение дел в порядке упрощенного производства в гражданском и арбитражном процессе: сравнительное исследование правовых систем России и Германии // ГлаголЪ правосудия. — 2015. — № 1 (9). — С. 12–16.
5. История политических и правовых учений: учебник / под ред. В. С. Нерсесянца. — М.: Юрид. лит., 1983. — 720 с.
6. Кант И. Сочинения в шести томах. Т. 5 / под общ. ред. В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. И. Ойзермана. — М.: Мысль, 1966. — 564 с.
7. Медведев И. Р. Взгляды М. Фрэнкеля на состязание сторон в судопроизводстве: опыт США // Журнал российского права. — 2007. — № 11. — С. 121–129.
8. Мовсумов М. А. Гражданское процессуальное право Азербайджана и России: опыт системного и сравнительно-правового анализа: Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. — СПб., 2005. — 40 c.
9. Морозова Л. А. Теория государства и права: учебник. — 4-е изд. / Л. А. Морозова. — М.: Российское юридическое образование, 2010. — 384 с.
10. Протасов В. Н. Теория права и государства. Проблемы теории права и государства: Вопросы и ответы. — М.: Новый Юрист, 1999. —240 с. (Серия «Подготовка к экзамену»).
11. Пучинский В. К. Гражданский процесс зарубежных стран / под ред. В. В. Безбаха. — М.: Зерцало, 2008. — XIV, 506 с.
12. Пьянов Н. А. Теория государства и права: учеб. пособие. — 2-е изд., перераб. и доп. / Н. А. Пьянов. — Иркутск: Изд-во ИрЮИ (ф) РПА Минюста РФ, 2014. — 490 с.
13. Раянов Ф. М. Проблемы теории государства и права (Юриспруденции): учебный курс. — М.: Право и государство, 2003. — 304 с.
14. Решетникова И. В. Доказательственное право Англии и США. — Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1997. — 240 с.
15. Теория государства и права: учебник / под ред. В. К. Бабаева. — М.: Юристъ, 2003. — 592 с.
16. Ткачева Н. В., Ткачев В. С. Понятие и сущность уголовно-процессуальных функций в уголовном процессе Великобритании и США // Вестник ЮУрГУ. Серия «Право». — 2014. — Т. 14. — № 2. — С. 56–59.
17. Черданцев А. Ф. Теория государства и права: учебник для вузов. — М.: Юрайт-М, 2002. — 432 с.
18. URL: http://uristinfo.net/2010–12–16–20–00–40/29-pigolkin-as-golovistikova-an-tgp/592-glava-22-anglosaksonskaja-pravovaja-semja.html
19. URL: http://www.consultant.ru/