Уголовно-процессуальные правоотношения между органами государственной власти и должностными лицами

Ключевые слова: уголовно-процессуальное правоотношение; субъект уголовно-процессуального правоотношения; процессуально-властные субъекты; государственные органы; должностные лица.

Уголовно-процессуальное регулирование как элемент социального управления призвано упорядочивать общественные отношения, направленные на реализацию уголовной ответственности и освобождение от нее невиновных лиц, возмещение вреда, причиненного преступлением, иными словами, обеспечивать реализацию общественных интересов в укреплении законности на пути к достижению правопорядка. В этой связи уголовно-процессуальное правоотношение есть обязательный этап и необходимое средство правового регулирования уголовного судопроизводства, в ходе осуществления которого происходит реализация норм уголовно-процессуального права посредством их применения, соблюдения, исполнения и использования субъектами уголовного процесса [1, с. 82, 86]. В то же время, уголовно-процессуальное правоотношение представляет собой результат реализации нормы уголовно-процессуального права, форму развития уголовного процесса, двустороннюю правовую связь субъектов уголовно-процессуального права, носящую властный характер, функционирующую в системе процессуальных взаимодействий, обусловленную уголовно-правовым отношением и направленную на его установление [2, с. 141].

В область правового регулирования уголовно-процессуального права входят не только отношения, возникающие между государственными органами, должностными лицами, с одной стороны, и гражданами — с другой, в связи с расследованием, рассмотрением и разрешением уголовных дел. Важное значение в системе правового регулирования имеют общественные отношения, возникающие между самими государственными органами и должностными лицами, наделенными властными полномочиями в рамках производства по уголовным делам. Данные социальные связи, урегулированные нормами уголовно-процессуального права, составляют подсистему правовых отношений (как и правовые отношения органов государственной власти и должностных лиц с невластными субъектами) в сфере уголовного судопроизводства, включают в себя определенный набор элементов (процессуально-властные субъекты), представляющих автономную область внутри системы уголовно-процессуальных отношений. На наш взгляд, выделение такой подсистемы обусловлено потребностью процессуальной науки в обозначении и уточнении реальных проблем правового взаимодействия государственных органов и должностных лиц и выработке путей их разрешения в отдельной плоскости. Больше того, поиск правовых проблем может быть связан абстрагированием, предусматривающим отвлечение от одних явлений, раскрывающих объект исследования с отдельной стороны, и приближение к другим, не менее значимым, для определения направлений эффективного развития уголовно-процессуальных правоотношений как системы в целом на уровне составляющих ее частей.

Категория «процессуально-властные субъекты» исследуется наукой уголовного процесса. Например, в нее включаются государственные органы, должностные лица, обладающие процессуально-властными полномочиями или те, кто по своей природе ими должен обладать, в том числе в соответствии с выполняемой процессуальной функцией, задачами или для реализации возложенных на них процессуальных обязанностей. Процессуально-властные полномочия — это полномочия (то есть одновременно права и обязанности) особых субъектов уголовного процесса: 1) по определению (государственному признанию) по собственному усмотрению, основанному на законе, наличия или отсутствия в конкретных уголовно-процессуальных отношениях процессуальных прав, законных интересов и обязанностей других субъектов процесса; 2) по обеспечению прав, интересов и обязанностей, их реализации, отмены или ограничения и (или) по применению процессуального принуждения (назначению мер и (или) реализации их, совершению отдельных действий, имеющих принудительный характер для кого-либо) [3, c. 22].

На наш взгляд, положения, выделенные в качестве признаков государственных органов и должностных лиц в уголовном процессе, могут быть дополнены. Такие субъекты обязательно состоят в процессуальных отношениях друг с другом по каждому уголовному делу. Причем одни наделены контрольными, надзорными полномочиями в условиях прямой ведомственной (руководитель следственного органа — следователь) либо косвенной вневедомственной (прокурор — дознаватель) процессуальной подчиненности. В качестве непосредственного объекта таких правовых связей могут выступать общественные потребности в производстве одним властным субъектом контрольных (надзорных) действий в отношении процессуального поведения другого властного субъекта, а также результатов такого поведения (отмена прокурором незаконного постановления следователя о возбуждении уголовного дела и т. д.), либо в разрешении процедурных вопросов по конкретному уголовному делу (продление срока предварительного следствия руководителем следственного органа, направление следователем уголовного дела с обвинительным заключением прокурору, мотивированный письменный запрос прокурора на ознакомление с материалами уголовного дела, находящегося в производстве органа предварительного расследования и т. д.). Кроме того, непосредственным объектом данных отношений могут выступать общественные потребности в выявлении обстоятельств, способствовавших совершению преступления, и принятии действенных мер по предотвращению преступного поведения, нарушения прав и свобод граждан. Имеется в виду процессуальное взаимодействие государственного органа (должностного лица), осуществляющего производство по уголовному делу, с должностным лицом, обязанным принимать необходимые для предотвращения преступления меры (ч. 4 ст. 29 УПК РФ). Мы не можем согласиться с позициями тех авторов (например, с мнением С. Д. Милицина) [4, c. 32], которые относят правоотношения между государственными органами и должностными лицами к вспомогательным. Развитие уголовно-процессуальных отношений немыслимо без процессуального взаимодействия властных субъектов между собой в ходе уголовного судопроизводства. Такие социальные связи являются не вспомогательным, а, скорее, неотъемлемым компонентом предмета правового регулирования уголовно-процессуального права (к примеру, в случае обязательного направления копии постановления о возбуждении уголовного дела следователем прокурору и проверки надзирающим субъектом действий органа предварительного следствия на предмет их соответствия закону, а также утверждения прокурором обвинительного заключения, составленного следователем и т. д.). В связи с этим юридические отношения между государственными органами и должностными лицами необходимо включать в диапазон научного анализа так же, как и правовые отношения между ними и невластными субъектами (потерпевшими, подозреваемыми, обвиняемыми и т. п.).

Относительно процессуальных отношений следователя, руководителя следственного органа с органом дознания и дознавателем в ходе уголовного судопроизводства отметим, что указанные субъекты состоят друг с другом в служебно-процедурных связях. Представляется неверным квалифицировать правоотношения между указанными субъектами как административные тогда, когда основания их возникновения закреплены в УПК РФ. Например, п. 3 ст. 149 УПК РФ во взаимосвязи с ч. ч. 3, 4 ст. 157 УПК РФ являют собой юридическое основание процессуального взаимодействия органа дознания и руководителя следственного органа и следователя. Так, после производства неотложных следственных действий и не позднее 10 суток со дня возбуждения уголовного дела орган дознания направляет уголовное дело руководителю следственного органа в соответствии с п. 3 ст. 149 настоящего Кодекса. При этом после направления уголовного дела руководителю следственного органа орган дознания может производить по нему следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия только по поручению следователя. В случае направления руководителю следственного органа уголовного дела, по которому не обнаружено лицо, совершившее преступление, орган дознания обязан принимать розыскные и оперативно-розыскные меры для установления лица, совершившего преступление, уведомляя следователя об их результатах.

Как видно, в рамках уголовно-процессуальных отношений между следственным органом и органом дознания находится издание следователем поручения дознавателю и дача последним ответа на него (исполнение). Указанный вид взаимодействия (поручение и исполнение) данных субъектов является одним из ключевых. Однако если ч. 4 ст. 157 УПК РФ не определяет форму такого поручения, то ч. 1 ст. 144 УПК РФ ее не только устанавливает, но и предметно расширяет применительно к этапу доследственной проверки сообщения о преступлении. На основании ч. 1 ст. 144 УПК РФ при проверке сообщения о преступлении следователь, руководитель следственного органа вправе давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий. Вместе с тем о письменной форме поручения следователя говорится в п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ. Среди возможных поручений органу дознания в УПК РФ выделяются: письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных следственных действий, об исполнении постановлений о задержании, приводе, об аресте, о производстве иных процессуальных действий (п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ). Причем такие поручения, предъявленные в пределах процессуальных полномочий следователя, руководителя следственного органа, обязательны для исполнения органом дознания (ч. 4 ст. 21 УПК РФ). Вместе с тем получение следователем содействия органа дознания при осуществлении процессуальных действий является не менее значимым видом процессуального взаимодействия этих субъектов.

Процессуальные отношения между органом дознания и дознавателем также возникают на основании письменного поручения дознавателя о производстве процессуальных действий и развиваются в ходе исполнения этого поручения органом дознания. Указанное обстоятельство подтверждается содержанием находящихся в нормативном единстве законоположений ч. 4 ст. 21, п. 1.1 ч. 3 ст. 41, ч. 1 ст. 144 УПК РФ. Кроме того, необходимым видом процессуальной взаимосвязи органа дознания в рамках уголовного судопроизводства и дознавателя является получение дознавателем содействия от органа дознания при осуществлении процессуальных действий (п. 1.1 ч. 3 ст. 41 УПК РФ).

Уголовно-процессуальные правоотношения также возникают между начальником органа дознания и дознавателем. В науке уголовного процесса в связи с этим высказывается мнение о закреплении процессуального статуса начальника органа дознания в отдельной статье УПК РФ. Например, как считают В. Н. Одинцов, А. В. Образцов, содержание ст. 40, 40.1, 41 и прочих норм УПК РФ не определяет в систематизированном и полном виде процессуальные полномочия начальника органа дознания, потому необходима их максимальная концентрация в одной статье УПК РФ, как это сделано в отношении полномочий руководителя следственного органа (ст. 39 УПК РФ) [5, с.38–40]. К такому мнению близка Е. Н. Погорелова, полагающая, что, давая определение начальника органа дознания (п. 17 ст. 5 УПК РФ), законодатель не урегулировал его процессуальный статус, в отличие от процессуального статуса начальника подразделения дознания (ст. 40.1 УПК РФ), не разграничил предмет ведения вышеперечисленных участников уголовного процесса [6, с. 15]. По мнению автора, в классификации участников процесса, используемой законодателем, начальник органа дознания примыкает к стороне обвинения, его полномочия по осуществлению процессуального руководства дознавателями определяются задачами, решаемыми данными должностными лицами в ходе предварительного расследования. Вместе с тем очевидна необходимость законодательно закрепить процессуальный статус начальника органа дознания [6, с. 15]. Между тем позициям В. Н. Одинцова, А. В. Образцова, Е. Н. Погореловой противолежит мнение В. Т. Томина, И. А. Зинченко, считающих, что употребление законодателем термина «начальник органа дознания» наряду с термином «орган дознания» не приводит к возникновению нового участника, а лишь уточняет в особых случаях специальные полномочия органа дознания, которые он осуществляет лично и не может поручить подчиненному их реализацию [7, с. 325].

Мы полагаем, что в УПК РФ нельзя допускать существование специальных норм, регулирующих частные случаи процессуального взаимодействия между начальником органа дознания и дознавателем в условиях отсутствия общей юридической нормы, определяющей соответствующий процессуальный статус начальника органа дознания. Анализ действующей редакции УПК РФ позволяет заключить, что начальник органа дознания в настоящее время является властным субъектом с недостаточно определенным процессуальным положением при осуществлении собственной компетенции вне зависимости от полномочий органа дознания. Дело в том, что он юридически взаимодействует как с органом дознания, так и дознавателями подразделения дознания. Например, начальник органа дознания состоит в уголовно-процессуальных правоотношениях с дознавателем, рассматривая жалобу последнего на указания начальника подразделения дознания (ч. 4 ст. 40. 1 УПК РФ). В соответствии с п. 17 ст. 5 УПК РФ начальник органа дознания, являясь должностным лицом органа дознания, в уголовно-процессуальных правоотношениях с ним наделен правом поручения производства дознания и неотложных следственных действий. По смыслу п. 7 ст. 5 УПК РФ начальник органа дознания в процессуальных отношениях вправе уполномочить должностных лиц возглавляемого им органа дознания (за исключением собственно дознавателей, состоящих в подразделении дознания) осуществлять предварительное расследование в форме дознания, выполнять иные процессуальные действия. В правоотношениях с дознавателем на этапе предварительной проверки сообщения о преступлении начальник органа дознания правомочен по мотивированному ходатайству дознавателя продлить ее срок до 10 суток (ч. 3 ст. 144 УПК РФ). На основании ч. 4 ст. 225 УПК РФ в уголовно-процессуальных отношениях дознавателя с начальником органа дознания последний утверждает обвинительный акт. Представляется, что основания указанных, а также иных видов процессуального взаимодействия между начальником органа дознания и возглавляемым им органом, а также дознавателем, целесообразно предусмотреть в отдельной статье УПК РФ о полномочиях начальника органа дознания.

Процессуальные взаимодействия между начальником подразделения дознания и дознавателем в целом строятся по типу, во многом сходному с особенностями юридических отношений между следователем и руководителем следственного органа. Представляется, что в тех случаях, когда в законе приводится указание на полномочия начальника подразделения дознания по отношению к процессуальной деятельности подчиненного дознавателя, между данными властными субъектами возникают не административные, а уголовно-процессуальные правоотношения. Анализ норм ст. 40.1, 41 УПК РФ позволяет обозначить следующие стороны процессуальных взаимодействий между дознавателем и его руководителем — начальником подразделения дознания. Во-первых, в процессуальных отношениях между дознавателем и начальником подразделения дознания последний наделен организационными полномочиями (например, поручение дознавателю проверки сообщения о преступлении, принятия по нему решения). Во-вторых, в процессуальных связях полномочия начальника подразделения дознания в отношении подчиненного дознавателя носят контрольный (проверочный) характер либо являются средством, инициирующим прокурорскую проверку процессуальных актов дознавателя. Например, начальник подразделения дознания полномочен отменять необоснованные постановления дознавателя о приостановлении производства дознания по уголовному делу, а также ходатайствовать перед прокурором об отмене незаконных или необоснованных постановлений дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела (п. 3, 4 ч. 1 ст. 40.1 УПК РФ). В-третьих, начальник подразделения дознания наделен правом при осуществлении процессуального руководства давать дознавателю обязательные для исполнения указания о направлении расследования, производстве отдельных следственных действий, об избрании в отношении подозреваемого меры пресечения, о квалификации преступления и об объеме обвинения (п. 2 ч. 2 ст. 40.1 УПК РФ).

В науке также обсуждается вопрос повышения степени эффективности процессуального взаимодействия между прокурором и начальником подразделения дознания. Так, Д. Г. Пичугин, выделяя и рассматривая случаи реализации процессуальных полномочий прокурора в ходе производства предварительного расследования дознавателем, отталкивается от конкретной процессуальной ситуации (фактической обстановки, возникающей в ходе процессуальной деятельности дознавателя в связи с совершением конкретного преступления и вынуждающей прокурора использовать предоставленные ему процессуальные полномочия) [8, с. 8]. На основе анализа таких ситуаций Д. Г. Пичугин делает вывод о необходимости, в частности, перераспределить полномочия по процессуальному руководству дознанием между прокурором и начальником подразделения дознания в пользу последнего, а также уравнять процессуальный статус начальника подразделения дознания с процессуальным статусом руководителя следственного органа, наделив первого полномочиями по аналогии с полномочиями, предусмотренными ст. 39 УПК РФ для руководителя следственного органа [8, с. 10]. Представляется, что позицию автора следует поддержать в части тех доводов, которые он приводит в пользу изъятия у прокурора полномочий по процессуальному руководству деятельностью дознавателя (дача письменных указаний дознавателю, разрешение отводов, заявленных дознавателю, продление сроков дознания и т. д.) и наделения ими начальника подразделения дознания: «надзор и процессуальное руководство не могут быть совмещены в руках одного субъекта, так как такое совмещение противоречит сущности прокурорского надзора и ведет к дублированию полномочий прокурора и субъектов процессуального контроля» [8, с. 10]. Однако находим противоречащим выработанному Д. Г. Пичугиным подходу к ограничению вмешательства прокурора в деятельность дознавателя суждение автора о необходимости наделить прокурора полномочием по возбуждению уголовного дела при наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления [8, с. 10].

Неотъемлемым элементом уголовного судопроизводства как системы процессуальных отношений является правовое взаимодействие прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания и дознавателя с судом на досудебных стадиях уголовного процесса. Как считает А. Н. Рыжих, на досудебных стадиях полномочия суда, в зависимости от особенностей их процессуального осуществления, характера возникающих правоотношений, субъектного состава, существа решений, принимаемых в результате их реализации, и других параметров можно объединить в следующие формы деятельности:

1)      судебный контроль;

2)      применение мер процессуального принуждения;

3)      разрешение судом ходатайств следователя и дознавателя о проведении следственных действий;

4)      вынесение судом частного постановления (определения) [9, с. 5].

По мнению В. В. Горбань, в досудебных стадиях суд осуществляет три функции — судебного контроля, правозащитную и профилактическую. Они могут осуществляться судом как последовательно, так и одновременно, одна функция может вытекать из другой. Они тесно взаимосвязаны, составляют целостную систему. При этом полномочия суда не подразделяются строго на полномочия, обеспечивающие осуществление правосудия, судебного контроля, правозащитной и профилактической функций [10, с. 7]. В зависимости от объекта уголовно-процессуальных отношений автор выделяет: 1) полномочия по даче разрешения на совершение отдельных следственных и иных процессуальных действий, ограничивающих конституционные права и свободы граждан; 2) полномочия по определению законности решений и действий (бездействия) дознавателя, органа дознания, следователя и прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства; 3) полномочия по выявлению обстоятельств, способствовавших нарушению прав и свобод граждан, а также других нарушений закона, допущенных при производстве дознания и предварительного следствия [10, с. 14].

На наш взгляд, в уголовно-процессуальных правоотношениях, возникающих на досудебных стадиях между прокурором, следователем, руководителем следственного органа, дознавателем, органом дознания и судом, последний выполняет функцию разрешения юридического дела. Юридическое дело в таком случае нами определяется шире термина «уголовное дело» — как обусловленное общественными потребностями производство, направленное на установление конкретных жизненных обстоятельств и взаимосвязи их с материальными и процессуальным нормами, имеющее своим результатом вынесение промежуточного процессуального решения. Причем суд выполняет такую функцию в процессуальных правоотношениях с названными властными субъектами на досудебных стадиях уголовного процесса, как правило, по инициативе самих органов предварительного расследования и прокурора либо невластных участников уголовно-процессуальных правоотношений (ч. 2 ст. 125 УПК РФ). В связи с этим можно выделить процессуальные отношения органа предварительного расследования, прокурора и суда, в которых последний осуществляет разрешительные полномочия (например, удовлетворение ходатайства о производстве ряда следственных действий, избрание в отношении обвиняемого по ходатайству следователя меры пресечения в виде заключения под стражу). Высокую степень значимости в аспекте движения к цели и задачам уголовного судопроизводства имеют контрольные полномочия суда, осуществляемые в процессуальных отношениях с органом предварительного расследования и прокурором (например, рассмотрение судом жалоб на действия и решения прокурора, следователя, дознавателя в порядке, установленном ст. 125 УПК РФ). Вынесение судом частного постановления (определения) на основании ч. 4 ст. 29 УПК РФ и его исполнение следователем, дознавателем и прокурором также надлежит рассматривать в качестве самостоятельного вида процессуального взаимодействия между указанными властными субъектами.

На стадии судебного разбирательства, процессуальные отношения между государственным обвинителем и судом, к примеру, возникают не столько в виде правовой связи властных субъектов, сколько по типу «сторона — суд». Отношения такого типа, на наш взгляд, сохраняют свое правовое качество независимо от того, кто является, наряду с судом, его стороной — властный субъект или субъект, не наделенный властными полномочиями. Здесь все участники процессуальных правоотношений имеют равный объем прав и обязанностей при взаимодействии с судом, а сами правовые отношения направлены на разрешение уголовного дела. Конечно, из указанного правила есть исключения. Например, возвращение судом уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в порядке ст. 237 УПК РФ, вынесение юрисдикционным органом при судебном рассмотрении уголовного дела частного определения на основании ч. 4 ст. 29 УПК РФ, направление руководителю следственного органа или начальнику органа дознания уголовного дела для производства предварительного расследования и установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого на основании ч. 3 ст. 306 УПК РФ и так далее. В таких случаях налицо процессуальное взаимодействие по типу «властный субъект (суд) — властный субъект (орган предварительного расследования, прокурор)», направленное на устранение недостатков, восполнение пробелов при производстве по уголовному делу.

Таким образом, в структуре предмета правового регулирования уголовно-процессуального права России общественные отношения между государственными органами и должностными лицами являются обязательными. Они возникают на этапе предварительной проверки сообщения о преступлении, развиваются в ходе уголовного судопроизводства, где и когда призываются к жизни общественными потребностями в установлении события преступления, изобличении лица или лиц, виновных в совершении преступления, непосредственно регулируются нормами уголовно-процессуального законодательства, поэтому имеют форму правовых. Однако законодателю следует глубже изучать общественно-политические процессы и разрабатывать целесообразные модели уголовно-процессуальных правоотношений. При этом особое внимание должно уделяться, в частности, раскрытию правового статуса должностных лиц-участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения в общих и специальных нормах УПК РФ, балансу контрольных и надзорных полномочий властных субъектов, снижению риска возникновения правовых конфликтов между ними.

Литература:

1.                  Ахматов И. И. Уголовно-процессуальное отношение в системе правового регулирования // Юридические науки: проблемы и перспективы: материалы II междунар. науч. конф. (г. Пермь, январь 2014 г.). − Пермь, 2014.

2.                  Ахматов И. И. Понятие и признаки уголовно-процессуального правоотношения // Международный правовой журнал «Проблемы права». — Челябинск. − 2013. − № 3.

3.                  Карпов Е. Н. Процессуально-властные субъекты уголовного процесса с недостаточно определенным процессуальным положением: автореф. дис. канд. юрид. наук. − М., 2010.

4.                  Милицин С. Д. Предмет регулирования советского уголовно-процессуального права: моногр. — Свердловск, 1991.

5.                  Одинцов В. Н., Образцов А. В. Проблемы определения уголовно-процессуальных полномочий начальника органа дознания и дознавателя в уголовном судопроизводстве России // Российский следователь. — 2009. — № 15.

6.                  Погорелова Е. Н. Особенности процессуальной деятельности дознавателя и органов дознания в уголовном процессе России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Красноярск, 2008.

7.                  Томин В. Т., Зинченко И. А. и др. Уголовный процесс. Проблемные лекции. — М., 2013.

8.                  Пичугин Д. Г. Процессуальные полномочия прокурора и особенности их реализации при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности пограничными органами Федеральной службы безопасности: по материалам Дальневосточного федерального округа: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Томск, 2012.

9.                  Рыжих А. Н. Полномочия суда на досудебных стадиях уголовного процесса: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2008.

10.              Горбань В. В. Функции и полномочия суда в досудебных стадиях уголовного судопроизводства: автореф. дис. канд. … юрид. наук. — Краснодар, 2008.