Особенности регулирования изъятий из гражданской юрисдикции дипломатических и консульских представителей

Всякого рода привилегии выгодны для частных лиц, которые их получают, и ложатся бременем на нацию, которая их дает.

Жан-Жак Руссо

Вопрос изъятия из гражданской юрисдикции дипломатических и консульских представителей стал актуальным с момента ратификации Указами Президиума Верховного Совета СССР Венских Конвенций «О дипломатических сношениях» [7] и «О консульских сношениях» [8]. Данный вопрос не теряет своей актуальности и в настоящее время, так как в современном мире происходит непрерывное развитие внешнеполитических связей, устанавливаются новые контакты между государствами, что, как следствие, ведет к эволюции статуса дипломатических и консульских представителей, а, следовательно, оказывает влияние на институт их иммунитетов и привилегий.

После распада СССР его правопреемником стала Российская Федерация, которая приняла на себя обязательства по соблюдению и исполнению международных актов Советского Союза.

Прекращение существования СССР, и возникновение Российской Федерации, повлекло для последнего полное изменение законодательной базы страны. Законодательство создавалось вновь, имея под собой только международное обоснование в виде договоров, полученных в порядке правопреемства.

Гражданское законодательство не стало исключение и также подверглось реформированию. В результате сложившейся трансформации мы можем говорить о том, что в настоящий период оно в наиболее полной мере соответствует международно-правовым нормам, регулирующим правоотношения в сфере дипломатического и консульского права.

В соответствии с международными нормативными правовыми актами, государство пребывания обязано обеспечивать безопасность дипломатических и консульских представительств, аккредитованных на его территории, что воплощается в жизнь путем предоставления привилегий и иммунитетов. Необходимо отметить, что данное предоставление осуществляется с целью обеспечения эффективного осуществления дипломатическими и консульскими представителями возложенных на них функций, а не для их выгоды.

Иммунитет государства состоит в том, что в силу равенства всех государств одно государство не может осуществлять власть в отношении другого государства. Иммунитетом пользуются иностранное государство, его органы и принадлежащее государству имущество [6, с. 100]. Содержание «иммунитета» наиболее ярко отражено со времен римского права в таких юридических афоризмах как: «Равный по отношению к равному полномочий не имеет» и «Равный над равным не имеет юрисдикции». Профессор Игорь Павлович Блищенко, в свою очередь, предлагает понимать под «иммунитетом» принцип изъятия представителей органов внешних сношений из принудительного воздействия со стороны суда, финансового аппарата и служб безопасности страны, где такие органы находятся [2, с. 77]. Профессор Павел Афанасьевич Цыганков определяет «дипломатический иммунитет как центральную часть, основной институт всего дипломатического права» [14, с. 216], и с этим достаточно трудно не согласиться.

Российская Федерация придерживается концепции абсолютного иммунитета, согласно которой за государством признается иммунитет во всех случаях независимо от характера действий государства и его органов, т. е. он действует даже тогда, когда государство не выступает в качестве носителя власти, и, по моему мнению, в этой части законодательство должно претерпеть изменения.

В свою очередь международные акты, какие как Венские конвенции о Дипломатически сношениях [7] и Консульских сношениях [8], устанавливают случаи изъятия дипломатических и консульских представителей из гражданской юрисдикции государства пребывания в случаях предъявления к ним вещных исков, относящихся к частному недвижимому имуществу; исков, касающихся наследования, где представитель выступает не от имени аккредитующего государства; исков вытекающих из договора, по которому они прямо или косвенно не приняли на себя обязательств в качестве агента представляемого государства; а также по искам, в которых они выступают в качестве третьей стороны за вред, причиненный несчастным случаем в государстве пребывания, вызванным источником повышенной опасности.

Проведенный анализ судебной практики показал, что, в целом, данные нормы международного права не вызывают значительных затруднений при их применении как у судов общей юрисдикции, так и у арбитражных судов Российской Федерации.

Так, при рассмотрении Верховным судом Российской Федерации искового заявления гражданин К. к посольству Республики Узбекистан по делу № ГКПИ2003–543 от 19 мая 2003 года [9], установлено, что гражданин К. неоднократно обращался к посольству Республики Узбекистан с обращениями, однако, ответы ему не были предоставлены. Таким образом, по мнению гражданина К., действиями посольства Республики Узбекистан связанными с непредставлением ему ответов на его многочисленные обращения, а также удержанием его искового заявления к Министерству оборону Республики Узбекистан, были нарушены его права и свободы. При рассмотрении указанного дела судом обоснованно установлено, что данное заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства в связи с не подведомственностью дела данному суду.

Черемушкинским районным судом города Москвы было рассмотрено гражданское дело № 2–3808/11 от 7 декабря 2011 года [10] по исковому заявлению Открытого страхового акционерного общества «Ингосстрах» к Урекову Т. О. и Посольству Республики Казахстан о возмещении ущерба, причиненного в результате дорожно — транспортного происшествия (в порядке суброгации). При рассмотрении указанного дела судом обоснованно установлено, что данное заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства. На данное решение суда ОСАО «Ингосстрах» была подана в судебную коллегию по гражданским делам Московского городского суда частная жалоба, в которой ОСАО «Ингосстрах» просит отменить решение Черемушкинского районного суда города Москвы. При рассмотрении частной жалобы судебной коллегией по гражданским делам Московского городского округа установлено, что её доводы не содержат обстоятельств, которые опровергали бы выводы суда первой инстанции и направлены на иное толкование норм действующего законодательства.

Вместе с тем, при применении данных норм на практике возникают сложности:

Так, при рассмотрении Президиумом Верховного суда Российской Федерации искового заявления гражданки П. к Генеральному Консульству Украины в Санкт-Петербурге об истребовании денежных сумм [12] установлено, что гражданка П. обращалось в Консульство с целью легализации документов, за что ею были уплачены денежные средства. Документы были возвращены гражданке П. вице- консулом с пометкой, что их легализация в Консульстве невозможна. Денежные средства гражданке П. за не оказанные услуги так и не были возвращены- это и послужило поводом обращения к мировому судье судебного участка № 203 Центрального района города Санкт- Петербурга.

Решением мирового судьи судебного участка № 208 Центрального района города Санкт- Петербурга от 13 мая 2004 года [13] исковые требования удовлетворены частично. С Генерального Консульства Украины в Санкт- Петербурге в пользу гражданки П. были взысканы денежные средства. Определением заместителя Председателя Верховного Суда РФ от 16 февраля 2006 года дело по ходатайству Министра иностранных дел РФ С. В. Лаврова было истребовано в Верховный суд РФ. При пересмотре указанного дела в порядке надзора Президиум Верховного суда РФ отменил решение мирового судьи судебного участка № 208 Центрального района города Санкт- Петербурга. Президиумом Верховного суда РФ обоснованно установлено, что данное заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства в связи с не подведомственностью дела данному суду.

В Постановлении по делу «Олейников против России» от 14 марта 2013 года [11] Европейский Суд по правам человека (далее — Европейский Суд) признал нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с нарушением права заявителя на доступ к суду.

Заявитель, предъявил иск к торговому представительству КНДР, которое является подразделением Посольства КНДР. Иск заявителя прошел все инстанции судов системы общей юрисдикции Российской Федерации, которые отказали в рассмотрении иска, применив абсолютный государственный иммунитет от юрисдикции без какого- либо анализа первоначальной сделки, принципов обычного международного права, которые в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции являются составной частью правовой системы Российской Федерации.

С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключил, что, отклоняя иск заявителя без рассмотрения по существу спора и без указания относимых и достаточных мотивов, несмотря на применимые положения международного права, российские суды не смогли обеспечить разумное соотношение пропорциональности и, соответственно, суды Российской Федерации умалили существо права заявителя на доступ к суду.

Таким образом, практика применения российскими судами норм международного права, устанавливающих изъятия из гражданской юрисдикции РФ дипломатических и консульских представителей, неоднородна, что, безусловно, вызывает большие сложности у лиц, обращающихся за защитой в суды Российской Федерации.

Пункт 1 статьи 401 Гражданского процессуального кодекса РФ [5] основан на теории абсолютного иммунитета иностранного государства. В случае судебного спора между гражданином и иностранным государством, последнему предоставляется абсолютный иммунитет, что ведет к неравенству участников гражданско-правовых отношений, что не соответствует положению пункта 1 части 1 Гражданского кодекса РФ [4] о равенстве участников гражданских правоотношений [3, с.79].

Статья 251 Арбитражного процессуального кодекса РФ [1] устанавливает, что если иностранное государство выступает в качестве носителя власти — оно пользуется судебным иммунитетом и иммунитетом от принудительных мер. В случае если иностранное государство не выступает в данном качестве, т. е. осуществляет частно -правовую деятельность, то государству не предоставляются данные виды иммунитетов. Исходя из вышеизложенного, можно говорить о том, что АПК РФ признает судебный иммунитет и иммунитет от принудительных мер за иностранным государством опираясь на ограниченный иммунитета.

Таким образом, необходимо систематизировать и конкретизировать право применение международных норм, устанавливающих изъятия из гражданской юрисдикции РФ дипломатических и консульских представителей, в специальном Постановлении Верховного Суда Российской Федерации.

Литература:

1.                  Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс]: федер. закон от 24 июля 2002 г. № 95. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»

2.                  Блищенко И. П. Дипломатическое право. М., 1990, С. 77

3.                  Васильева Т. В. О некоторых вопросах иммунитета иностранного государства от применения принудительных мер// Закон 2007. № 11. С.79

4.                  Гражданский кодекс Российской Федерации [электронный ресурс]: федер. закон от 30 ноября 1994 г. № 51. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»

5.                  Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс]: федер. закон от 14 ноября 2002 г. № 138. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»

6.                  Мельниченко Р. Г. Словарь международного права. М., 1986. С. 100.

7.                  О дипломатических сношениях [Электронный ресурс]: Венская конвенция от 18 апреля 1961. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»

8.                  О консульских сношениях [Электронный ресурс]: Венская конвенция от 24 апреля 1963. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»

9.                  Определение Верховного суда Российской Федерации № ГКПИ2003–543 от 19 мая 2003 г.

10.              Определение Черемушкинского районного суда г. Москвы по делу № 2–3808/11 от 07 декабря 2011 г.

11.              Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Олейников против Российской Федерации» от 14 марта 2013 г.

12.              Постановление Президиума верховного суда Российской Федерации № 13пв-06 от 01 августа 2007 г.

13.              Решением мирового судьи судебного участка № 208 Центрального района города Санкт- Петербурга от 13 мая 2004 года.

14.              Цыганков П. А. Теория международных отношений. М., 2003, С. 216.