Мировоззренческая идея символики русского правосудия в тренде публичного уголовного процесса (философский аспект)

Любой западный человек, испытывающий муки совести, выглядит как герой Достоевского, имеющий счет в банке.

 Мишель Сиоран

Когда проходишь мимо здания Верховного Суда в г.Москве, внимание привлекает «новый» измененный образ Фемиды правосудия. И тут невольно вспоминаешь высказывания В. М. Гессена, который указывал, что «Судебная власть пассивна, где нет спора- нет суда. Судья не является господином не своей деятельности, ни своего покоя. Инициатива судебного действия — в руках заинтересованной стороны, т. е. истина в гражданском процессе, публичного обвинителя в уголовном процессе. Судью спрашивают — судья отвечает» [1,с.3–4], сегодня нам сторонникам публичного уголовного процесса, становится от тех слов не по себе. Потому что там, где спор, там раздрай и бардак. Зачем нам нужен пассивный суд, которому никто не подчиняется. В. М. Гессен являлся по своим убеждением либералом, т. е. придерживался той идеологии, которая нам чужда, которая способна на наш взгляд принести только ущерб уголовному процессу. О вредоносности либеральной идеологии, отчасти мы укажем ниже. Кстати в свое время В. М. Гессен, являлся одним из издателей либерального еженедельника «Право» (1898) и редакторов «Вестника Права».

Возможно именно поэтому, что суд пассивен и изменился внешний облик Фемиды правосудия, находящийся около Верховного суда в г.Москва. «Как известно в цивилизованном мире принято, что Фемиду всегда изображают с весами в одной руке, с мечом- в другой, и с повязкой на глазах. Весы- древний символ меры и справедливости. На весах правосудия взвешиваются добро и зло, вина и невиновность. Строгость и справедливость правосудия предполагают и точное взвешивание деяний….Меч- символ духовной силы и возмездия; в руках Фемиды он- символ возмездия…Повязка на глазах богини символизирует беспристрастность…Это обозначает, что правосудие не должно видеть различия между людьми, оно «слепо» в том смысле, что воздает по праву и по закону…» [2, с.7–8]. После реконструкции и ремонта имевшего место в здании Верховного Суда РФ в 2013 году над входом в комплекс была установлена «новая», изуродованная и обезображенная статуя Фемиды, работы скульптора А.Цигаля. У «богини правосудия», на наш взгляд «состязательного правосудия» отсутствуют два главных, фундаментальных, как считается атрибута: повязка- символ беспристрастия и меч- символ возмездия. А вместо меча в руке у Фемиды находится щит, которым она должна как думается, олицетворяя суд, защищать свою пассивность. Причем щит с гербом города Москвы. Главный архитектор проекта Ю.Милаев пояснил, что «наша Фемида не может быть с закрытыми глазами, поскольку она все видит и все знает» [2, с.9]. Ну если современные постмодернистские архитекторы решили не придерживаться «древнегреческих канонов», мы считаем, нужно высказать свое мнение, по поводу того, как должен выглядеть символ русского правосудия.

Для начала нужно призадуматься, и «осмотреться по сторонам», кто вершит правосудие в суде? Кто его олицетворяет от имени государства?... Судья- лицо, которое одним росчерком пера вершит человеческие судьбы. Кому человек может доверить «в руки» свою судьбу? наверное, как он считает только Богу и скорее всего именно, так и ответит на данный вопрос. Судья не Бог, он человек, а поэтому находящий в статусе судьи, получается должен быть: «полубог»- «получеловек», свою позицию мы попробуем пояснить.

Символ Фемиды, поскольку он олицетворяет субъект творящий, правосудие над человеком должен обязательно быть частью человеческого вида, который есть всегда совокупность индивидуумов, существующих в данном временном моменте, динамически развивающейся системы человека. «Индивидуум есть только индивидуум, когда присутствие вида оставляет его, когда антропологический эйдос остывает, засыпает, удаляется. Точно то же самое происходит с обществом- от группы до народа, Государства, расы и человечества, покинутые видом, стремительно остывают, превращаясь в механизмы, оковы, бессмысленные жернова, способные лишь давить и сдерживать рвущийся из глубины антропологический свет» [3, с.227]. Вообще всегда нужно говорить о трех измерениях существования человека: индивидуальном (либерализм), коллективном (социализм и национализм) и истинном. «Истинный человек есть момент аутетичного экзистирования эйдоса как Dasein» [3, с. 227]. Истинный человек (световой, ангелический, абстрактно- видимый, и продолжающийся восприниматься в его отсутствие) есть с одной стороны, как бы человек, а с другой не человек или правильнее сказать — не только человек, т. е. уже в этом аспекте необходимо понимать судью (суд) как «полубога»- «получеловека». По сравнению с индивидуумом или искусственно созданным обществом, световой человек, кто угодно, но не человек. Он отождествляется одновременно с человеком, надчеловеком(духом, богом), подчеловеком (зверем). Для примера вспомним антропологию древних архаических обществ и указание А. Фридриха в монографии «Антропология»: «Мифы различных архаических этносов знают о «прарасе»: то, что сегодня живет как люди, звери и духи, разделенные на рода, в правремя жили как одна семья Предков. Они могли свободно менять свой облик, а также путешествовать между мирами и временами. После определенного события они утратили эти способности и остались в том виде, в котором застало их это событие». [4, с.193]. Речь идет о примордиальном единстве трех основных родов живого сущего- зверей, людей и духов. Шаманская инициация многих архаических обществ основана на том, чтобы вернуться в мир правопредков и восстановить тройственную природу предка (предка- духа(бога), предка- человека и предка животного) [5].

Движение в сторону божественного и человеческого — одна усеченная версия (христианство, индийская теория и т. д.), движение к судье Фемиде- «полубогу» — «получеловеку». А сближение человека и зверя обнаруживается в архаическом тотемизме и модернистском дарвинизме, эйдетически сближающих людей и животных в общем таксоне живых существ. Существуют даже некие священные животные, например монотеизме или христианстве, где Христос символизируется животными фигурами агнцом, рыбой и т. д. [6].

Это сочетание всех живых видов в одной инстанции и есть универсальный Dasein, т. е. бытие всеобщего сущего, который включает в себя животных, а не исключает. Рассуждая о священном и божественном, представляется необходимым указать на фигуру Ангела и изучить его иконографию. Мы немедленно обнаружим все признаки того, что во- первых, Ангел представляется нам как нечто божественное, сакральное, невидимое, мощное, волевое, более значимое, чем люди, потому что он все таки есть ДУХ. Во- вторых чаще всего ангел изображается в виде человека, т. е. имеет человеческую фигуру или по крайней мере человеческое лицо. Значит, Ангел, кроме того, что он дух, он еще есть человек. И, в- третьих у него есть признаки животного, а конкретно, крылья птицы. Существуют в мифологии еще, так называемые падшие ангелы- они имеют хвосты, копыта, рога- признаки других животных, но об них мы здесь речь вести не будем.

«Существует с одной стороны — неопределенность изначального высшего Бога, потому что Ангел — всегда второй, т. е. он никогда не Бог сам по себе; он может иметь отношение к Богу, быть его посланником, но он — между, он пришел оттуда — сюда, он может быть аватаром или мессией как воплощением чего-то, но он всегда есть посредник, посланный оттуда — сюда и возводящий отсюда- туда» [7, с. 230]. Он был послан неизвестным (в том числе ему самому!), несуществующим (сверхсущим) Единым [8]. «…Если он был послан неизвестно кем, то он был и послан неизвестно к кому; таким образом, он находится между двумя темными безднами… между несуществующим Богом сверху, непознаваемым невыразимым и материальной бездной, которая тоже в себе ничего не имели, которая- ничто и есть чистая тьма…» [8]. Именно такой, мыслящий, живущий между двумя инстанциями, нужен нам Ангел в публичном, более того русском уголовном процессе, как символ правосудия. В Государственном аспекте мы должны его рассматривать как частицу себя, конечно не в биологическом смысле, а как высшее тождество человека с государством и его интересами в лица Ангела. В публичном же уголовном процессе, субъектами доказывания должны являться властные государственные органы, наделенные полномочиями по расследованию уголовного дела и разрешения его в суде по существу [9].

Поскольку мы являемся сторонниками публичного уголовного процесса, то считаем, что суд должен отвечать в своей деятельности за полноту, всесторонность и объективность исследование всех обстоятельств совершенного преступления по уголовному делу. Поэтому нужно определиться, либо публичный уголовный процесс и правосудие, либо состязательное уголовное судопроизводство и- видимость правосудия. [9]

Русскому правосудию нужно совсем иной, отличный символ Фемиды, который предлагает цивилизационное общество. Образ Фемиды правосудия должен быть непременно в виде женщины- ангела. Для начала можно вспомнить голландско-немецкого учёного и мистика, изучавшего древние религии, символы и языки, основателя «Аненэрбе», Германа Вирта, который указывал в одной из своих работ «Священная протописьменность человечества», что высшим существом является «нордическая женщина», образ которой запечатлен в скандинавских и греческих богинях, а также в институте весталок, жриц огня. Такая сакральная «нордическая женщина», по мнению Г.Вирта абсолютна, отлична от мужчины, духовно превосходит его. Но исторически под воздействием «азиатских» влияний этот архетип был уничтожен, после чего и утвердился исторический патриархат, который Г. Вирт рассматривал как культурную девиацию. [10] Во- первых, мы принимаем эту девиацию, как незначительную, не исказившую логос ее предназначения. Во- вторых, мы соглашаемся с О.Шпенглером, что «Россия — госпожа Азии. Россия и есть Азия» [11]. От себя скажем прямо, что создание евразийской сверхдержавы через интеграцию России с бывшими советскими республиками в новый Евразийский Союз, нам не чуждо.

Далее, говоря именно о русском публичном уголовном процессе, чем мы в своем мировоззрении начинаем измерять Ангела, и отличаем его от Западной культуры? На планете Земля существует место схождения Запада и Востока — там, где восточное переходит в западное, и наоборот, западное в восточное; там, где осуществляется великая встреча. В философии Ишрак, основанной Сухраварди, которой занимался Анри Корбен, место этой великой встречи — гора Каф, где на вершине стоит Архангел, пурпурный Ангел: одно его крыло темное, другое — светлое. Это Ангел человечества, Ангел возвращения из западных колодцев изгнания в страну восточной Родины [12].

Ангел следует также понимать топографически, как это делал Г. Джулианно, т. е. как пространственное существо, и именно поэтому Ангел не небесный, а земной. Ангел тем самым, можно сказать, связан в особом небесном измерении с землей [13].

Ангел имеет крылья как птица. Изучение языка животных, прежде всего птичьего языка, во всем мире равнозначно познанию тайн Природы и, как следствие, обретению пророческих способностей [14]. Язык птиц обычно изучают, съедая змею или другое животное, которое считается магическим [15]. Существует придание, что птицы это есть символ души, Ангелов, духа. Эти птицы от народов Земли — решили отправиться в путешествие, чтобы узнать, кто такой Симург, король птиц. Они слышали о существовании «птицы птиц», которая живет на горе мира (Каф), и решили туда добраться во что бы то ни стало. До конечной цели добрались только тридцать птиц, остальные погибли. Когда они приблизились в горе Каф, то увидели Симурга, на вопрос, «Кто он такой?», он ответил: «Симург, на персидском понимается как “тридцать птиц”». Эти его слова следует понимать: «Я- это вы, а вы- это я- Ангел» [16]. Поскольку пурпурный Ангел находится на горе Каф, в размахе крыльев одно их которых- светлое, это место на горе является проблемой пересечения культур, эту точку мы отождествляем с Россией. Эта точка должна по сути своей «Объединить Восток и Запад, Небо и Землю, низ и верх, Юг и Север… Видимо, парадоксы русского характера, русской истории как-то связаны с этим пересечением оппозиций. Мы отождествляем этот топос Симурга с пространством экзистенциально пробужденной Руси… а не просто статистической России, с ее техническим обременением, коллективами, потребителями, индивидуумами, населением, на что можно просто закрыть глаза» [7, с.207].

Мы русские не можем принять тот архетип Фемиды правосудия, который навязывает нам «иной цивилизационный мир». Во- первых, мы не должны воспринимать навязываемую нам парадигму либерализма, потому что Россия и Европа- два разных государства, более того две разные цивилизации. Нужно вспомнить истории и указать на то, что Россия свою топику черпает из двух источников: это Византийская культура и монголо- татарское иго, а правильнее сказать — империя Чингисхана. Архетип современной европейской цивилизация в корне отличается от культурного наследия России, которая в свое время являлась частью кочевой империи. Современная Европа получила свою культурную матрицу благодаря Римской империи. Именно поэтому у России и Европы совершенно разные системы ценностей. Современная Европа, чрезвычайно агрессивна в вопросе навязывании своих культурных ценностей России. В том, что европейцы считают себя центром Вселенной и парадигму своего образа жизни рассматривают как самую эффективную для существования, нет ничего странного- центром Вселенной считают себя как правило любой народ, даже племя. Но европейцы смогли сделать, то, что не смогли сделать другие народы, они смогли убедить в своем превосходстве всех остальных, не важно каким способом, будь, то просто сила, активность, колонизация или хитрость и соблазн. Россия же должна особенно жестко и твердо отстаивать свою самобытность, свою цивилизацию и свою идентичность. Сегодня русские и не только в разрезе уголовного процесса, но и общественно-социальном и политическом плане должны заявлять, что им ничего не подходит из европейского, что у них «свой особый путь».

Сегодня многие интуитивно догадываются и понимают, что в «дивном новом мире» мирового глобализма, Постмодерна и постлиберализма Россия не может существовать, она просто там погибнет. «Вся Русская история есть диалектический спор с Западом и западной культурой, борьба за отстаивание своей (подчас схватываемой лишь интуитивно) русской истины, своей мессианской идеи, своей версии “конца истории”… Лучшие русские умы ясно видели, что Запад движется к бездне…». [7, с.39.] Вызов постмодерна чрезвычайно серьезен: он коренится в логике забвения бытия, в отступлении человечества от своих бытийных (онтологических) и духовных (теологических) истоков. «Либерализм… это химера, “дракон проглотивший солнце”, предновогодняя “нечисть, похитившая снегурочку ”…» [7, с.44]. Либерализм является старейшей и наиболее распространенной сегодня версией евроцентристского расизма. «Все его концепции основываются исключительно на безусловном признании превосходства цивилизации (в западноевропейском понимании Нового времени) над варварством и дикостью, а также на убежденности в линейном движении общечеловеческой истории от дикости к цивилизации» [7, с.282]. Либерализм именно в своей базовой теории и идеологических корнях, в своей теоретической матрице мышления, является расистским политическим учением только потому, что аксиомически считает превосходством цивилизация над варварством, а варварства над дикостью, и дальше использует эту расистскую схему к анализу различных социально- политических систем и построению исторической «конструкции» факта для обмана общества.

Во- вторых, мы должны для себя уяснить, чтобы контраргументировать либералам: почему либеральный Запад считает, что варварство лучше, чем дикость и почему цивилизация лучше, чем варварство? Да с одной стороны мы не отрицаем, что объективно существуют социологические различия между разными типами обществ- архаическими(древними), традиционными(премодерн) и современными(модерн). Это разные общества, построенные на разных принципах и с принципиально различной философией, религией, антропологией, культурой, экономикой и т. д. Но различие не означает автоматического превосходства и иерархии одного исторического общества над другим. Если кто то считает, что если рассматривать две различные между собой вещи, то обязательно, одна из них непременно лучше другой, ниже и должна починяться первой. Они могут быть обе как уродливы, так и превосходны. «Комплексное общество Модерна сложнее общества архаических племен. Но сложность — техническая черта, а не аксиологическая. Сложнее совсем не значит лучше, истине, важнее и т. д. Моральная оценка каждого общества должна даваться членами самого общества» [7, с. 287–288].

Разве можно говорить о том, что например общество земледельцев и скотоводов хуже, чем общество охотников и собирателей. А городская цивилизация является культурно- ценностнее чем сельская. Разве правильно говорить, о том, что атеистический, капиталистический, весь сплошь замешанный на материальных благах и не обращающий внимание на духовность народа европейский Модерн, лучше племен охотников и собирателей, землепашцев и кочевников, религиозных, традиционных Государств. У каждого из этих типов обществ свои критерии ценности: что лучше, что хуже, что истинно, а что ложно. Но естественным образом, каждое общество, если его рассмотреть, превозносит себя и осуждают другие, и это главное в их идентичности. «Западные европейцы, в целом, настаивая на исключительности своей культуры и своей ценностной системы, поступают точно так же, как любое архаическое племя каннибалов. Европейцы вполне могут продолжать действовать со свойственными им цивилизационным и культурным каннибализмом, но те культуры и общества, которые не хотят быть съеденными европейцами, имеют все основания восстать на эту глобальную атаку евроцентристского глобализма». [7, с. 288] Поэтому, мы хотим, чтобы нас правильно поняли, что мы призываем не рушить Западную цивилизацию, а призываем бороться с претензиями Запада на универсальность его ценностей; сокрушив западно-европейскую экспансию. Ведь любой расизм всегда представляет собой ни что иное как призму традиций и норм своей этнической группы, рассматриваемой в качестве всеобщего эталона. «Начинать демонтаж расизма следует с переосмысления того, что принято называть дикарями. Дикарь это расистский концепт, его изобрели работорговцы Нового времени для того, чтобы оправдать свою преступную и порицаемую христианским обществом практику» [7, с.289]. Ведь даже при рассмотрении архаического(древнего) общества, мы понимаем, что оно отнюдь не недоразвитое общество, это просто другое общество, абсолютно человеческое, полноценное, обоснованное и по-своему совершенное [17]. А работа французского этнографа, социолога и культуролога К. Леви- Стросса, показывает, что «примитивные общества выглядят простыми лишь в том случае, если мы применяем к ним критерий сложности в тех аспектах в которых современная европейская цивилизация сама является сложной. Но архаические племена делают тончайшие различия в породах птиц, видах трав и растений, составляют подробные карты сновидений и пристально наблюдают связи в окружающем мире, многократно превосходящие наши современные таксономии по оттенкам и различиям. В чем- то они примитивны, а в чем- то примитивны мы…». [18].

А сейчас нужно вспомнить, опираясь на типы обществ(архаическое, традиционное, современное(модерн), в предвосхищении чувства близости наших предков, что Россия это традиционное общество со своим укладом и ритуалами, со своей традициональностью веры, народа в Богов. Веры, которая является религиозной, которая есть сама по себе особой обобщенной психологической и интеллектуальной структурой, которая является частью преемственности для общей топики русского народа и что самое главное в этом феномене, имеет свойство растворяется сквозь мифологию и религиозную связь с идеологией, как основной мечтой любой государственной власти. России, поэтому необходимо заметить, что традиция (религия, иерархия, семья) и ее ценности были уничтожены на заре Модерна. А это и является нервом «современного общества», на матрице, которой вера в Бога, была заменена на веру в человека. На место религии пришла наука, которая стала основным способом познания мира (автор является по мировоззрению убежденным атеистом, религию же рассматривает как культурное наследие русского народа). Поэтому на место откровения приходит рациональные, волевые и человеческие чувства, прикрытые лозунгами прогресса. А говоря о форсировании современного общества и вхождении в Постмодерн, куда нас хочет втянуть Запад, то необходимо указать на то «что было поставлено вне закона эпохой Модерна, сегодня смело можно утверждать в качестве политической программы. И это уже не выглядит столь нелепо и провально, как некогда. Хотя бы потому что все в Постмодерне выглядит нелепо и провально, включая наиболее “гламурные” стороны: герои Постмодерна не случайно “фрики” и “уродцы”, “трансвеститы” и “вырожденцы”- это закон стиля» [7, с. 36].

Поэтому отвергая все западное и «не русское», у нас свое представление о Фемиде правосудия в России. То, что касается внешнего облика Фемиды мы считаем, что у нее обязательно должно быть в руках оружие, карающее за преступления. На наш взгляд в правой руке у нее должен быть трезубец. Зубцы трезубца имеют зазубрины, с помощью которых можно не только нанести смертельный удар, но и удерживать жертву, тем самым символизируя «превенцию» преступности.

История трезубца начинается очень давно в легендарной Атлантиде. Источником сведений об Атлантиде является поэт Солон, живший 615–535 г.г. до н. э. История о далеком времени, когда Афинами управляло сообщество воинов, презирающих богатство, прославляющих честь, доблесть и справедливость, насаждавших простой общинный образ жизни. По всей вероятности именно эти воины и оказали активное сопротивление атлантам, одним из видов оружия у них был трезубец [19].

Нужно сказать, что символ- трезубец использовал основатель русского государства варяг рус Рюрик, уроженец острова Русенборг [19]. Трезубец в вертикальном положении расшифровывался как божественное единство в православии- Бог-отец, Бог- сын, Бог- святой дух, в пользу этого указывает крестное знамение в православии, осуществляемое тремя пальцами. Так же трезубец, например, в государственном гербе обозначает власть. Владение небесными, земными и подземными просторами.

Более того в левой руке должен быть щит, круглой формы являющейся прообразом Вселенной, который во- первых будет служить публичному правосудию в качестве защиты от преступных посягательств, а во-вторых защищать правосудие от коррупции. Поэтому на щите должно быть изображено диковинное, но всем известное животное, которое ткет, невероятно прекрасные паутины, спасающие мир от полчищ паразитов. Речь идет о пауке, сложный и противоречивый характер которого, порой вызывающий у людей омерзение и страх, и обросший несправедливым к нему мхом домыслов образ. Предки наши относились к паукам куда с большим почтением. В отточенной красоте и симметрии паутины видели они солнечные лучи, разбегающиеся от единого центра. Многие славянские народы считают паука одним из творцов мира, соткавшего из своего тела каркас Вселенной. Многогранный ведический символ плодородия, солнечного света, единства бега времени и незыблемости пространства, а узор на теле крестовика — символ плодородия. За отторжением символа приходит забвение, и лишь фольклор будет хранить его очень долго. Паук в нем — признак счастья, гармонии, солнечная мать всего живого.

И может быть самое главное для символа русской Фемиды правосудия. В контексте публичного уголовного процесса символу правосудия не нужна повязка на глаза, которая как мы считаем, необходима в рамках состязательного уголовного процесса. Глаза и взгляд Фемиды, какими они должны быть? С одной стороны чистые и непорочный взгляд, а с другой незаметно для общества и государства зрящих в глубь проблем, встающих на пути правосудия. Мы полагаем для этой цели подойдут глаза младенца, представляющие собой, что то неведомое и магическое. Представим глаза новорожденного младенца, которые вроде не видят ничего и в тоже время смотрят вглубь того на кого смотрят. Глаза представляющие и зыбкость и начало и осязаемость и нереальность. Взгляд чистый, лучезарный и ничем себя не запятнавший и не опозоривший, не замаравший в отношениях между людьми.

Итак, Фемида правосудия в русском публичном уголовном процессе- это женщина-Ангел с расправленными крыльями, со взглядом и глазами младенца, с разящем трезубцев в правой руке и с круглым щитом на котором изображен паук в другой. И естественным атрибутом, одежды является мантия правосудия, представляющая ее русскую интерпретацию.

Одежда русской Фемиды правосудия во- первых должна отображать обычаи и мировоззрение жителей Руси, их отношение к окружающей природе и всему миру. Во- вторых одежда для жителей, например Древней Руси была важна, тем, что она не только защищала тело от зноя и холода, но еще и должна была уберегать человека от злых духов, охранять его. Нам представляется, что на Фемиде должна быть одета в «запона» это холщовая одежда, которую носили женщины еще в Древней Руси, «запона» представляла собой согнутый пополам кусок ткани с вырезом для головы. Одевалась она поверх рубахи и обязательно подвязывалась веревкой на талии [20]. Вот такое наше видение символики правосудия в связи с русской традицией и в разрезе публичного уголовного процесса.

Литература:

1.         Гессен В. М. О судебной власти// Судебная реформа, 1915. Т.1.- С. 3–4.

2.         Вороненков Д. Н. Фемида без повязки. ООО НПО «Типография Москва», М., 2013.- С. 7–8,9.

3.         Дугин А. Г. Четвертый путь. Введение в Четвертую Политическую Теорию.- М.: Академический проект, 2014.- С. 227.

4.         Friedrich Adolf. Das Bewusstsein eines Naturvolkes von Haushalt und Ursprung des Lebens// Muhlmann W., Muller W.(hesg) Kulturanthropologie. Koln; Berlin: Kiepenheu-er & Witsch, 1966. S. 193.

5.         См. Элиаде М. Шаманизм. Архаические техники экстаза.- М.: Академический проспект, 2014.

6.         См.:Charbonneau-Lassay. Louis Le Bestiaire du Christ. La mysterieuse emblematique de Jesus- Christ. Bruges: Desclee de Brouwer, 1940.

7.         Дугин А. Г. Четвертый путь. Введение в Четвертую Политическую Теорию.- М.: Академический проект, 2014.- С.36, 39,44, 207,230,282, 287–288, 289.

8.         См.: Дугин А. Г. В поисках темного Логоса. –М.: Академический проект,2013.

9.         См.: Середнев В. А. Уголовно- процессуальные функции, как механизм обеспечения деятельности субъектов доказывания в публичном уголовном процессе // Научный аспект № 3–2014- Самара: Изд-во ООО «Аспект», 2014.

10.     Wirth H. Die Heilige Urschrift der Menschheit: Symbolgeschichtiche Untersuchungen diesseits und jenseits des Nordatlantik. Leipzig: Koehler & Amelang, 1931–1936.

11.     Шпенглер О. Годы решений: Германия и всемирно-историческое развитие (пер. с нем. и послесл. С. Е. Вершинина). Екатеринбург: «У-Фактория», 2007.

12.     См.:Giuliano G. Tempus discretum. Henry Corbin all'Oriente dell'Occidente. Brescia: Torre d'Ercole 2012.

13.     Corbin H. Corps spiritual et Terre celeste: De l’ Iran mazdeen a I’Iran shi ite P.: Buchet- Chastel, 1979.

14.     Antti Aarne, Der Tiersprachenkundige Mann und seine neugierige Frau, «Folklore Fellows Communications», II, 15, Hamina, 1914; N. M. Penzer, ed., and C. H. Tawney, trad., The Ocean of Story, «Somaveda's Kathasaritsagara», 10 vol., London, 1924–1928, I, p. 48; II, 107, note; Stith Thompson, Index, vol. I, p. 314 sq. (B 215).

15.     См. Philostrate, Vie d'Apollonius de Tyane, 1, 20 etc. См. L. Thorndike, A History of Magic and Experimental Science, London, 1923, vol. I, p. 261; N. M. Penzer, ed., and C. H. Tawney, trad., The Ocean of Story, vol. II, p. 108, No 1.

16.     См.: Сухраварди Ш. Я. Свист Симурга (Сафир-э Симург)// Восток. № 5. 2001.

17.     Thurnwald R. Die menschliche Gesellschaft in ihren ethno-soziologishen Grundlagen, 5 B. Berlin de Gruyter, 1931–1934.

18.     См., напр: Леви- Стросс К. Структурная антропология. М.: ЭКСМО- Пресс, 2001.

19.     См., напр: Галанин А. В. Арийский традиции //Вселенная живая [Электронный ресурс]- Владивосток, 2013. Адрес доступа:http://ukhtoma. ru/tradions1. htm.

20.     См., напр.: Рыбаков Б. А. Археология. Древняя Русь. Быт и культура. М.: Наука, 1997.