Особенности взаимоотношений союзов сельских общин Южного Дагестана с феодальными образованиями (XVIII-нач. XIX вв.)

Союзы сельских общин Дагестана, сложившиеся на принципах федерации или конфедеративным путем, в подавляющем большинстве случаев были зависимы от соседствующих или дальних феодальных образований. Чаще всего речь шла не о свободе и независимости, а о характере и степени зависимости. И все же исследователи, так или иначе касающиеся вопроса характеристики союзов сельских общин Дагестана, сходятся на мнении, что в большинстве случаев союзы сельских общин в значительной мере здесь были самоуправляемыми, саморегулируемыми и самоконтролируемыми социально-политическими организмами. [1, c.145-190].

Процессы социально-политического развития общества протекали не с одинаковой интенсивностью в различных регионах Дагестана.

Так, например, в Южном Дагестане, по сравнению с Северным и, особенно Центральным, феодальных образований было не много. Объясняется это тем, что проживающие здесь народы, будучи непосредственными соседями стран Закавказья, постоянно попадали под власть то персов, то турок, то Ширван-шахов, которые назначали им своих правителей.

В рассматриваемый период на территории Южного Дагестана были следующие феодальные владения: Дербентское султанство (ханство), Цахурское (Элисуйское) султанство, Табасаранские майсумство и кадийство и Кюринское ханство.

В значительном отдалении от Дербента, в горной части Южного Дагестана, в среде рутульцев и цахуров существовали местные феодальные образования. В родословной таблице рутульских беков, обнаруженной Х.-М. Хашаевым в фондах ЦГА РД, перечисление начинается с Гази-бека, правившего в 1574 г. [15, c. 185]. Таблица была составлена со слов рутульского бека Магомедгасан-хана, а на русский язык переведена Мирзаали Абасбеком [16]. Местные феодалы были и у лезгин, что косвенно вытекает из переписки ханов и беков Рутула и Цахура с персидским шахом и турецким султаном [15, c.186]. Сел. Цахур до XVII в. считалось центром Елисуйского султанства, а затем, после восстания цахурского населения против беков, центр феодального образования был перенесен в Закаталы, в сел. Елису [15, c.185]. В 1842 г. бек Даниял-Султан просил военного министра не включать его султанство в состав Грузинско-Имеретинской губернии, закрепить за ним статус самостоятельного владетеля, подотчетного только наместнику Кавказа [13].

До ликвидации из-за измены Даниял-Султана в 1844 г. Елисуйского султанства, цахуры и отдельные селения рутульцев платили феодалу подати, выражавшиеся в 1/10 урожая или же в т.н. «кесмат» – в определенном количестве зерна независимо от урожая, а также несли личные трудовые повинности [15, c. 186].

Согласно источникам, рутульские беки имели пастбищные горы, за которые получали арендную плату. Однако к началу XIX в. в их прямой зависимости не осталось ни одного селения [16]. И позже рутульские беки чаще всего упоминаются как почетные лица, а не как владетели. Так, генерал-майор Граббе в 1835 г. пишет, что в Рутульском магале есть кадий и «почетные беки» Гасан-хан и его двоюродный брат Ага-бек [15, c.186]. Кюринцы и часть самурских лезгин в XVIII в. попадают под власть казикумухских ханов [14, c.79]. Сел. Ялак и Луткун Самурской долины в XIX в. считались раятами беков [15, c. 186]. До 1811 г. кюринские лезгины и агулы находились в составе Казикумухского ханства [9, c. 211]. С 1811 г., было образовано Кюринское владение во главе с племянником Сурхай-хана-Аслан-ханом [15, c. 191].

«Страна Кюра, легко доступная для соседей, долго составляла предмет раздоров и борьбы между владетелями Дербента, Кубы и Казикумуха», – писал Е. Вейденбаум [5, c. 108]. До начала XVIII в., отмечает А.В. Комаров, «Кюра частью подчиняется кубинскому хану, Султан-Ахмед-хану, внуку Гусейн-хана, частью Дербенту, а горная ее часть считалась независимою» [10, c. 9]. В начале XVIII в. Кюра находилась под влиянием Казикумухского ханства и хотя по разграничению границ между Турцией и Россией попадала под влияние России, Сурхай-хан «их подданными своими почитает и добром допустить не хочет, чтоб от него отделены были» [6, c. 105]. В 1758 г. Кубинским ханом становится Фатали-хан, который вскоре овладеет Дербентом, частью Ширвана и Кюрой. Но в 1774 г. объединенные силы дагестанских владетелей разбивают его, и Магомед-хан Казикумухский присоединяет Кубу и Кюру к своим владениям [10, c. 9]. В следующем году Фатали-хан при поддержке русского отряда разбил Магомед-хана Казикумухского, разграбил селения Кюры и присоединил ее к своим владениям [4, c. 63; 3, c. 78-90; 10, c. 14-15; 9, c. 380]. Далее Фатали-хан приближает к себе старшего сына Магомед-хана Шихмардана и отдает ему в «ханское владение» часть Кюринского округа до Кабира и Гюнейский магал Кубы. Шихмардан сумел овладеть еще и Курахским магалом «и захватил, таким образом, весь Кюринский округ, который впоследствии остался навсегда во владении Казикумухского хана». Из кюринских магалов было образовано «особое Кюринское владение» [4, c. 162]. «Тем самым, – подытоживают Б.Г. Алиев и М.-С.К. Умаханов, – был положен конец союзам сельских общин кюринцев» [2, c. 225].

С отделением кюринцев от Казикумухского ханства и созданием ханства Кюринского феодальная эксплуатация узденей союзов общин усилилась. С 1812 г. по 1860 г. окружению ханов и бекам было роздано 15 селений, жители которых ранее ни податей, ни повинностей не отбывали [7, c. 67]. Юсуф-хан Кюринский получал подати и повинности на общую сумму в 18 тыс. руб. серебром [15, c.192]. Если при этом учесть, что уздени ханства вносили в казну 1 тыс. червонцев, 3 тыс. четвертей хлеба, платили за содержание нукеров 6480 руб. и за содержание чапарных (вестовых) лошадей 2160 руб. [19], то картина чудовищной эксплуатации населения вырисовывается ясно. После создания Кюринского ханства жители сел. Барбаркент, Бюль-Бюль, Казаркент стали отбывать «душарлык», хлебную подать, как раяты, в размере рупы пшеницы и рупы ячменя в год. Кроме того, кто имел на низменности посевы пшеницы, ячменя или чалтыка, обязывался дополнительно платить беку 3 рупы посеянного. Каждая семья 9 дней в году работала на бека, выставляла 2 арбы для перевозки зерна и сена, доставляла беку арбу дров, 1,5 фунта масла с дойной коровы, одну овцу со ста голов, ¾ фунта меда с держащего пчел и обрабатывала за условную плату 2/3 десятины посевов чалтыка. Стародавний обычай взаимопомощи «эврез» кюринские беки постепенно превратили в барщину. Все сказанное относилось также к населению сел. Аликент, Захрабкент, Бубкент, Хутун, Испик, Махмудкент и др. [15, c. 191-192].

Как бы сильны не были союзы сельских общин, отношения между ними и феодальными владетелями характеризовались наличием острых социальных противоречий. Феодальная верхушка, ханы и беки вели наступление на территории союзов общин, особенно усилившееся к концу XVIII в. Феодалы захватывали общинные земли, закабаляли население, заставляли свободных узденей выплачивать феодальную ренту и нести ряд повинностей.

Недовольство притеснениями феодалов и вспышки активного протеста происходили и в Салатавии, где к концу XVIII в. 5200 десятин земли было в собственности феодалов. Это были угодья, приобретенные или захваченные у обществ и им же сдаваемые в аренду [12, c. 724; 18] на кабальных условиях [8]. Правда, к началу XX в. часть этих земель салатавцы откупили у кумыкских владетелей [18].

В XVIII в. Нуцал-хан Курахский и Кубинский хан стремились подчинить союз общин Ахты-пара. Нуцал-хан направил ахтыпаринцам несколько писем, предлагая им стать его раятами и обязуясь в этом случае взять союз под свою защиту и покровительство. Ахтыпаринцы на все эти письма неизменно отвечали, что ни в чьем покровительстве не нуждаются, чьими-то ни было раятами никогда не будут, а агрессору готовы дать достойный отпор. Дело дошло до откровенных военных действий, в результате которых ахтыпаринцы, неся потери, все же не дали отрядам хана взять верх. Более того, мстя хану за вероломство, ахтыпаринцы захватили караван хана, возвращавшийся из Нухи, перебили его охрану и разделили ханское добро между собой [11, c. 302-303].

Вес и значение феодального владетеля в значительной степени зависели от того, на какие союзы общин он мог рассчитывать как на союзников и опору в проводимой им внутренней и внешней политике.

Расширение феодалами своих территорий за счет общинных земель, как мы уже отмечали, весьма характерный процесс для внутренней жизни дагестанцев в рассматриваемое время. Однако феодалы откровенно опасались возмущения и гнева населения союзов общин, спаянного и боеспособного социально-политического образования, способного дать отпор агрессору. Поэтому они прибегали к дальновидной и гибкой политике покровительства, протектората по отношению к тому или иному союзу, обществу, в результате чего «опекаемый» субъект рано или поздно мог бы попасть в зависимость от своего «опекуна».

Все перечисленные и многие другие особенности взаимоотношений «феодал-союз-община» свидетельствуют в первую очередь о том, что развитие феодальных отношений в Дагестане протекало своеобразно по сравнению с другими краями и регионами. Своеобразие это, в частности, заключалось в том, что феодальное сословие здесь не могло не считаться с такой внушительной силой, как сплоченные союзы сельских общин.

Литература:

1. Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII-XX в.: Наука, 1988.

2. Алиев Б.Г., Умаханов М.-С.К. Историческая география Дагестана XVII-нач. XIX в.: Историческая география Южного Дагестана. Махачкала: Изд. ИИАЭ Даг.НЦ РАН, 2001. Т. 2.

3. Алкадари Г.-С. Асари-Дагестан: Исторические сведения в Дагестане. Махачкала: Изд. ИИЯЛ Даг. НИИ, 1929; Юпитер, 1994.

4. Бакиханов А.-К.А. Гюлистан-Ирам. Баку: Изд. Общества обследования и изучения Азербайджана, 1926; Элм, 1991.

5. Вейденбаум Е. Путеводитель по Кавказу. Тифлис, 1888.

6. Гербер И.-Г. Известия о находящихся с западной стороны Каспийского моря между Астраханью и рекой Курой народах и землях и о их состоянии в 1728 г.// Сочин. и перев. к пользе и увеселению служащие. СПб., 1760. Т.17. № 8.

7. Гидулянов П.В. Сословно-поземельный вопрос и раятская зависимость в Дагестане // ЭО. М., 1901. № 3.

8. Записки о правах и преимуществах господствующих групп населения, об адатах и управлении жителей Присулакского наибства // РФ ИИАЭ.Ф.5. Оп.1. Д.79Л.30.

9. История Дагестана: В 4-х т. М.: Наука, 1967. Т. 1.

10. Казикумухские и Кюринские ханы // ССКГ. Тифлис, 1868. Вып. 2.

11. Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII- нач. XIX в. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1957.

12. Мансуров Ш.М. Салатавия: Социально-экономическая история в конце XVIII-первой половине XIX в. Махачкала: Юпитер, 1995.

13. Переписка начальника Главного штаба Дибича с командующим войсками на Кавказской Черноморской линии. 1814–1824 гг. // РФ ИИАЭ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 88. Л. 1–8.

14. Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Очерки истории Южного Дагестана: Материалы к истории народов Дагестана с древнейших времён до начала XX в. Махачкала: Изд. ИИАЭ Даг. Филиала АН СССР, 1964.

15. Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана в XIX в. М.: Изд. АН СССР, 1961. С. 185.

16. ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 3. Д. 142. Л. 128.

17. ЦГА РД. Ф. 105. Оп. 1. Д. 12. Л. 33; Д. 4. Л. 19; Д. 6. Л. 42.

18. ЦГА РД. Ф. 147. Оп. 1. Д. 7. Л. 276; Оп. 3. Д. 48. Л. 2.

19. ЦГА РД. Ф.90. Оп. 1. Д. 5. Л. 27.