Коллективизация в СССР

От полноты информации зависит становление молодых умов нашей страны, правильное формирование взглядов и убеждений. В свою очередь, ложная информация, ведет к ограничению возможностей эффективного развития российской действительности. Отсюда вытекает особая значимость и понимание исторических событий.

Ключевые слова: коллективизация, сельское хозяйство, экономика, социализм, капитализм, рынок, страна

Неоспоримо то, что в 1920–1930 годах прошлого века, крестьянство испытывало довольно сильные притеснения со стороны правящей партии и всего государственного аппарата в целом. Многие данные фальсифицируются для принижения заслуг СССР и всей истории России в целом. Нужно много разбираться, для того, чтобы докопаться до истины тех событий.

В умах многих историков встает вопрос, а нужна ли была вообще коллективизация? Некоторые утверждают, что России больше бы подошло развитие крестьянско-фермерских хозяйств, с последующим превращением их в кооперативы. Однако время идет и историческая наука накопила достаточно сведений для того, чтобы оспорить данное суждение.

Для большого толчка в развитии промышленности и экономики страны в целом нужны были крупные хозяйства. Они бы использовали новую технику и являлись бессменными потребителями промышленности. К сожалению, в стране с такими хозяйствами было туго, картина, существующая до революции, была гораздо лучше.

К началу ХХ века в России было много мелких и крупных помещичьих предприятий, которые обеспечивали страну хлебом. Но в 1917 году их уничтожили, раздав землю крестьянам.

Разумеется, данные действия имели большой эффект и коммунисты воспользовались ситуацией. Стоит сказать, что на деле, в социальной жизни крестьян мало что поменялось, было получено не так много земли, как казалось при начале раздела. Сильно поправить экономическое положение народа не получилось.

Много земли не прибавилось, однако появились новые крестьянские хозяйства. До революции в стране их было 16 миллионов, а уже в 1923 году 26 миллионов хозяйств были заняты. Впрочем, стоит сказать и о том, что страна потеряла 10 лет, которые могли бы пойти на индустриализацию. Разрыв между нашей Родиной и Западом увеличился — это факт и историческое событие.

Страна развивалась тяжело, более того не было стабильности. В 1927–1928 годах, крестьяне не захотели продавать государству хлеб по принятым ценам, тем самым требуя повышения. Появилась угроза голода, руководство было серьезно напугано. После этой ситуации началось наступление на деревню. Людей можно понять, никто не хочет получать обесцененные деньги за реальный товар.

Кто-то мог бы сказать, что это достойный выход из ситуации. Но что такое переход к капитализму мы увидели в полной красе в 1990 годы, когда, казалось бы, в мирное время, были загублены сотни человеческих жизней. И это при том, что тогда не было сильного блока оппозиции социалистов, которые могли бы схватиться за оружие. Было много недовольных, но широкомасштабных действий никто не применял.

Зато после революции было много сторонников социализма и много горячих голов, которые носили с собой оружие. Их бы точно не устроила реставрация капитализма.

При всем этом к 1980 году, наше государство стало передовой индустриальной державой с сильной экономикой. Разборка машины под названием «СССР» сильно ослабила страну, но костяк остался. Стоит сказать, что благодаря старым заслугам, с Россией считаются до сих пор.

Однако в 1920 годы такого ресурса не было, а потому любые уступки перед Западом были чреваты тяжелыми последствиями.

Можно было развивать кооперативы, но на это не было времени, государство находилось во враждебном окружении. Как ни ужасно, но коллективизация могла идти, только за счет села, так как денег не было. Такова жестокая реальность времени, тогда, и в Европе, город грабил деревню.

Приведем немного статистики, в 1913 году на крупных отечественных предприятиях (свыше 1 тысячи работников) трудились 39 % всех рабочих (тогда как в Германии — 10 %). В одном только Петербурге было сосредоточено 250 тысяч фабрично-заводских пролетариев.

Но страна решила отказаться от пути монархического развития, и пошла путем революционного социализма. Стоит сказать, что довольно сильное участие в ней приняли крестьяне, развернувшие классовую войну в деревне. Многие помещичьи имения были разграблены, а владельцы убиты. В авангарде грабителей были богатые, кулацкие элементы деревни, имеющие средства, благодаря которым можно развозить награбленное добро, что касается бедняков и обычных солдат, то последним мало что доставалось.

Встает вопрос, можно ли говорить о какой-то мягкой модернизации после 1917 года?

Принято считать кулаков очень пострадавшими людьми, в действительности же все не совсем так.

«В результате спонтанно возникшего свободного рынка 7 % крестьян (2,7 млн. человек) вновь оказались без земли, — пишет Олег Арин [2, с.68]. В 1927 году 27 миллионов крестьян были безлошадными. В целом 35 % относились к категории наиболее бедных крестьян. Большая часть, средние крестьяне (около 51–53 %), имели устаревшие орудия труда. Количество богатых кулаков — составляло от 5 до 7 %. Кулаки контролировали около 20 % рынка зерна. По другим данным, на кулаков и верхний слой середняков (около 10–11 % крестьянского населения) в 1927–1928 годах приходилось 56 % продаж сельскохозяйственной продукции. В результате «в 1928 и 1929 годах вновь пришлось нормировать хлеб, затем сахар, чай и мясо. Между 1 октября 1927 года и 1929 года цены на сельскохозяйственные продукты выросли на 25,9 %, цены на зерно на свободном рынке выросли на 28,9 %». Экономическую жизнь страны, таким образом, начал определять кулак».

Часто коллективизацию видят только в рамках постоянного нажима на деревню, это довольно поверхностный взгляд на проблему. У данного события была очень сложная динамика, на которую нужно обращать пристальное внимание.

Началось оснащение сел и деревень техникой. К примеру, в 1930 году в МТС (машинно-тракторная станция) было 7 тысяч тракторов, а в 1931 году число достигло 50 тысяч [1, с.27]. Существенные льготы и кредиты были предоставлены колхозам, для них снижали нормы сдачи продуктов. Стали помогать в создании животноводческих ферм.

В мае 1932 года, при условии выполнения обязательных поставок продукции государству, колхозам разрешили торговать по рыночным ценам. План заготовок был урезан — 1100 миллионов пудов, против 1367 миллионов в 1931 году. В феврале 1935 году был принят Примерный устав коллективного хозяйства, крестьянам гарантировалась возможность ведения личного подсобного хозяйства — в самых широких масштабах.

Конечно, пряник сочетался с кнутом. Так, осенью 1930 года начинается новый этап раскулачивания, который сопровождался массовой высылкой крестьян. Всего в этом году (по данным Объединенного государственного политического управления — ОГПУ) было выслано 1 803 392 человек [1, с.261].

В августе 1932 года был принят печально известный закон о «трех колосках», который предусматривал расстрел за хищение колхозного имущества. Это уже было проявлением революционного терроризма на государственном уровне. Существует представление о том, что расстрелу подверглись едва ли не все «проходящие» по этому закону. Однако масштабы исторических событий тут явно завышены. Смертных приговоров по «закону о трех колосках» было вынесено 6 % (всего осуждено — 100 тысяч). К тому же мы прекрасно понимаем, что воровство являлось серьезной проблемой.

Самая страшная страница коллективизации — это голод, унесший тысячи жизней. Стоит сказать, что и здесь масштабы преувеличены. Начнем с того, что разоблачение голодомора началось с выявления фальсификаций. Так, американский журналист Т. Уолкер, опубликовал много статей про коллективизацию в УССР, сопровождаемых жуткими фотографиями. Его коллега и соотечественник Л. Фишер выяснил, что журналист никогда не был на Украине, а провел шесть дней в Москве, после чего выехал в Маньчжурию. Другой американец Д. Кейси доказал, что знаменитые фото Уолкера (например ребенка-лягушки) были сделаны в Западной Европе во время Первой мировой войны.

Сам факт фальсификаций заставляет задуматься о многом. Самое ужасное и циничное — преувеличение масштаба жертв голода.

В данной ситуации имеет место игра на чувствах людей, желание сделать сенсацию, поражая умы большими цифрами и масштабами исторических событий. Некоторые журналисты называют такие цифры, как 15 миллионов погибших, что совсем уже выходит за рамки. Большинство исследователей, настроенных воинственно по отношению к И. В. Сталину предпочитают говорить о 6–8 миллионах. В то же время, многие историки очень осторожно говорят о количестве жертв голода. Увы, точной статистики нет, потому приходится оперировать косвенными данными. Так, доктор исторических наук В. Н. Земсков обращается к данным демографии: «…Благодаря демографической статистике мы знаем, что в 1932 году на Украине родилось 780 тысяч человек, а умерло — 668 тысяч, в то время как в 1933 году родились 359 тысяч, а умерли — 1,3 миллиона. В эти цифры включена естественная смертность, однако ясно, что главной причиной смерти в эти годы стал голод» [5, с.192]. Ужасающие цифры, но это не 8 и даже не 3 миллиона, о которых говорят рьяные западные обличители.

Коллективизация, вне всякого сомнения — это страшная трагедия. Все ошибки и преступления того времени, объясняются масштабами революции, целями в кратчайшие сроки догнать и перегнать Запад.

Как итог — русский народ и другие народы СССР смогли выдержать страшные испытания «великого перелома» и осуществить полномасштабную модернизацию страны.

Литература:

1. Бэттлер, А. Общество: прогресс и сила (критерии и общие начала) / А. Батлер. — М.: ЛКИ, 2008. — 328 с.
2. Арин, О. Правда и вымыслы о царской России. Конец XIX начало XX века / О. Арин. — М.: ЛЕНАНД, 2010. — 200 с.
3. Арин, О. Двадцать первый век: мир без России / О. Арин. — М.: Альянс, 2001. — 352 с.
4. Земсков, В. Н. Сталин и народ. Почему не было восстания / В. Н. Земсков. — М.: Алгоритм, 2014. — 239 с
5. Земсков, В. Н. Спецпоселенцы в СССР / В. Н. Земсков. — М.: Наука, 2005. — 306 с.