История Кокандского ханства XVIII — I половины XIX века в историографии российских исследователей

Издавна территория Средней Азии представляла большой интерес со стороны соседних государств, в том числе и России. В ходе многовековых исторических связей происходила и определённая тенденция взаимодействующих цивилизаций, что в свою очередь во многом меняло характер отношений между Россией и государствами Средней Азии. В частности, к XVIII — I половине XIX века Россия приобрела довольно длительный опыт общения с мусульманскими народами своих внутренних территорий — Нижнего Поволжья, Урала, Кавказа, Сибири. Российские дипломаты осуществляли постоянные посольские контакты с Ираном, Индией, Китаем, Хивинским и Кокандским ханствами. Однако, несмотря на их постоянство, в этот период довольно остро ощущался недостаток информации об этих странах. Лишь начиная с правления Петра I, российское правительство начинает уделять пристальное внимание детальному изучению сопредельных с Россией территорией, среди которых Средней Азии выделялось особое место. Было начато систематизированное, научно обоснованное практическое изучение Средней Азии. В качестве одного из важных инструментов для этого широко использовались различные экспедиции, военные и посольские миссии, перед которыми ставились задачи детального географического описания узбекских ханств, составления географических и топографических карт, изучения их политического устройства и экономического положения, поиска удобных путей на Восток. Собранные экспедициями материалы содержали бесценные, имеющие порой уникальный характер данные относительно некоторых важнейших элементов традиционных форм материальной культуры и межгосударственных взаимоотношений стран Средней Азии.

С течением времени стали устанавливаться контакты и связи Кокандского ханства с Россией. Начался обмен посланниками, велись торговые операции. Первым русским путешественником, побывавшим в Коканде, был офицер, переводчик Отдельного Сибирского корпуса Филипп Назаров [1, c. 197–199], описавший ханство в своих записках.

Поездка по Ферганской долине дала возможность Назарову познакомиться с ее природой и населением, его занятиями. Он имел возможность осмотреть и ханскую столицу. «Город сей весьма обширен и многолюден; в нем считают до четырехсот мечетей; расположен на ровном месте и не имеет никакого укрепления, кроме замка владетеля; изобилует ключами; в окружности лежат деревни, луга и пашни; земля солонцеватая. В городе улицы узкие, немощеные, дома сделаны также из глины; посреди города построены три каменных рынка, в коих производится торг два раза в неделю; в нескольких местах находятся древние памятники и близ замка огромные, из жженого кирпича конюшни для аргамаков владетеля». [1, c.198]

Другим российским исследователем, побывавшим в Коканде, явился хорунжий Сибирского линейного казачьего войска Николай Ильич Потанин [2, c. 35–36] — отец знаменитого русского путешественника по внутренней Азии Г. Н. Потанина. В 1829 году ему было поручено сопровождать до Ташкента кокандских посланников, возвращавшихся из Петербурга на родину. Свои впечатления от путешествия Потанин изложил в докладной записке, уделив в ней большое место описанию столицы Кокандского ханства.

Подобно своему предшественнику, Потанин отметил ровное местоположение города, его тесные, кривые, немощеные улицы, двухэтажный ханский дворец, стоявший посередине города, возле берега Кокандсай и окруженный высокой глиняной стеной [2, c. 37].

Потанина поразили два кирпичных на сводах, моста с башнями при въезде и выезде, переброшенные через крупные арыки города — Кичиксай и Улькунсай. Один из них находился, по описанию Потанина, против ханского дворца — это позволяет уточнить местоположение тогдашней урды. Путешественнику бросилось также в глаза множество сооружений культовой архитектуры, среди которых, по его данным, было около 100 мечетей с фасадами из кирпича. Многие здания уже тогда были в плохом состоянии. Коканд представлял в то время крупный торговый центр. По данным Потанина, здесь функционировали шесть базаров. В двух из них торговали кокандские жители. Остальные предназначались для проходивших караванов и торговали три раза в неделю. Потанин отметил высокое качество продававшихся кокандских тканей из хлопка и шелка. [2, c. 34]

Записки Назарова и Потанина привлекали тем большее внимание, что 50–60-е годы XIX века были временем, когда царская Россия стала проявлять повышенный интерес к Средней Азии.

С 1849 по 1852 г. в плену у кокандцев пробыли два сибирских казака Милюшин и Батарышкин. Их показания, дающие характеристику Коканда раннего периода царствования Худоярхана, были записаны действительным членом Русского Географического Общества А. Макшеевым. [3, с. 376–380]

Русское Географическое Общество публиковало в своих изданиях различные сведения о Кокандском ханстве. Наиболее существенный материал был собран к этому времени выдающимся русским востоковедом Владимиром Владимировичем Вельяминовым-Зерновым (1830–1904). Окончив в 1850 году Александровский лицей, где он усердно изучал арабский и персидский языки, он поступил в Азиатский департамент Министерства иностранных дел, а затем в 1851 году был откомандирован в Оренбург в распоряжение В. А. Перовского. Здесь он совершал поездки в глубь степей, изучал жизнь и быт их обитателей, начал практически знакомиться с местными тюркскими наречиями. Большое внимание он уделял архивным материалам, а также сведениям, полученным от «очевидцев», «добросовестных русских и азиатских купцов». Все это дало ему возможность, не побывав лично в Туркестане, написать исследование о Кокандском ханстве.

Вельяминов-Зернов приводит в своем исследовании ряд цифровых данных, характеризующих Коканд этого времени: в нем 30 000 жителей, 280 махалля, 8000 глиняных построек, 6 бань, 9 караван-сараев. Говоря о культовых сооружениях, он называет 360 мечетей и 12 медресе. Эти цифры столь же преувеличены, как и у его предшественников, но за ними реально ощущается роль религии и мусульманского духовенства в жизни города. Сообщил Вельяминов-Зернов и сведения о кустарных промыслах, которыми занимались жители Коканда. Женщины ткали хлопчатобумажные и шелковые ткани и шили из них на базар одежду. Мужчины занимались гончарным ремеслом и изготовляли железную, медную и серебряную посуду, которую чеканили орнаментальными узорами и украшали бирюзой.

Вслед за военными в Кокандское ханство начали проникать ученые. По поручению Академии наук в Среднюю Азию был направлен для зоологических и геологических наблюдений молодой ученый Николай Алексеевич Северцов.

Впоследствии Средняя Азия попала в орбиту постоянного научного внимания крупнейших русских ученых — П. П. Семенова-Тян-Шанского(1856–1857 годах исследовал Тянь-Шань), А. П. Федченко (провел ряд экспедиций по Южному Тянь-Шаню, Алаю и Памиру), И. В. Мушкетова (исследователь Средней Азии, проводивший геологические изыскания). Однако экспедиции, возглавляемые этими учеными в 70–80-е годы, проходили уже в условиях присоединения края к России.

Более подробные сведения о Кокандском ханстве содержатся у А. П. Федченко. Весной 1871 года Федченко [4, c. 29] выехал из Ташкента. Его сопровождала жена Ольга Александровна, такая же неутомимая, как и он, путешественница. В ее задачу входил сбор растений для гербария и зарисовка видов нового края, впоследствии изданных в виде альбома из 14 больших литографий.

Представитель замечательной школы русских географов Федченко был разносторонним ученым. Его в равной мере интересовали геология и климат, растительный мири и животные, этнография и антропология. Зорким взглядом исследователя он схватывал характерное в природе Ферганской долины. Это позволило ему впоследствии дать замечательную географическую характеристику Кокандского ханства.

Побывал Федченко и в городе Коканде. Город был обнесен высокой крепостной стеной. За въездными воротами начинались улицы, которые вели к центральной площади. Это был типичный среднеазиатский город с узкими и кривыми улочками, глиняными заборами и домами, шумным базаром, многочисленными мечетями и ханской цитаделью. В городе было много новых построек, воздвигнутых при последнем правителе Худоярхане, в том числе и торговые ряды. Имеющий высокое деревянное перекрытие, этот базар создавал приятную тень, необходимую в жаркие дни здешнего лета. Своей величиной и разнообразием товаров базар свидетельствовал о широкой торговле.

Особенно интересными показались путешественникам не сохранившиеся до наших дней кирпичные на сводах мосты. По их обеим сторонам были расположены лавки, где ремесленники продавали свои изделия. Это напомнило Федченко Замоскворечье XVII века, когда торги происходили около Москвы-реки, на ее деревянных мостах.

Среди низких жилых построек Коканда возвышались, оживляя силуэт города, памятники культового назначения, носившие типичные черты среднеазиатской архитектуры. Огромное впечатление на путешественников произвели стоявшие друг против друга, ныне не существующие, медресе Мадалихана и медресе Хак-кули-Минг-баши. Не меньше заинтересовали Федченко медресе Минг-аим и Али, постройку которых он датировал XIX веком. Их наружный вид отличался множеством ниш, куда выходили окна келий.

Строительство медресе продолжалось и при Худоярхане. Лучшее из них, отделка которого не была еще при посещении Федченко закончена, было выстроено Худояр-ханом и его братом Султан-Мурадом в память их умершей матери.

Будучи крупным религиозным центром, Коканд отличался и большим количеством мечетей. Кафедральной, мечетью в этот период была Джами-мечеть, где по пятницам, при большом стечении народа, совершались праздничные богослужения. Федченко с интересом поднялся на верх минарета Джами-мечети. С него, по преданию, сбрасывали преступников и уличенных в неверности жен.

Осмотрел Федченко и ханский дворец. Несмотря на то, что отделка дворца еще не была полностью завершена, его фасад, выложенный цветными изразцами, привел Федченко в восхищение. Он нашел много общего между характером этой изразцовой облицовки и той керамической посудой, которую он видел на базаре. Федченко заметил также, что изразцовый декор сильно уступал древним самаркандским памятникам по чистоте и яркости тона. Одновременно его подкупила прелесть новой кладки, свежесть поливы, отсутствие пятен и осыпей.

Из описания Федченко можно получить полное представление о внешнем виде дворца Худоярхана, построенного в традициях среднеазиатского зодчества с высоким порталом посередине, украшенным большой входной аркой и четырьмя минаретами: два из них стоят по обеим сторонам портала, два заканчивают фасад с юга и севера.

Таким образом, труды многих путешественников на сегодняшний день являются ценными источниками пополнения знаний молодого поколения путем исследования какой-либо проблематики, которая в дальнейшем сумеет открыть новые страницы в истории нашего великого народа.

Литература:

1.      Назаров Ф. Записки некоторых народах и землях Средней Азии. Спб, 1821г .

2.      Потанин  Н. Записки о Кокандском ханстве хорунжего Потанина 1930г. //Военный журн. 1931г. №4-5.

3.      Макшеев А. Исторический обзор Туркестана и наступательного движения в него русских. Спб. 1890,

4.      А. П. Федченко. Путешествие в Туркестан, т. I, ч. II, «В Коканском ханстве», СПб. - Москва, 1875).

5.      http://hokandi.narod.ru/history/krukovskaja/krukovskja-1.htm