Взаимосвязь личностной тревожности и нарушений пищевого поведения личности



В статье рассматривается взаимосвязь личностной тревожности с нарушениями пищевого поведения личности, актуальность которой продиктована невозможностью эффективной психокоррекционной работы по устранению нарушений пищевого поведения без своевременной диагностики и коррекции личностной тревожности.

Ключевые слова: пищевое поведение, нарушения пищевого поведения, тревожность, личностная тревожность.

The article examines the relationship of personal anxiety with personality eating disorders, the relevance of which is dictated by the impossibility of effective psychocorrection work to eliminate eating disorders without timely diagnosis and correction of personal anxiety.

Keywords: eating behavior, eating disorders, anxiety, personal anxiety.

Проблема психологической коррекционной работы нарушений пищевого поведения (далее — НПП) личности стала актуальной сравнительно недавно. Термин «пищевое поведение» находит разное определение в различных исследовательских работах. Так, Л. А. Звенигородская считает, что пищевое поведение — ничто иное, как элементы поведения, которые характерны для нормального приема пищи и могут оказывать сильное влияние на питание человека в случае изменений [1, с. 46]. Так, по мнению советского и российского врача, в случае нарушения гормонов насыщения человек испытывает проблемы с приемом пищи, что нередко может приводить к ожирению.

Практический психолог И. Г. Малкина-Пых под пищевым поведением понимает целостное и ценностное отношение человека к пище и процессу ее приема, в рамки которого входят стереотипы питания, питания при стрессе и обычных условиях, питание, ориентированное на определение собственного тела. Иными словами, пищевое поведение, по мнению психолога, охватывает все привычки, традиции, эмоции и формы поведения в отношении еды [6, с.20].

Пищевое поведение у человека связано не только с биологическими процессами, но и затрагивают его психологические особенности, в связи с чем в структуре проблем пищевого поведения с недавних пор стали выделять его нарушения и расстройства, связанные с психологическими особенностями личности. Первым этапом развития учения о НПП стало раскрытие не самих нарушений, которые являются более частными явлениями, а расстройств пищевого поведения (далее — РПП), в которые входят такие психологические отклонение, как булимия, анорексия и т. д. Первые научные описания анорексии и булимии появились в 1870-х годах, когда врачи начали фиксировать случаи значительной потери веса и изменения пищевого поведения у молодых женщин. Однако систематическое изучение этих РПП как клинических единиц началось позже, в 1950-х и 1960-х годах.

Со временем изучение клинических отклонений пищевого поведения от нормы переросло в углубленное изучение менее категоричных, но таких же значимых отклонений пищевого поведения — нарушений. Такое ответвление в исследовании отклоняющегося пищевого поведения продиктовано тем, что расстройство представляет собой патологическое изменение пищевого поведения, которое требует психиатрического вмешательства, в то время как нарушения заключается в изменении привычного пищевого поведения под воздействием психоэмоциональных состояний человека, что уже говорит о возможности избегания личностных и физических изменений патологического характера [6, 7]. В связи с этим следует рассмотреть современную классификацию НПП, предложенную Н. О. Николаевой и Т. А. Мешковой [8]:

1. переедание;
2. диетическое ограничение;
3. эмоциональное питание;
4. неправильное питание

Феномен переедания — это одно из наиболее распространенных НПП, которое характеризуется потреблением большого количества пищи за короткий промежуток времени без ощущения физического голода и часто сопровождается чувством вины и стыда после еды [8]. Причины переедания могут быть разнообразны и включают как психологические, так и биологические факторы, например, эмоциональный голод, биохимический дисбаланс, социальные факторы и т. д.

Диетическое ограничение проявляется в стремлении строго ограничивать количество и типы продуктов, которые человек употребляет в пищу. Это нарушение может проявляться по-разному, но основная его черта заключается в том, что оно приводит к существенному снижению калорийности рациона и/или исключению целых групп продуктов питания [9]. Наиболее частыми причинами такого нарушения являются острое желание сбросить вес, низкая самооценка и уверенность в себе, страх перед набором веса, влияние неадекватных идеалов и навязанных СМИ образов, и т. д.

Эмоциональное питание (или эмоциональное переедание) — это тип НПП, при котором человек использует еду как способ справиться с эмоциональными состояниями, такими как стресс, тревога, грусть, скука или радость [5]. Вместо того чтобы утолять физический голод, еда становится средством утешения, отвлечения или вознаграждения. В число наиболее актуальных причин эмоционального питания входят негативные эмоции, детские привычки, низкая саморегуляция, социальные и культурные факторы.

Неправильное питание можно рассматривать как НПП, если оно систематически влияет на здоровье и самочувствие человека. Оно может проявляться в различных формах, начиная от дефицита необходимых питательных веществ до избытка вредных компонентов в рационе [4]. Неправильное питание часто связано с недостатком знаний о здоровом образе жизни, влиянием окружающей среды и социума, а также личными привычками и предпочтениями. В связи с этим важно выделить подвидовой ряд неправильного питания как НПП: избыточное потребление калорий, дефицит питательных веществ, несбалансированный рацион, чрезмерное потребление вредной пищи, иррациональные пищевые предпочтения. В число причин такого типа НПП входят недостаток информации, влияние рекламы и маркетинга, социальные и экономические факторы, личные привычки и традиции.

Современные психологические исследования позволяют говорить и об определенных коррелятах между НПП и личностными свойствами человека, в частности личностной тревожностью, под которой подразумевается формирование тревожности как свойства личности, ее устойчивой характеристики [12]. Отличие личностной тревожности от других типов тревожности, как реактивная, является то, что тревожная личность склонна воспринимать любую ситуацию как потенциально опасную, что повышает уровень ее стресса и тревоги, и, нередко, становится причиной депрессивных расстройств человека.

Увеличение уровня личностной тревожности связывают с возникновением у личности внутреннего конфликта, проявляясь постоянным ощущением надвигающейся опасности, озабоченности напряжения. Подобная тенденция позволяет предполагать существование НПП и личностной тревожности, так как, как уже было рассмотрено ранее, в число основных причин НПП входят нездоровые стремления к похудению, ограничению питания, стрессы, тревоги, негативные эмоции — все то, что сопровождает возникновение внутреннего конфликта человека. Данная связь подтверждается множеством эмпирических исследований, которые рассматривают особенности проявления личностной тревожности у лиц с НПП.

Исследователь Л. А. Проскурякова утверждает следующее: «Девушки с высоким уровнем личностной тревожности в 5,68 раз имеют выше риск формирования нарушения ПП различных типов» [11, с. 124]. Исходя из выводов, к которым приходит исследователь, можно говорить о том, что именно представители женского пола, испытывающие трудности с личностной тревожностью, наиболее подвержены проявлению данной личностной характеристики в особенностях пищевого поведения. Лица мужского пола в свою очередь не показали достоверных корреляционных связей между своим пищевым поведением и личностной тревожностью.

Отмечается и тот факт, что для тревожных личностей характерны более устойчивые НПП, нежели временные отклонения от здорового пищевого поведения. В частности данная тенденция заметна у нормотипичных лиц и лиц, страдающих ожирением — если первые сталкиваются с временными НПП, то вторые испытывают более устойчивые формы НПП, зачастую понимая проблему и предпринимая определенные попытки в коррекции своего питания [2].

Некоторые исследователи в лице Е. С. Кириленко, Р. И. Касперович [3], в ходе своих научных работ приходят к выводу, что НПП является не просто связанным с тревожностью феноменом, а прямым последствием личностной тревожности человека. У данного феномена могут быть как психологические, так и биологические факторы формирования. Так, личностная тревожность связана с повышенным уровнем кортизола — гормона стресса. Кортизол стимулирует аппетит и тягу к углеводам, что может способствовать перееданию. Кроме того, хронически повышенный уровень кортизола может привести к накоплению жира в брюшной полости, что увеличивает риск метаболических нарушений. Вместе с тем, люди с высокой тревожностью часто пытаются контролировать те аспекты своей жизни, которые кажутся им управляемыми. Для многих это может выражаться в строгих диетах или ограничениях в питании. Однако такие ограничения могут привести к циклу переедания и последующего чувства вины, что еще больше усиливает тревожность.

Не менее важным посредником между личностной тревожностью и НПП является фрустрация — психологическое состояние, которое возникает у человека при столкновении с препятствиями на пути к достижению цели, удовлетворении потребности или желания. Фрустрацию можно описать как чувство разочарования, раздражения, гнева или беспомощности, вызванное невозможностью достичь желаемого результата. Согласно исследованиям Е. Я. Поляковой и М. В. Пашковой, «фрустрация возникает вследствие не состыковки потребности в неоспоримом и полном принятии человека близкими и реальности, в которой близкие могут иметь иные чувства» [10]. Исходя из этого, можно говорить о том, что связь между личностной тревожностью и НПП может включать в себя и другие посредники между данными психологическими явлениями, составляя один единый фактор формирования психологического состояния личности. Еще одним примером такого посредника является неудовлетворенность жизнью — человек, испытывающий внутренний конфликт на фоне переживаний о результативности своей жизни, так же испытывает высокую личностную тревожность и НПП, как поведенческое проявление этой неудовлетворенности [5].

Таким образом, все рассмотренные ранее исследования в области взаимосвязи НПП и личностной тревожности подтверждают существование связи между данными личностными и поведенческими характеристиками, на фоне чего возникают вопросы о коррекции НПП у лиц с помощью нивелирования личностной тревожности.

Литература:

1. Звенигородская, Л.А. и др. Типы пищевого поведения и гормоны пищевого поведения у больных с метаболическим синдромом // Экспер. и клин. Гастроэнтнрология / Л. А. Звенигородская, Т. В. Мищенкова, Е. В. Ткаченко. — 2007. — № 1.
2. Гарифулина Л. М., Холмурадова З. Э., Лим М. В., Лим В. И. Психологический статус и пищевое поведение у детей с ожирением // Психология медицины. 2023. С. 45–50. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/psihologicheskiy-status-i-pischevoe-povedenie-u-detey-s-ozhireniem (дата обращения: 21.11.2024)
3. Кириленко, Е. С., Касперович Р. И. Депрессия и тревожность: изменение пищевого поведения // Актуальные проблемы современной медицины и фармации 2022: сб. материалы докл. LXXVI Междунар. науч.-практ. конф. студенты и молодые ученые, Минск, 20–21 апр. 2022 г. / под ред. С. П. Рубниковича, В. А. Филонюка. Минск, 2022. С. 922–926. URL: https://rep.bsmu.by/handle/BSMU/39703 (дата обращения: 20.11.2024).
4. Леонова Е. Н. Социально-психологические типы пищевого поведения // Вестник Удмуртского университета. 2017. Т. 1. № 2. С. 174–181. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sotsialno-psihologicheskie-tipy-pischevogo-povedeniya (дата обращения: 20.11.2024)
5. Ляпина М. В. Характеристика нарушений пищевого поведения и личностно-эмоциональной сферы у лиц молодого возраста с ожирением // Клиническая медицина. 2017. № 1. С. 56–58. URL: https://www.igma.ru/attachments/article/868/N1_2017.pdf#page=57 (дата обращения: 21.11.2024).
6. Малкина-Пых, И. Г. Терапия пищевого поведения: справочник практического психолога / И. Г. Малкина-Пых. — М., 2022. — 1041 с.
7. Николаева Н. О., Мешкова Т. А. Нарушения пищевого поведения: социальные, семейные и биологические предпосылки // Научно-практический журнал психиатрии, психологии, психотерапии и смежных дисциплин. 2011. № 1. С. 39–49. URL: http://www.acpp.ru/data/materials/jornal/2011–1.pdf (дата обращения: 20.11.2024).
8. Николаева Н. О. История и современное состояние исследований нарушений пищевого поведения (культурные и психологические аспекты) // Клиническая и специальная психология. 2012. Том 1. № 1. URL: https://psyjournals.ru/journals/cpse/archive/2012_n1/49969 (дата обращения: 20.11.2024).
9. Павловская Е. В. Нарушения пищевого поведения у детей раннего возраста: современные подходы к диагностике и коррекции // Медицинский совет. 2021. С. 32–39. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/narusheniya-pischevogo-povedeniya-u-detey-rannego-vozrasta-sovremennye-podhody-k-diagnostike-i-korrektsii (дата обращения: 20.11.2024).
10. Полякова Е. Я., Пашкова М. В. Личностная тревожность и глубинные влечения у больных алиментарным ожирением: клинико-психологические аспекты // Вестник КГУ. 2010. № 4. С. 227–231. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/lichnostnaya-trevozhnost-i-glubinnye-vlecheniya-u-bolnyh-alimentarnym-ozhireniem-kliniko-psihologicheskie-aspekty (дата обращения: 20.11.2024).
11. Проскурякова Л. А. Нарушение пищевого поведения и риск его развития у студентов в зависимости от уровня личностной тревожности // Вестник КГУ. 2019. № 21. С. 121–129. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/narushenie-pischevogo-povedeniya-i-risk-ego-razvitiya-u-studentov-v-zavisimosti-ot-urovnya-lichnostnoy-trevozhnosti (дата обращения: 20.11.2024).
12. Спилбергер Ч. Д., Ханин Ю. Л. Коррекция повышения тревожности детей. СПб., 2001. 214 с.