К вопросу о правовой природе эмбриона



В настоящей статье рассматриваются проблемы правового статуса эмбриона, анализируются основные подходы к определению его правовой природы, обосновывается мнение о необходимости рассмотрении эмбриона в качестве особого квазисубъекта права.

Ключевые слова: эмбрион человека, правовой природа эмбриона, правоспособность, право на жизнь, объект гражданского оборота.

Согласно ч. 2 ст. 17 Гражданского кодекса Российской Федерации [1] (далее — ГК РФ) правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью. Исходя из данного положения закона можно сделать вывод о том, что именно с момента рождения у человека появляется определенный набор прав, которые расширяются по мере взросления.

Согласно ст. 53 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов [4].

Однако в доктрине не угасают споры по поводу целесообразности данного положения, так как при таком подходе из поле зрения права выпадают, например, эмбрионы, тогда как показывает практика, в связи с бурным развитием общественных отношений возникает объективная необходимость в предоставлении им правовой защиты.

Для этого прежде всего необходимо уяснить вопрос о том, что вообще из себя они представляют и какова их правовая природа. От решения данного вопроса зависит можем ли мы к им применять положения закона, если да, то какие именно?

В доктрине подходы к определению правовой природы эмбриона можно условно подразделить на четыре основных:

1) Первый из них заключается в косвенном признании эмбриона полноправным субъектом правоотношений.

2) Согласно второму подходу, эмбрион рассматривается как объект гражданских прав.

3) Авторами третьего подхода эмбрион рассматривается как часть организма матери.

4) Наконец, четвертый подход заключается в признании эмбриона квазисубъектом права.

Разберем каждый из подходов более подробно.

Сторонники подхода, согласно которому эмбрион рассматривается как субъект права, допускают признание эмбриона в качестве приравненного к человеку участника правоотношений.

Одним из ярких представителей данного подхода является А. М. Зайцева, которая считала, что «процесс зачатия и дальнейшего развития человеческого эмбриона выступает в качестве биолого-физиологического подтверждения его уникальности и данный факт можно трактовать как реальную возможность по наделению его правоспособностью». Так как о проявлении индивидуальности у человека можно говорить с момента его зачатия, то именно данный этап и должен, по ее мнению, служить «основой правового признания эмбриона в качестве высшей ценности не только для его родителей, но и для государства, и как следствие, признание его полноправным субъектом правоотношений» [13].

Однако поскольку это только начало человеческой жизни, она отмечала, что на данном этапе следует признать за эмбрионом наличие лишь права на жизнь [12].

В настоящий момент в ряде стран эмбрион рассматривается в качестве субъекта права. Например, в правовой системе Германии, ибо «человек как самостоятельный субъект правовой защиты существует с момента биологического начала жизни, то есть с момента возникновения нового диплоидного набора хромосом в результате соединения половых клеток и образования единого ядра» [21]. В правовой системе Италии человеческий эмбрион также считается субъектом права, который требует обращения, достойного человека [5].

Некоторые авторы усматривают косвенное признание эмбриона субъектом права и в российском законодательстве в силу наличия ряда норм, обеспечивающих признание и охрану некоторых имущественных прав, а также жизни и здоровья нерождённых детей [10].

За основу, как правило, берется статья 1116 ГК РФ, в соответствии с которой в число лиц, которые могут призываться к наследованию, включаются граждане, зачатые при жизни наследодателя и родившиеся живыми после открытия наследства [1]. Согласно пункту 2 статьи 48 Семейного кодекса РФ срок, в течение которого в круг наследников включаются лица, зачатые при жизни и родившиеся после открытия наследства, составляет 300 дней с момента смерти наследодателя [2].

Не разделяя данную точку зрения, вынуждены согласиться с Д. А. Беловой в том, что субъектом гражданского права, в том числе наследником, признается лишь ребенок, родившийся живым, что прямо закреплено в п. 1 ст. 1116 ГК РФ, определяющей круг наследников. Ведь «если бы зачатый, но не родившийся ребенок признавался наследником, он приобретал бы права на наследство, а в случае его мертворождения становился бы наследодателем соответствующего имущества. Однако нормы наследственного права не придают никакого юридического значения факту эмбрионального состояния ребенка в случае его мертворождения» [7].

Помимо прочего, Д. А. Беловой отмечено, что «наделение правоспособностью эмбриона с момента зачатия повлечет возникновение ряда проблем:

1) поставит под вопрос законность искусственного прерывания беременности, а также редукции эмбрионов в случае многоплодной беременности, явившейся результатом применения ВРТ;

2) повлечет запрет уничтожения и необходимость имплантации всех полученных эмбрионов, обеспечить которую не всегда возможно по объективным причинам;

3) недопустимым станет совершение любого действия, которое может причинить вред эмбриону или не имеет немедленного терапевтического эффекта, такого как криоконсервация и некоторые преэмбриональные исследования» [7].

Более того, в медицинской практике порой встречаются случаи, когда в результате осложнения встает вопрос между жизнью матери и ребенка в утробе. Обычно на практике исходят из приоритета жизни матери, поэтому при признании за эмбрионом субъекта правоотношений, возникает множество вопросов не только правового, но и морально-этического характера при принятии подобных решений.

Поэтому, по мнению автора настоящей статьи, нецелесообразно рассматривать эмбрион в качестве полноправного субъекта правоотношений и действующее российское законодательство не содержит положений, которые бы свидетельствовали о наделении эмбриона характеристиками субъекта права. Более того, это породит больше вопросов и проблем, нежели послужит их решением.

Сторонники второго подхода отстаивают необходимость признания эмбриона в качестве объекта гражданских правоотношений, то есть объекта, по поводу которого возникают имущественные отношения.

Так, С. В. Гландин, признавая эмбрион человека в качестве объекта, «правовой статус которого нуждается в детализации, а правовой режим использования — в устранении ряда проблем», утверждает, что он «может выступать оборотоспособной индивидуально-определенной вещью, что дает ему возможность стать объектом наследственного и договорного права [17], объектом регулирования международного частного права, а также претендовать на защиту в свете международно-правовых обязательств Российской Федерации» [9].

Н. В. Аполинская рассматривает эмбрионы как «биологические объекты человека», как «самостоятельные уникальные объекты материального мира, происходящие от организма человека, обладающие значительной нематериальной ценностью и экономической стоимостью» [6].

Заметим, что с такой позицией не согласна Д. А. Белова, утверждая, что «эмбрион не может быть отнесен к категории вещей, а также к более широкой категории имущества ввиду отсутствия стоимостного эквивалента и недопустимости попыток его определения, поскольку иное противоречит основам нравственности» [7].

Некоторые авторы основывают свои доводы либо на том факте, что на доимплантационном этапе развития у эмбриона отсутствуют какие–либо индивидуальные черты, либо же на факте присутствия во многих странах легализованных абортов. Именно эти доводы выступают «фундаментом научных работ» Ю. Ф. Дружининой [11], А. Р. Пурге [17].

Вынуждены не согласиться с данным подходом, так как признание эмбриона объектом права кроет в себе немало опасных проблем связи с тем, что это повлечет его оборотоспособность. Это, в свою очередь, подразумевает возможность распоряжаться им посредством заключения договоров и не только. Вместе с тем такие сделки нельзя расценить как соответствующие общепризнанным положениям морали и нравственности.

Помимо прочего, это может открыть широкие просторы еще и для незаконного оборота эмбрионов в целях использования эмбриональных тканей (материалов) для изготовления, например, лекарственных препаратов, проведения экспериментов или для трансплантации.

Приверженцы третьего подхода считают, что эмбрион — это часть организма матери.

Например, Н. В. Кальченко, считает, что эмбрион человека не имеет признаков самостоятельности и не обладает самостоятельным статусом, так как представляет собой единое целое с матерью в физическом смысле [16].

Аналогичного мнения придерживается А. Е. Тарасов, утверждая, что «эмбрион — часть материнского организма, а не самостоятельный субъект, поэтому установление каких-либо прав или признание его правосубъектности недопустимо» [19].

Некоторыми авторами в качестве обоснования данной позиции приводятся в качестве примера нормы Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ). Например, ст. 105 УК РФ, согласно которой убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности относится к числу отягчающих вину обстоятельств [3]. Согласно статье 111 УК РФ прерывание беременности и лишение потерпевшего какого-либо органа, является причинением тяжкого вреда его здоровью [3].

Исходя из данных положений, авторы считают, «что вред, причиненный плоду, считается вредом, причиненным его будущей матери, и обстоятельство, что плод фактически приравнивается к части ее тела, означает, что будущая мать имеет почти полную власть над не рожденным ребенком, такую же, как власть над собственным телом» [14].

Не соглашаясь с вышеприведенными позициями, А. А. Мохов и А. В. Мелихов полагают, что «как биологическая структура, эмбрион является не женским органом, а определенным человеческим существом в зачаточном состоянии, которое растет в теле матери. Следовательно, эмбрион — это «потенциальный, но еще не родившийся человек» [15].

С этим сложно не согласиться, так как органы и ткани человека находятся в тесном и постоянном взаимодействии между собой, имеют свое определенное назначение и служат для поддержания функционирования организма женщины в то время, как за эмбрионом подобных функций мы не наблюдаем.

Более того, известны немало случаев, когда из тела мертвой женщины извлекали живого ребенка, что также свидетельствует об обособленном характере эмбриона. К примеру, несколько таких случаев произошли в Секторе Газа.

В первом случае женщине, которая находилась на 32 неделе беременности, сделали экстренное кесарево сечение, но во время операции сердце пациентки остановилось, но врачи успели извлечь на свет ее ребенка живым [22, 23]. Второй случай является не менее примечательным, так как женщина, находящаяся на последнем сроке беременности была уже мертва некоторое время, однако врачи, обнаружив, что плод еще живой, извлекли девочку из утробы палестинки [24].

Данные примеры являются одним из аргументов против признания эмбриона частью тела матери, ведь если бы это было так, то смерть матери неизбежно повлекла бы за собой гибель эмбриона, находящегося внутри нее.

Наиболее верной представляется четвертый подход, согласно которой правовая природа эмбрионов должна рассматриваться в русле концепции sui generis , когда эмбрион и плод человека представлены в качестве особого квазисубъекта права.

«Под квазисубъектом права понимается лицо правообладающее, то есть носитель исключительно субъективного права, чья социально-правовая ценность, а также значимость признана в правовом сообществе» [18]. При этом «данное лицо, исходя из его характерных черт, не может выступать в качестве полноценного субъекта права ввиду невозможности наложения на него каких-либо обязанностей, так как непонятен процесс привлечения его к юридической ответственности за их невыполнение» [8].

Действительно, мы никак не можем признать эмбрион полноправным субъектом правоотношений и применять, например, по аналогии статус малолетних и представлять его интересы, ведь он может так и не родиться или родиться мертвым. Более того, это может породить ряд сложностей и вопросов, о которых было отмечено выше.

Однако признавать его объектом права, допуская его оборотоспособность нецелесообразно со стороны морали и нравственности, ведь он, как минимум, представляет собой живое существо и имеет право на жизнь, имеет определенную ценность и заслуживает защиты, хоть и не в такой степени, как живые люди.

Признание его квазисубъектом является, на наш взгляд, самым компромиссным вариантом решения данной проблемы и заслуживает внимание. Такой подход, в свою очередь, требует особого регулирования со стороны государства сообразно с теми особенностями, которые присущи эмбрионам как квазисубъектам права.

Литература:

1. Гражданский кодекс Российской Федерации от 30.11.1994 года № 51- ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 05.12.1994. № 32. Ст. 330.1.
2. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-ФЗ //Собрание законодательства РФ. 01.01.1996. № 1. Ст. 16
3. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 года № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 17.06.1996. № 25. Ст. 295.4
4. Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»// КонсультантПлюс
5. Постановления ЕСПЧ от 27.08.2015 «Дело «Паррилло (Parrillo) против Италии»
6. Аполинская Н. В. Биологические объекты человека в гражданском праве Российской Федерации: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Иркутск, — 2009. — 23 с.
7. Белова Д. А. Правовая природа эмбриона in vitro // Lex russica. — 2019. — № 6. — С. 122–130
8. Бешлей Н. Р. Определение и нормативное закрепление начала человеческой жизни как одно из оснований в признании эмбриона и плода человека в качестве квазисубъектов права// Пролог: журнал о праве. — 2024. — № 3. — С. 59–70.
9. Гландин С. В. О статусе эмбриона человека в свете права на уважение личной и семейной жизни в Европейском и российском праве // Закон. — 2014. — № 4. — С. 136–141
10. Гибадуллина Л. Т. Правовой статус плода и эмбриона в российском и зарубежном праве // Теория и практика современной юридической науки: сб. науч. тр. по итогам междунар. науч.-практ. конф., Самара, 11 апр. 2017 г. — Самара: Инновационный центр развития образования и наук, 2017. — С. 27–30.
11. Дружинина Ю. Ф. Правовой режим эмбриона in vitro // Журнал российского права. — 2017. — № 12. — С. 129–140.
12. Зайцева А. М. Начало жизни человека как граница конституционной правоспособности // Конституционное и муниципальное право. — 2012. — № 10. — С. 17–24.
13. Зайцева А. М. Жизнь человека как объект конституционно-правового регулирования: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.02. — Москва, 2009. — 29 с.
14. Коваленко О. А. Решение вопроса о правосубъектности эмбриона в Российской федерации и зарубежных странах// Вопросы российской юстиции. — 2024. — № 31. — С. 105–112.
15. Мохов А. А. Неродившийся ребенок — субъект правоотношений? // Семейное и жилищное право. 2019. № 4
16. Одинцова В. С. О статусе эмбриона в международном праве // Российское право: образование, практика, наука. 2022. № 1. С 13
17. Пурге А. Р. Правовое положение эмбриона в современном праве России // Молодой ученый. — 2012. — № 2. — С. 202–204.
18. Пономарева Е. В. Субъекты и квазисубъекты права: теоретико-правовые проблемы разграничения: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.01. — Екатеринбург, 2019. — 32 с.
19. Тарасов Е. Не могут быть субъектами права // «Адвокатская газета». № 11. июнь 2020 г.
20. Akhmetyanova Z. A., Garaeva G. Kh., Nizamieva O. N. Civil legal capacity of minors // The Journal of Social Sciences Research. 2018. Special Issue 5. P. 25–28.
21. May U. Rechtliche Grenzen der Fortpflanzungsmedizin. Berlin, 2003. 244 p.
22. https://islamnews.ru/news-v-gaze-iz-tela-ubitoy-beremennoy-zhenshchiny-izvlekli-zhivogo-mladentsa
23. https://www.mk.ru/social/2024/04/23/vrachi-sektora-gaza-spasli-mladenca-iz-utroby-umirayushhey-materi.html?ysclid=m2oqbvamv7172064201
24. https://pervoe.online/news/student-v-mire/47076-eto_chudo_palestinskie_vrachi_izvlekli_zhivogo_mladentsa_iz_utroby_pogibshey_pri_aviaudare_materi/?ysclid=m2oqd9gko2103433273