Данная статья посвящена анализу авторской интерпретации классического сюжета о Вавилонской башне в дебютном рассказе «Вавилонская башня» (Tower of Babylon, 1990) классика современной англоязычной научной фантастики Теда Чана. В статье рассматривается, как и с какой целью писатель изменяет классический сюжет относительно каноничных и апокрифичных преданий, отмечается, какие мифологические сюжеты также были затронуты в тексте, и какие черты художественного мира писателя были заложены в его дебютном рассказе.
Ключевые слова: Тед Чан, научная фантастика, Вавилонская башня, миф, авторская интерпретация мифа, мифопоэтика, художественный мир.
Рассказ «Вавилонская башня» (Tower of Babylon, 1990), опубликованный в журнале «Omni» в 1990 году, является дебютным произведением классика современной научной фантастики Теда Чана. «Вавилонская башня» была опубликована после того, как только что окончивший университет писатель принял участие в шестинедельной серии семинаров мастер-классов для начинающих писателей в жанрах научной фантастики и фэнтэзи «Clarion Workshop» [10], к этому моменту творчество Теда Чана, начавшего писать ещё в старшей школе [10], долгое время не находило отклика, и он планировал прекратить попытки писать [9]. Однако публикация «Вавилонской башни» принесла ему премию «Небьюла» (как и номинации на «Хьюго» и «Локус»), что стало первым случаем в истории, когда одну из важнейших наград в сфере фантастической литературы получил американский автор азиатского происхождения [8]. Ещё через два года Теду Чану была присуждена премия Джона В. Кэмпбелла лучшему новому писателю-фантасту. С момента публикации дебютного рассказа и до сегодняшнего дня Тед Чан получил около ста различных номинаций, став лауреатом в общей сумме около 30 наиболее престижных наград [11] и собрав все главные звания для писателя своего жанра [12].
В примечании к рассказу автор пишет о том, что идея произведения «навеяна разговором с другом, который упомянул некую версию мифа о Вавилонской башне, слышанную им в школе иврита» [5, с. 343]. Однако возможность определения точного источника, который автор берёт за основу, осложняется фактом того, что в рассказе наблюдаются совпадения как с классическими, так и с апокрифическими версиями мифа (косвенные указания на царя Нимрода, намерение людей пробуравить небо, мотив приоритетности божественного над смертным, башня как способ защититься от Великого потопа и др.). Если рассматривать стандартную сюжетную канву текстов о строительстве Вавилонской башни можно заметить явное отличие от них рассказа Теда Чана: люди изначально живут разрозненно и объединяются уже в Вавилоне, куда мужчины приходят для строительства Вавилонской башни и туннеля в Небесной тверди [3, с. 85]. Автор сохраняет каноничные время и место действия, что отражается в языковой стилизации (чаще всего выраженной инверсией и использованием специфической свойственной художественному времени лексики), однако к началу повествования большая часть башни уже построена. Если в каноничных историях о Вавилонской башне внимание сосредотачивается на том, для чего люди решились построить башню и какую кару за это понесли, то предметом внимания Теда Чана становится внешний вид и процесс строительства башни, законы функционирования окружающего мира и их изменение по мере восхождения на башню, быт и менталитет строителей и их семей. Это связанно с тем, что писатель следует традиции «жёсткой» научной фантастики (hard science-fiction), которая стремится к естественному описанию событий и явлений, происходящих внутри фикционального пространства.
В рассказе Теда Чана присутствует вставная история, повествующая о том, как в людях зародилось желание построить башню, и в ней автор вновь отходит от каноничной трактовки. Это стремление местные обосновывают любовью к Яхве, желанием узнать его Творение («Yahweh's Creation» [6, p. 8]) лучше и стать ближе к нему, хотя истинная причина строительства заключается в гиперболизированном желании людей познать не только свой мир, но и недоступный им «чертог Яхве» [5, с. 9] («Yahweh's dwelling place» [6, p. 8]). В устоявшейся манере башня выступает мифологемой Мирового древа [1], гармонизирующего объекта, соединяющего небо с землёй: «столпа в небеса, лестницы, по которой люди способны подняться, чтобы увидеть дело рук Яхве, а Яхве может спуститься, чтобы увидеть дело рук сынов человеческих» [5, с. 9] («a pillar to heaven, a stair that men might ascend to see the works of Yahweh, and that Yahweh might descend to see the works of men» [6, p. 8]).
В произведении не разрабатывается центральный практически для всех текстов о Вавилонской башне мотив смешения языков и языковая тематика в целом. Это довольно примечательно в рамках художественного мира Теда Чана, поскольку тема, связанная с языком, возникает уже втором его тексте «Деление на ноль» (Division by Zero, 1991). В последствии темы и мотивы языка как причины разобщения, как созданного человеком механизма, как фактора, определяющего мышление, и даже как творящего и забирающего жизнь инструмента возникнут в ряде его более поздних рассказах («Понимай» (Understand, 1991), «История твоей жизни» (Story of Your Life, 1998), «72 буквы» (Seventy-Two Letters, 2000), «Истина факта, истина чувства» (The Truth of Fact, the Truth of Feeling, 2014), и др.).
В каноничных текстах о Вавилонской башне всегда присутствует мотив наказания людей высшей силой, однако в рассказе Теда Чана башня достигает небесного свода без малейшего божественного вмешательства. Спорным является сам факт существования бога Яхве, и ответ на него зависит от читательской позиции. Тед Чан не лишает читателя возможности трактовать финальные события с религиозно-мифологической точки зрения, допускающей существование высшего божества (этой же точки зрения придерживается главный герой Хиллала), однако научно-фантастическая специфика текста, а также дальнейшая разработка писателем религиозной темы в рассказах «Ад — это отсутствие Бога» (Hell is the Absence of God, 2001), «Купец и волшебные врата» (The Merchant and the Alchemist's Gate, 2007) и «Омфал» (Omphalos, 2019) позволяют утверждать о преобладании рациональной трактовки, в которой религиозное мышление является способом познания мира человеком и не подразумевает под собой обязательного существования божества.
Сравнивая наказания, постигшие людей в каноничном предании и его многочисленных интерпретациях, необходимо обратить внимание на образ Великого Потопа, который в повести Теда Чана присутствует постоянно и непосредственно связан с финальными событиями: «Настал час кары Яхве, время второго Потопа» [5, с. 30] («Yahweh's punishment had come, a second Deluge» [6, p. 24]). В этом отношении символично и толкование имени божества Яхве как «роняющего молнии и дождь» [4, c. 1142]. Двойственен и смысл того, что произошло с главным героем. Он пережил «концептуальный прорыв» (Conceptual Breakthrough [7]), узнал истинное строение земли: «Люди воображают себе землю и небеса как углы таблички, а между ними — растянувшиеся небо и звезды. На самом же деле мир загадочным образом свернут так, что земля и небеса соприкасаются» [5, с. 35] («Men imagined heaven and earth as being at the ends of a tablet, with sky and stars stretched between; yet the world was wrapped around in some fantastic way so that heaven and earth touched» [6, p. 28]), но вместе с тем понял и тщетность попыток людей познать то, что им не дано: «самый долгий путь только вернет их туда, откуда они вышли. Столетия труда не откроют им о Творении большего, чем они уже знают» [5, с. 35–36] («for the longest journey would merely return them to the place whence they'd come. Centuries of their labor would not reveal to them any more of Creation than they already knew» [6, p. 28]).
Путь, который в рассказе совершает главный герой Хиллала (фигура которого также выделяет рассказ на фоне обезличенных преданий), полностью встраивается в теорию мономифа Джозефа Кэмпбелла [2]. Присутствуют этапы призыва к приключению (извне), сепарации, пересечения границы со страхом перехода, постепенная трансформация по мере восхождения, встреча с помощниками (возничими Лугатой и Куддой). Испытанием выступают как физически сложный и опасный путь, так и внутренняя необходимость преодолеть страх. Посредством мотива беспокойного сна или кошмара подчёркивается переходное состояние героя на данном этапе пути: «Часто он просыпался от беспокойного сна…никто не заговаривал о том, что тревожит их» [5, с. 22] («Often he would wake from an unrestful sleep…no one spoke of what disturbed their sleep» [6, p. 19]), «Башня казалась подвешенной в воздухе нитью, не привязанной ни к земле, ни к своду» [5, с. 18] («The tower might have been a thread suspended in the air, unattached to either earth or to heaven» [6, p. 15]). Наступает момент смерти героя в старом сознании и его перерождение, возвращение на Землю с пониманием того, как устроен мир. Хиллала становится культурным героем, который преодолевает хаотичность и отрывочность знаний о мире, и отправляется на новый виток приключения, транслировать это знание: «Он вернётся в Вавилон…Он расскажет им, как устроено мироздание» [5, с. 36] («He would go back to Babylon…He would tell them about the shape of the world» [6, p. 29]).
Обращается Тед Чан и к шумеро-аккадской мифологии, в которой звёзды представляли собой образы, закреплённые на определённых местах, чтобы они не сбивались со своего пути. В рассказе писателя Вавилонская башня стала препятствием, которого не должно было быть на пути звезды, естественный ход событий был нарушен, и звезда врезалась в башню, а люди построили ей храм и прекратили строительство башни, ожидая кары от Яхве.
В тексте также прослеживаются параллели с рядом таких классических сюжетов как легенда о Фаэтоне, миф о Дедале и Икаре, миф о Сизифе, история о пророке Ионе в чреве кита. Трагический финал мифа о Фаэтоне — это альтернативная история того, что могло бы произойти с героями произведения Теда Чана, если бы они не использовали скользящую дверь и пустили на Землю Второй потоп. Сизифом в том рассказе выступает тягловой Лугата, который мечтает о том, чтобы добраться до вершины башни и прикоснуться к небосводу, однако обречён постоянно поднимать и спускать телегу с камнями, никогда не добираясь до вершины. Главный герой Хиллала, закрытый в небесных водных резервуарах, «воображал, что стоит в черной глотке Яхве» [5, с. 31] («imagined that he stood in the black gullet of Yahwe» [6, p. 26]), что вызывает явную аллюзию на ветхозаветную «Книгу пророка Ионы». Присутствуют общие мотивы непослушания, движения героев и дальнейшего проповедования. Примечательно, что в то время, как Пророк Иона погружается всё ниже и ниже, в итоге оказываясь на суше, т. е. выше, чем раньше; Хиллала поднимается всё выше и выше (на башню, затем в небесную твердь и в небесные резервуары с водой), в итоге оказываясь на суше, т. е. ниже, чем раньше.
Таким образом, на основе одних из самых прецедентных сюжета и образа в мировой культуре Тед Чан создаёт авторскую интерпретацию, становящуюся основой для полноценного и самостоятельного художественного текста. Опираясь на каноничное предание, Тед Чан детализирует сюжет, расширяя и подстраивая его под требования научно-фантастического жанра и собственные творческие принципы. Он создает мир, в котором всё может быть рационально обоснованно, для него важнее изобразить «образ фантастического города в небе» [5, с. 343] («images of a fantastic city in the sky» [6, p. 328]), чем «последствия вызова, брошенного Богу» [5, с. 343] («the consequences of defying God» [6, p. 328]). Миф и религия являются здесь формой познания мира, особым мироощущением, которое, однако может сосуществовать вместе с рациональным знанием. Помимо включения в рассказ аллюзий на черты многих каноничных и апокрифичных текстов о Вавилонской башне, а также на другие мифологические сюжеты, в данном произведении закладываются характерные черты художественного мира писателя, ровно как и свойственные его текстам темы и мотивы, которые в дальнейшем будут только укрепляться в его творчестве (пристальное внимание к законам функционирования внутренних миров рассказов, вторичность художественного пространства, антропоцентризм, герой одиночка, балансирование между «мягкой» и «твёрдой» научной фантастикой, религиозный вопрос, мотив одержимости познанием, мотив кошмара и др.).
Литература:
- Алтыбаева, С. М. Актуальная мифопоэтика. — Алматы, 2020.
- Кэмпбелл, Д. Тысячеликий герой. — СПб: Питер, 2021.
- Ливская Е. В. Мифопоэтика малой прозы: повесть Теда Чана «Вавилонская башня» в контексте современной зарубежной литературы/Е. В. Ливская, М. А. Конькова. — Текст: непосредственный // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. — 2018. — № 12. — С. 83–85.
- Мифы народов мира. — М.: Советская энциклопедия, 1980.
- Чан, Т. История твоей жизни (сборник). — М.: АСТ, 2002. (перевод А. Комаринец)
- Chiang, T. Stories of Your Life and Others. — MA.: Small Beer Press. 2010.
- Conceptual Breakthrough. // Encyclopedia of Science Fiction, Fourth Edition. — URL: https://sf-encyclopedia.com/entry/conceptual_breakthrough (Accessed 23.05.2024).
- Fan, C. T. Melancholy Transcendence: Ted Chiang and Asian American Postracial Form // Post45. — 2014. — URL: https://post45.org/2014/11/melancholy-transcendence-ted-chiang-and-asian-american-postracial-form/ (Accessed 28.01.2024).
- Graff, R. Ted Chiang interview // Fantastic metropolis. — 2003. — URL: https://web.archive.org/web/20080402235150/http:/www.fantasticmetropolis.com/i/chiang/full/ (Accessed 13.05.2024).
- Maccarron, M. The Legendary Ted Chiang on Seeing His Stories Adapted and the Ever-Expanding Popularity of SF // Electric Literature. — 2016. — URL: https://electricliterature.com/the-legendary-ted-chiang-on-seeing-his-stories-adapted-and-the-ever-expanding-popularity-of-sf/ (Accessed 15.05.2024).
- Rothman, J. Ted Chiang’s Soulful Science Fiction // The New Yorker. — 2017. — URL: https://www.newyorker.com/culture/persons-of-interest/ted-chiangs-soulful-science-fiction (Accessed 14.05.2024).
- Singh, V. The Occasional Writer: An Interview with Science Fiction Author Ted // Asian American Writers' Workshop. — 2012. — URL: https://aaww.org/the-occasional-writer-an-interview-with-science-fiction-author-ted-chiang/ (Accessed 14.05.2024).
