Право человека на самозащиту относится к одному из фундаментальных прав человека. Данный институт, будучи закреплен в части 2 статьи 45 Конституции РФ, находит свое логическое продолжение и в иных положениях, как собственно Основного закона [1], так и в отдельных отраслях отечественного права. Следует отметить, что институт права на самозащиту достаточно обособлен, но в то же время не имеет собственного механизма реализации без необходимости взаимодействия с иными правами, представленными в Основном Законе нашего государства, что говорит о взаимосвязанной системе прав и свобод человека и гражданина. Однако факт упомянутого взаимодействия исследуемого права с иными правами, не умаляет его самого по себе — являясь естественным, право граждан на самозащиту не требует каких-либо дополнительных обстоятельств для своего существования и признания со стороны государства.
Иначе говоря, сущность данного права, следует рассматривать через призму его наличия у каждого лица, которое правомочно в выборе способа его реализации, в рамках той или иной правовой отрасли, в связи с нарушенным определенным видов прав. Конституция Российской Федерации в равной степени закрепляет возможность самозащиты любой из групп прав (социальных, экономических, политических и иных), но посредством допускаемых действующим законодательством способов.
Особенностью этого права при этом является то, что виду отсутствия четко определенных в некоем в общем законе прямых механизмов реализации, институт права на самозащиту трансформирован практически в каждую отрасль российского права, приобретая в них собственную специфику. Вместе с тем, в отраслевом законодательстве, институт самозащиты в должной мере не проработан законодателем, ввиду чего его реализация на практике испытывает серьезные трудности и отнесение к категории «нерабочих».
Это становится вполне очевидным при ближайшем рассмотрении специфики правового регулирования института самозащиты в некоторых отраслях права.
Так, в рамках уголовного права [5] данный институт получает свою реализацию, например, посредством использования норм о необходимой обороне (ст. 37 УК РФ) и крайней необходимости (ст. 39 УК РФ).
Первый институт достаточно проблематично реализуется на практике, ввиду чего учеными были выделены две группы условий, при которых требующееся для применения необходимой обороны причинение вреда считается юридически оправдывающим её, а действия лица рассматриваются как правомерная необходимая оборона [10, с. 57].
Первую группу здесь составляют условия, которые относятся к самому посягательству. Они, в свою очередь, могут быть дифференцированы еще на два подвида: во-первых, посягательство, сопряженное с насилием, и во-вторых, посягательство, связанное с реальной угрозой его применения или без такового. Если первый подвид не нуждается в разъяснениях, то второй — предусматривая только сам факт посягательств, требует от органов следствия более четкого определения ситуации, в которой получил реализацию институт самообороны.
Второю группу условий правомерности необходимой обороны составляют те, которые относятся к защите, а именно ее следующие критерии:
— во-первых, осуществляется защита только определенного ряда объектов;
— во-вторых, защита осуществляется только против посягающего;
— в-третьих, осуществление защиты должно реализовываться только с соблюдением пределов необходимой обороны.
Совокупность выше представленных условий правомерности необходимой обороны, относится к самому посягательству, которое есть в реальности, а не в фантазиях прибегнувшего к данному средству самозащиты. В противном случае действия лица квалифицируются как мнимая оборона, а само лицо будет нести ответственность за умышленное причинение вреда или за причинение вреда по неосторожности.
В свою очередь, институт крайней необходимости, как проявление самозащиты, следует рассматривать через призму вынужденного совершения лицом преступных действий «в связи с реальной угрозой для своей жизни, здоровья, свободы или имущества и не имело другого возможного способа защититься от этой угрозы. Крайняя необходимость может служить основанием для освобождения от уголовной ответственности или смягчения наказания. Она должна быть доказана в судебном порядке» [9, с. 76].
Иначе говоря, крайняя необходимость, как право на самозащиту в рамках уголовного права не дает полную свободу действий лицу, она также предполагает ответственность перед законом в случае, если гражданин юридически некорректно воспользуется ею. Так, если будет установлено, что применение крайней необходимости было ложным или непонятным, лицо, будет нести ответственность перед законом. В этой связи применение данного института сопряжено с необходимостью формирования четкого и обоснованного механизма определения всех возможных последствий, которые в каждом конкретном случае его использования.
Оба представленные института достаточно проблематичны с практической точки зрения. Обоснованно это тем, что до настоящего времени отсутствуют непротиворечивые, ясные нормативные разъяснения о пределах самозащиты. Именно эта недоработка законодателя по отведению установления пределов необходимой обороны на усмотрение правоприменителя в каждом конкретном случае помимо того, что создает затруднения в уголовной практике, также послужила поводом для исключением данного института из административного права. В частности, на сегодняшний день право на самозащиту в отрасли административного права реализуется только посредством положений ст. 2.7 КоАП РФ [6] о крайней необходимости, что видится возможным трактовать как вынужденную минимизацию законодателем норм о самозащите, ввиду противоречивости практики, в целях исключения судебных ошибок, что, в свою очередь, не отвечает гарантированности государством данного права.
Определенная проблематика наблюдается и при применении института самозащиты в нормах гражданского права. [2] Законодатель, оперируя категорий «самозащита» в гражданском законодательстве, не приводит его легального определения, что соответствующим образом сеет неопределенность в научных кругах. Достаточно много дискуссий вызывает и правовая природа данного явления, а именно обоснованность его отнесения, в рамках ст.12 ГК РФ, к универсальным способам, в то время как по мнению большинства цивилистов, его следует рассматривать как форму защиты права [8, 12].
Несмотря на законодательное закрепление в ст.14 ГК РФ соразмерности способов самозащиты и попытку установить ее пределы, вопросы определения этих пределов. по-прежнему недостаточно конкретны. В связи с этим представляется возможным согласиться с позицией Е. Б. Казаковой, которая анализируя данную проблему утверждает, что нечеткость определения пределов самозащиты, приводит к тому, что «граждане предпочитают такие способы защиты своих прав, которые иногда выходят за рамки закона, потому что они просто не знают, какие действия вправе совершать, поскольку закон не дает однозначного ответа на этот вопрос» [8, с. 23].
В нормах Семейного кодекса Российской Федерации [4], в отличие от выше представленных источников иных отраслей права, институтов необходимой обороны и крайней необходимости нет что объясняется особой степенью приватности пространства семейных правоотношений. Однако в них все же прослеживается ряд специфических способов самозащиты, свойственных исключительно для защиты семейно-правовых отношений.
Одним из таких способов самозащиты, используемом исключительно в семейном праве, является отказ в даче согласия одним из супругов на продажу недвижимости, которая относится к общему совместному имуществу, что предусмотрено ч. 3 ст. 35 СК РФ.
Другим способом самозащиты семейных прав, является необходимость предоставления в компетентные органы пограничного контроля соответствующего заявления одного родителя, о согласии на выезд ребенка с другим родителем за пределы Российской Федерации. Несмотря на то, что правовое регулирование данный институт находит не в нормах семейного права, его рассмотрение в качестве института самозащиты семейно-правовых отношений сложно оспорить, ввиду того что он основывается исключительно на принципе равенства прав и обязанностей родителей, предусмотренного ст. 61 СК РФ. Подача такого рода заявления, упоминается в абз. 1 ст. 20 Федерального закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» [3], что по своей сущности представляет собой письменное разрешение родителей на выезд ребенка за границу, которое требует нотариального заверения, а его отсутствие является основанием для запрета в выезде ребенка за пределы Российской Федерации.
Анализируя позицию законодателя, относительно института самозащиты еще в одной в отрасли — трудовом праве, следует отметить его малозначительность в этой сфере правового регулирования. Выражается это в том, что данному институту отводятся только 2 статьи ТК РФ — 379 и 380 [7]. Первая предоставляет работнику право отказаться от выполнения работы, если она не предусмотрена трудовым договором, либо угрожает жизни и здоровью работник, а вторая, в свою очередь, запрещает работодателю препятствовать работнику в осуществлении самозащиты. Примечательным остается и то, что в обоих представленных нормах не конкретизируются способы ее реализации, что снижает правозащитный потенциал этих норм, делая их во многом декларативными.
Делая общий вывод относительно трансформации института самозащиты в различных отраслях права, можно акцентировать внимание на основном проблемном аспекте, имеющем место в каждой из. Заключается он отсутствии законодательной конкретики относительно пределов самозащиты, а также этимологическом несовершенстве, касаемо различного понимания ее содержания в нормах Конституции РФ, с одной стороны, и отдельных конкретных отраслях права, с другой стороны.
Несмотря на то, что право на самозащиту, обычно, признается «априори» и вопрос о недопустимости применения способов самозащиты в различных отраслях не ставится, правоприменительная практика в отношении лиц, использующих самозащиту своих прав, преимущественно имеет явный обвинительный уклон. Многочисленные пробелы не позволяют функционировать данному институту в отечественной правовой системе в полной мере, ввиду чего требуется трудоемкая законодательная работа в данном направлении, с целью повышения степени практической реализации гражданами конституционного права на самозащиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом.
Литература:
- Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. [с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30 декабря 2008 года № 6-ФКЗ, от 30 декабря 2008 года № 7-ФКЗ, от 5 февраля 2014 года № 2-ФКЗ, от 21 июля 2014 года № 11-ФКЗ, от 14 марта 2020 года № 1-ФКЗ, от 4 октября 2022 года № 5-ФКЗ, от 4 октября 2022 года № 6-ФКЗ, от 4 октября 2022 года № 7-ФКЗ, от 4 октября 2022 года № 8-ФКЗ] / Российская Федерация. Конституция (1993). — Текст: непосредственный Собрание законодательства Российской Федерации, — 2014. — № 31, — ст. 4398.
- Гражданский кодекс РФ Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ // Собрание Законодательства РФ. — 1994. — № 32. — Ст. 3301.
- Федеральный закон «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» от 15.08.1996 № 114-ФЗ // Собрание законодательства РФ.19.08.1996. № 34. Ст. 4029.
- Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 01.01.1996. № 1. Ст. 16.
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 17.06.1996 г. № 25. Ст. 2954.
- Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ // Российская газета. — 31.12.2001. — № 256.
- Трудовой кодекс Российской Федерации от 30.12.2001 № 197-ФЗ // Российская газета. — 31.12.2001. — № 256.
- Казакова Е. Б. Особенности института самозащиты в различных отраслях российского права // Ленинградский юридический журнал. 2010. № 1. С.23–30.
- Фрайтик Л. Н. Крайняяᱹ необходимость в российском уголовном праве: проблематика применения // Юридические науки. 2023. № 42. С.76–80.
- Хренов Н. М. Необходимая оборона: значение, условия правомерности и актуальные проблемы правоприменения // Молодой ученый. 2023. № 33 (480). С. 57- 66.
- Шарифова, И. Э. Самозащита гражданских прав / И. Э. Шарифова, Н. А. Лозовский // Молодой ученый. 2022. № 16 (411). — С. 277- 299.
- Южанин Н. В. Соразмерность самозащиты в гражданском праве // Человек: преступление и наказание. 2015. № 2 (89). С. 32–39.
