Верификация и фальсификация — это два разных способа решения проблемы демаркации в философии. Оба они имеют свои достоинства и недостатки, но их значение в том, что это первые в философии науки способы разграничения науки и других форм духовной деятельности человека. Попробуем провести их сравнительный анализ.
Начнем этот анализ с источника знания. В логическом позитивизме, выработавшем процедуру верификации, единственным источником знания считается чувственное восприятие само по себе. Процесс познания для представителей этого направления всегда начинается с чистого наблюдения. Любая последующая обработка данных восприятия при помощи теоретических методов ничего не добавляет к эмпирическим данным. Не особо сведущие в философии представители логического позитивизма фактически повторили основные положения Беркли и Юма или Маха, который воспроизвел их в эмпириокритицизме. Такое положение вещей, естественно, не могло удовлетворить представителей научного сообщества. Поппер, критикуя неопозитивистов, высказывает совершенно другую точку зрения: «Не существует фундаментального источника знания. Следует приветствовать каждый источник, каждое предложение и каждый источник, каждое предложение открыто для критической проверки... Знание не может начаться с ничего — с tabula rasa — и не может начаться с наблюдений. Прогресс познания состоит главным образом в модификации более раннего знания. Хотя мы можем иногда, например, в археологии, продвинуться вперед благодаря случайному наблюдению, значение открытия обычно будет зависеть от его способности модифицировать наши прежние теории» [3, с. 88].
В отличие от логических позитивистов, абсолютизирующих чувственное знание, Поппер признает любой способ приращения знаний, включая не только теорию (хотя теория здесь на первом месте), но и метафизические системы, мифы, любые гипотезы и предложения, которые можно проверить и получить в результате этой проверки какой-то результат. Кроме того, он подчеркивает активный характер наблюдения, которое не является пассивным созерцанием внешних воздействий. Это процесс проверки гипотез и теорий, процесс весьма активный. В силу этого наблюдение никогда не может быть «чистым» — оно пронизано теоретическими предположениями, для проверки которых зачастую и производится. Видим, что Поппер делает здесь шаг вперед от абстрактных схем к реальной науке.
Второй параметр сравнения — эмпирический базис. Логические позитивисты, как говорилось выше, проводили резкую грань между эмпирическим и теоретическим знанием. Эмпирический язык для них — это твердая основа науки, не подвергающаяся сомнению. В каком-то смысле они продолжают линию Ф. Бэкона, однако то, что было новаторским в XVII в., в ХХ безнадежно устарело. Как невозможно «чистое» наблюдение, так невозможен и «чистый» опыт. Накопленные наукой теоретические знания априорно опосредуют любой опыт и не могут быть из него исключены.
Поппер не склонен противопоставлять эмпирическое и теоретическое: «Все термины являются теоретическими, хотя некоторые из них являются теоретическими в большей степени, чем другие» [5, с. 167].
Помним, что исходными в научном исследовании для него являются «базисные» утверждения, которые могут включать в себя сколь угодно высоко теоретические термины. Эти термины являются такими же, чаще всего необоснованными, предположениями, как и остальные утверждения науки. Именно по этой причине язык «базисных» предложений Поппера ничуть не похож на язык протокольных предложений неопозитивистов. Язык «базисных» предложений зависит от теорий, его предложения могут быть фальсифицированы. У Поппера нет самонадеянности, присущей логическим позитивистам: его язык служит не базисом обоснования науки, а конвенционально принимаемой основой фальсификации теорий.
Логические позитивисты, как известно, выбрали в качестве критерия демаркации верифицируемость. Поппер в качестве такого критерия избрал фальсифицируемость. Различие, казалось бы, не такое уж большое. Однако на самом деле оно имеет принципиальное значение. Неопозитивисты считали протокольные предложения несомненной основой науки, следовательно, верифицируемость, сводившая теорию к сумме таких предложений, считалась несомненным, абсолютным критерием и демаркации, и истинности теории. Наука является обоснованной при помощи базисных протокольных предложений (отражающих, напомним, результаты чувственного восприятия, за которым, в принципе, ничто не стоит). Поппер стремится подчеркнуть тот факт, что наука представляет собой совокупность зачастую гипотетичных и недостоверных положений. Он подчеркивает риск, с которым связано развитие науки. Это различие является основополагающим в методологии двух разных концепций.
Следующее различие между верификационной и фальсификационной концепциями наблюдается в отношении к философии.
Логические позитивисты пытались полностью дискредитировать метафизику, т. е. философию в полном смысле этого слова. Все философские вопросы они объясняли ошибками языка и стремились свести человеческое знание к науке (имеются в виду естественные науки). Поппер, напротив, относится к метафизике с большим уважением. Несмотря на то, что он занимается проблемой демаркации, отграничения науки от метафизики, эта граница становится у него все более расплывчатой. Поппер не отрицает серьезного влияния метафизики на науку. В отличие от логических позитивистов, стремившихся избегать каких-либо метафизических утверждений, Поппер строит метафизическую концепцию «трех миров».
Метод науки, который признавали основным логические позитивисты — индукция. Восхождение от фактов к частному обобщению, а затем к обобщениям более высокого порядка, о котором говорят логические позитивисты, напоминает индукцию Ф. Бэкона в «Новом Органоне». При этом уже в начале ХХ века было ясно, что подобный метод устарел. Поппер отверг индукцию, его метод — это метод проб и ошибок, включающий только дедуктивные рассуждения. Это тоже несовершенное представление о научном методе, однако он ближе к реальным научным процессам.
Модель научного развития , которую предложил логический позитивизм, фактически развитием не является, поскольку не предполагает качественных изменений. Это примитивный кумулятивизм: «каждый последующий шаг в развитии познания состоит в обобщении предшествующих результатов: нет концептуальных переворотов, нет потерь знания» [3, с. 199]. У Поппера модель развития знания не является кумулятивной: он не признает никакого накопления.
Наконец, следует сказать, что задачи философии науки также по-разному понимаются логическими позитивистами и Поппером. Основная задача методологического исследования для логических позитивистов сводилась к логическому анализу языка науки, к установлению априорных стандартов научности. Основной задачей своей методологической концепции Поппер считает анализ развития знания. Логический анализ языка науки у него играет незначительную роль. Методология Поппера уже «отворачивается» от логики, хотя еще не опирается на историю науки.
Все это позволяет сделать вывод о том, что, хотя в начале своей деятельности Поппер был близок к логическому позитивизму, впоследствии он очень далеко отошел от него.
В рассуждениях Поппера о методе науки, в его критике индуктивизма много справедливого. Однако серьезным недостатком концепции Поппера является его отношение к истине. Он скептически смотрит на возможность ее достижения. Критика индуктивизма осуществляется Поппером именно за попытку обоснования научных теорий и гипотез.
Отвергая индукцию и выдвигая на передний план метод проб и ошибок, Поппер, по-видимому, далеко расходится с реальной научной практикой. Конечно, метод проб и ошибок используется в науке и в повседневной жизни, но это отнюдь не универсальный и не единственный метод исследования.
Таким образом, можно сделать некоторые выводы.
Верификация и фальсификация в качестве методов демаркации не могут быть поняты вне контекста концепций логического позитивизма и критического реализма К. Поппера, так как они тесно связаны с общими представлениями о научном исследовании и науке вообще.
Верификация задумывалась членами Венского кружка как методологическая процедура несомненного обоснования научных теорий. Поскольку источником знания являются ощущения, говорить о структуре реального мира в связи с научным исследованием нет смысла. Любая теория, как сложное высказывание, должна быть разложима, в конечном счете, на атомарные предложения, отражающие чувственные впечатления. Такая редукция редко осуществима, поэтому верификационный принцип подвергся резкой критике, и К. Поппер выдвигает принцип фальсифицируемости, который базируется на опровержимости научной теории при помощи эмпирических фактов и отбрасывании на основе этой процедуры устаревших теорий, заменяя их новыми. Принцип фальсификации отражает гипотетический характер нашего знания и учитывает историческое развитие науки. Вместе с тем Поппер преувеличивает относительность, гипотетичность любых научных знаний. Следует сказать, что и ему не удалось создать совершенный критерий демаркации. Однако движение в сторону реального научного процесса было начато.
Литература:
- Бэкон Ф. Новый Органон // Собр. соч.: В 2-х томах — М.: Мысль, 1972. — Т. 2. — 582.
- Мах Э. Познание и заблуждение. — М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2012. — 456.
- Никифоров А. Л. Философия науки: история и методология. М.: Дом интеллектуальной книги., 1998–280 с.
- Поппер К. Логика научного исследования. — М.: АСТ, 2010. — 565, [11] с.
- Поппер К. Предположение и опровержения. — М.: АСТ, 2004. — 638, [2] с.
- Рассел Б. История западной философии. — М.: Феникс, 2002. — 991 с.
