В данной статье автором анализируются нормы о специальном субъекте преступления в различных источниках права начиная с законов Древней Руси, заканчивая Уголовным положением 1903 года.
Ключевые слова: специальный субъект преступления, преступление, субъект, зависимое лицо, должностное лицо.
В теории права еще с древнейших времен существовало положение, согласно которому некоторые виды правонарушений могли быть совершены лишь определенными категориями лиц. Так, по утверждению А. Ф. Бернера, анализировавшего римское право, «все преступления делились на Delicta communia, субъектами которых были любые члены общества, и Delicta propria, в качестве субъекта которых могло фигурировать только должностное лицо или лицо особого звания» [1].
В данной статье мы рассмотрим историческое формирование дефиниции «специальный субъект преступления».
Начнем с древнейшего из известных правовых источников — Русской Правды.
В обеих ее редакциях — Краткой и Пространной — содержится незначительное количество норм, описывающих преступления со специальными субъектами. Статья 11 Краткой редакции Русской Правды говорит об ответственности иностранцев (варяга или колбяга) за укрывательство раба или феодально-зависимого человека (челядина), скрывшегося от господина [2]. Статья 61 Пространной редакции предусматривает ответственность господина за распоряжение закупом (феодально-зависимого крестьянина) как холопом или за его продажу, ст. 62 говорит об ответственности господина за злоупотребление побоями в отношении закупа, ст. 78 предусматривает ответственность смерда за самоуправство в отношении других смердов, ст. 85 регламентирует порядок использования холопа в качестве свидетеля, а ст. 107 предусматривает уплату пошлин осужденными в судебном процесс [3].
Стоит отметить, что субъект преступления по Русской правде не обладал определенными признаками, такими как возраст или вменяемость.
Таким образом, мы можем проследить в Русской Правде попытки отнесения отдельных категорий лиц к специальным субъектам преступлений.
Следующий правовой сборник, который стоит рассмотреть в контексте данного исследования — «Судебник», который был написан в 1497 г. при Иване III. Согласно данному документу, судебные чиновники и «ведомые лихие люди» входили в категорию специальных субъектов правонарушений. Под «ведомыми лихими людьми» понимались лица, которые повторно совершали преступления, были известны как укоренённые преступники или отличались асоциальным поведением. Преступления, совершаемые этими лицами, рассматривались как более серьезные и наказывались более строгими мерами, часто вплоть до смертной казни (статьи 8, 9, 13 Судебника 1497 года) [4].
Судебник 1497 года уделял значительно больше внимания преступлениям против жизни человека, чем преступлениям против чести. Особое место среди таких преступлений занимал состав преступления, известный как «государский убойца» — убийство зависимого человека своего господина. Судебник подчеркивал связь между зависимым человеком и его «господином» и особый характер отношений между ними. В этой системе отношений зависимый человек выступал в качестве специального субъекта, а его господин — в качестве специального объекта преступления. Важно отметить, что хотя холопы часто считались недостойными защиты, Судебник признавал их в качестве объекта преступного посягательства и в определенных ситуациях предоставлял им защиту по закону.
Соборное уложение 1649 года представляло собой развитую систему преступлений, в которых были упомянуты специальные субъекты. Среди таких субъектов могли быть родственники лица, совершившего государственную измену (ст. ст. 6–10 гл. 2), воеводы и приказные люди (ст. 22 гл. 2), а также денежные мастера, которые были специалистами на государственной службе (ст. 1 гл. 5). В главе 7 «О службе всяких ратных людей Московского государства», которая регулировала организацию вооруженных сил, содержался ряд преступлений, совершаемых специальными субъектами. Этими субъектами могли быть ратные люди, находившиеся на военной службе. Среди них можно выделить воевод, кормовых людей, стрельцов, казаков, даточных людей и сотенных головы — начальников сотни (ст. ст. 6, 8, 9, 10, 11, 16, 19, 20 гл. 7) [2]. Таким образом, существовала особая категория лиц, которые обладали определенными полномочиями со стороны государства.
В период становления абсолютизма в Российской империи основным законом стал Артикул Воинский 1715 года, который предусматривал в качестве субъектов преступлений следующих лиц: рядовых (арт. 26, 36, 124, 125, 138, 158, др.), офицеров (арт. 21, 31, 32, 33, 36, 38–40, 42, 45, 48, 64, 65, 69–75, 124, 125, 134, 151, 178, 208, др.); лиц, выполняющих обязанности караульной службы (арт. 192, 207); дезертиров (арт. 95); лиц, которым вверено имущество и денежные средства (арт. 193, 194); генерал-гевальдигера (судейского служителя) и профоса (воинского служителя, палача) (арт. 207). В дополнение к этому попали осужденные (арт. 205); мужчины (арт. 167), в том числе холостые (арт. 176) [2].
В Артикуле Воинском можно проследить особый критерий для возможной классификации специальных субъектов преступления — отношение к воинской службе, что соответствовало данному времени.
Первым документом, в котором можно проследить четкую классификацию преступлений со специальным субъектом, является Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Специальных субъектов в соответствии с указанным Уложением можно классифицировать по целому ряду критериев:
– По вероисповеданию выделялись мусульмане, иудеи, христиане, сектанты, церковнослужители и другие.
– По подданству — российские подданные.
– По должностному положению — должностные лица, чиновники, служащие в судебном ведомстве, чиновники, осуществляющие расследование по уголовным делам, чиновники по межевым делам и другие [5].
В Уголовном уложении от 22 марта 1903 г. четко сформулированы нормы со специальным субъектом преступления. Они объединены в соответствующие главы. Например, гл. 7 предусматривает ответственность «за противодействие правосудию», гл. 37 говорит о преступных деяниях «по службе государственной и общественной». Кроме того, указанный документ расширяет понятие специальных субъектов за счет российских подданных (ст. ст. 7, 8, 108–110, 118); родителей, опекунов, попечителей или лиц, имеющих надзор за несовершеннолетними (ст. ст. 525); лиц мужского пола (ст. ст. 524, 527, 529) [2].
Таким образом, в дореволюционном законодательстве, в котором регламентировались вопросы, связанные со специальным субъектом, мы можем проследить четкую последовательность, с которой развивались положения о данном институте. Каждый документ соответствовал эпохе своего принятия, что отражалось и на системе специальных субъектов преступления, благодаря чему он был сформирован.
Литература:
- Бернер, А. Ф. Учебник уголовного права: Части Общая и Особенная / А. Ф. Бернер. — Санкт-Петербург:, 1865. — 964 c. — Текст: непосредственный.
- Чистяков, О. И. Российской законодательство Х-ХХ веков / О. И. Чистяков. — Текст: электронный // https://djvu.online: [сайт]. — URL: https://djvu.online/file/RUgl5KFGlfNoY (дата обращения: 17.05.2023).
- Русская правда. — Текст: электронный // Исторический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова: [сайт]. — URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/RP/ (дата обращения: 18.05.2023);
- Судебник 1497 г.. — Текст: электронный // Высшая школа экономики. Национальный исследовательский институт Нижний Новгород: [сайт]. — URL: https://nnov.hse.ru/ba/law/igpr/sudebnik1497?ysclid=lhovp7tqqp203097759 (дата обращения: 17.05.2023);
- Тарасова, Ю. В. История формирования понятия специального субъекта преступления / Ю. В. Тарасова. — Текст: электронный // https://wiselawyer.ru: [сайт]. — URL: https://wiselawyer.ru/poleznoe/26916-istoriya-formirovaniya-ponyatiya-specialnogo-subekta-prestupleniya (дата обращения: 18.05.2023).
