Правовая природа юридического лица и его органов традиционно находится в центре внимания цивилистов на протяжении многих десятилетий. Формирование термина «единоличный исполнительный орган» в теоретическом аспекте происходило довольно сложно.
В рамках развития концептуальных взглядов о корпоративном праве, интересным является мнение А. А. Кирилловых, который полагает, что единоличный исполнительный орган является ключевым звеном структуры корпоративного права, который как волеизъявляющий орган реализует волю, сформированную волеформирующими органами.
Вместе с тем, согласно части 1 статьи 42 Закона об ООО общество имеет право передать по договору осуществление полномочий единоличного исполнительного органа управляющему. В последнее время наблюдается тенденция всё более широкого распространения случаев привлечения управляющих организаций для реализации функций единоличного исполнительного органа.
В настоящее время на законодательном уровне допускается возможность назначения несколько лиц, выполняющих функции единоличного исполнительно органа, которые будут действовать совместно или независимо друг от друга.
В Едином государственном реестре юридических лиц отсутствуют сведения о распределении между ними полномочий (совместном или раздельном осуществлении полномочий от имени общества), то предполагается, что лица действуют независимо друг от друга и выполняют полномочия в рамках компетенции соответствующего органа общества.
Следует отметить, что количество лиц, входящих в состав единоличного исполнительного органа должно быть ограниченным, а их деятельность в хозяйственном обществе взвешенной.
В противном случае возможны появления конфликтов на уровне лиц, осуществляющих управленческие функции обществом без доверенности, даже если их полномочия разделены. Необходим коллегиальный наблюдательный совет за деятельностью единоличного исполнительного органа или установленный (например, еженедельный) порядок отчетов директоров общества перед советом директоров, но в любом случае подобный механизм должен быть подробно установлен уставом хозяйственного общества.
Для корпоративного права Российской Федерации, введение вышеуказанной правовой нормы является новеллой, появилась новая система управления юридическими лицами, которая ранее не существовала в России, но успешно и на протяжении длительного времени применялась в зарубежных странах. В России такая система управления получила название «двух ключей», в иностранной литературе ее чаще всего называют CO-CEO (Cooperated Chief Executive Officers) [1].
Лица, осуществляющие управленческие функции, должны иметь уверенное представление о том, какие действия могут быть признаны недобросовестными, способными причинить вред интересам хозяйственного общества, а какие являются правомерными.
Включение принципа эстоппеля (запрет на переменчивое поведение) в федеральное законодательство, регулирующее деятельность хозяйственных обществ, способствует правильному применению не только принципов добросовестности и разумности, но и принципов правовой определенности, свободы воли и равенства участников гражданских отношений, сотрудничества участников гражданских правоотношений, баланса частных и публичных интересов и др.
Ответственность органов управления корпораций закреплена в ст. 53.1 ГК РФ. Более подробно о нем говорится в Постановлении Пленума Высшего арбитражного суда от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», в котором раскрываются критерии «недобросовестности» и «неразумности» в действиях единоличного исполнительного органа, но, не смотря на данное
Постановление, которое внесло много новелл и ясности в применении норм ответственности к директору, в случае, если в результате его действий были причинены убытки юридическому лицу, тем не менее проблемы в этом институте еще остаются. В частности, имеются следующие проблемы: размытость понятий интерес юридического лица, недобросовестности и неразумности, проблема разграничения действий единоличного исполнительного органа, которые можно охарактеризовать как «разумный риск» с недобросовестными и неразумными действиями, которые повлекли последствия в виде убытков для юридического лица, сложность в доказывании критериев «недобросовестности» и «неразумности», проблема разграничения таких видов ответственности как ответственность в рамках процедуры банкротства и ответственности единоличного исполнительного органа за убытки, причиненные корпорации недобросовестными и неразумными действиями.
Если говорить про первую проблему, а конкретнее, про размытость таких юридических понятий как «недобросовестность» и «неразумность», которые являются достаточно субъективными понятиями, то следует сказать, что хотя в Постановлении Пленума ВАС РФ № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» и были даны критерии для разграничения этих понятий, но не смотря на это, признание или непризнание судом действий единоличного исполнительного органа недобросовестными или неразумными зависит по больше степени от квалификации их арбитражным судом, что является на мой взгляд достаточно проблематичным, так как встает проблема сложности их доказывания, из-за чего истцу могут отказать в иске, когда действительно имеет место причинение убытков юридическому лицу по вине единоличного исполнительного органа.
Во-первых, встает вопрос как надлежит квалифицировать действия в пределах данного риска? ВАС РФ не разъясняет. Получается, что это тем не менее отдано на откуп судьям.
Во-вторых, действительно ли суды компетентны в вопросах разграничения бизнес-планирования, риск-менеджмента с действиями, когда единоличный исполнительный орган действительно в результате своих недобросовестных и неразумных действий повлек причинение убытков юридическому лицу, или же это был тактический ход, в результате которого он собирался преумножить прибыль компании или же наоборот не допустить причинение еще больших убытков?
Также интересен момент, можно ли отнести отношения, находящиеся на стыке, к примеру, с трудовым правом, к критериям недобросовестности или неразумности единоличного исполнительного органа, к примеру, если директор незаконно уволил работника, который приносил хорошую прибыль юридическому лицу, в результате чего юридическое лицо соответственно лишилась этой части дохода? По нашему мнению, такие отношения можно было бы признать в качестве неразумных или недобросовестных действий единоличного исполнительного органа.
Таким образом, можно заключить следующее: можно говорить о том, что список обстоятельств, перечисленных в Постановлении Пленума ВАС РФ № 62, свидетельствующих о том, что действия единоличного исполнительного органа являются «недобросовестными» и «неразумными» не является исчерпывающим.
Следует упомянуть, что многие авторы в данном случае выделяют незакрытый перечень критериев недобросовестных и неразумных действий директора как раз-таки как проблему, которая требует решения. Но данная точка зрения подвергается критике по следующим основаниям: 1) перечислить все обстоятельства, которые являются недобросовестными и неразумными действиями со стороны единоличного исполнительного органа не представляется возможным; 2) Пленум ВАС РФ № 62 в результате анализа судебной практики выбрал и объединил наиболее распространенные обстоятельства в данном вопросе. Поэтому единственное, что может быть интересно, так это как раз нахождение дополнительных новых обстоятельств неразумности и недобросовестности в действиях директора, которые Верховный суд мог бы обобщить в своей практике для полноты картины.
Но данное высказывание противоречит тому смыслу, который закладывал Пленум. ВАС РФ ориентирует членов коллегиального органа и единоличного исполнительного органа на то, чтобы каждый орган (член органа) мог самостоятельно анализировать возникшую ситуацию, руководствоваться интересами юридического лица при одобрении/неодобрении сделки и нес самостоятельную ответственность, если можно так выразиться в данном случае «чтобы каждый член коллегиального органа и единоличный исполнительный орган думал своей головой».
Единоличный исполнительный орган должен осуществить некоего рода подстраховку для себя.
Если же говорить про другой аспект этой проблемы, а точнее про сложность доказывания истцом убытков, которые понесло юридическое лицо из-за действий единоличного исполнительного органа, то истцу необходимо доказать наличие имущественных потерь, недобросовестность и неразумность действий директора, которая выражается как в действии, так и в бездействии, вину и причинно-следственную связь между элементами.
Из четырех элементов состава правонарушения: проблема заключается именно в доказывании причинно-следственной связи между действиями единоличного исполнительного органа и убытками, которые понесла кампания, а также порой может быть сложность в доказывании реального ущерба, которые понесла кампания.
Тем более если невозможность установления размера убытков, не является основанием для отказа в иске, о чем прямо говорится в п. 6 Постановлении Пленума ВАС РФ № 62, в то время как невозможность установить причинно-следственную связь или в принципе доказать наличие убытков является основанием для отказа в иске из-за отсутствия состава.
Таким образом, видно, что внесение изменений было спровоцировано частым злоупотреблением директоров своим положением и отсутствием контроля со стороны коллегиальных органов, но после внесения изменения судебная практика коренным образом поменялось, ужесточились условия привлечения к ответственности единоличных исполнительных органов, но при этом недостаточно проработаны защитные механизмы для директоров юридических лиц.
По нашему мнению, это два разных вида ответственности единоличного исполнительного органа перед корпорацией, некоторые ученые называют ответственность в рамках процедуры банкротства подвидом ответственности по ст. 53.1 ГК РФ.
Но тем не менее нельзя утверждать, что это один вид ответственности, данное заявление в корне не верно.
Отличие ответственности в рамках процедуры банкротства и ответственности единоличного исполнительного органа за убытки, причиненные корпорации недобросовестными и неразумными действиями, заключается в том, что в первом виде ответственности (т. е. ответственность в рамках процедуры банкротства) она допускается только в процедуре банкротства корпорации, это, во-первых, а во-вторых, в этих двух видах ответственности разный круг субъектов.
Правовая политика направлена на повышение уровня и качества жизни граждан, обеспечение их прав, оптимизацию механизма правового регулирования во всех сферах. Так как корпоративные отношения входят в социальную сферу, обеспечение прав и законных интересов граждан через призму более детального урегулирования института ответственности единоличного органа корпораций в этой сфере также имеет существенное значение для правовой политики.
Первый уровень, о котором следует упомянуть, — это нормативный, который делится на законный и подзаконный уровни.
Важное значение имеет ГК РФ, так как это основополагающий акт, регулирующий корпоративные отношения, а также устанавливающий ответственность органов управления за убытки, причиненные своими действиями (в частности, об этом говорят ст. 53 ГК РФ и ст. 53.1 ГК РФ).
Таким образом, законодатель делает акцент на действиях органа юридического лица, в частности в отношении директора, говоря об одном из элементов наступления гражданско- правовой ответственности органов управления — наличии виновных действий, которые включают в себя совокупность недобросовестных и неразумных действий.
В 1997 г. данная проблема низкой ответственности органов управления поднималась на законодательном уровне и находила отражение в реформах, ставились вопросы о повышении уровня ответственности единоличного исполнительного органа в коммерческих организациях. Институт ответственности единоличного исполнительного органа был подвергнут законодательному усовершенствованию и приобрел более четкую регламентацию.
Отсутствие упоминания о корпоративных отношениях в п. 1 ст. 2 ГК РФ следует отнести к недостаткам действующего ГК РФ, повторно о включении данных отношений в группу гражданско-правовых говорит п. 2.8.
Согласно Проекту Концепции совершенствования общих положений ГК РФ, необходимо придать принципу добросовестности более существенное значение: он должен иметь одинаковое значение для всех участников гражданского оборота (в том числе юридических лиц, от имени которого уполномочены выступать его органы, наделенные соответствующей компетенцией).
Из этого можно сделать вывод о том, что корпоративные отношения действительно внесены в предмет гражданского права, что играет, на наш взгляд, существенную роль в данном случае, так как неясность принадлежности данных отношений давала бы и неясность в отношении применения норм для урегулирования корпоративных отношений. Также данная концепция стала толчком для одинакового применения принципа добросовестности как к физическим лицам, так и к органам юридического лица.
Из этого можно сделать следующие выводы:
— специальные законы более детально регулировали ответственность отдельных органов управления, в то время как в ГК РФ данные положения закреплены не были;
— функция данного органа изменилась: совет директоров не является исполнительным органом, он, согласно ст. 65.3 ГК РФ, действует наряду с исполнительными органами, но к таковым не относится (этот орган выполняет контролирующую функцию, суть которой заключается в том, что он осуществляет контроль над деятельностью исполнительных органов юридического лица).
Также в п. 2.6 Проекта Концепции развития законодательства о юридических лицах говорится о необходимости солидарной ответственности органов управления и о виновной ответственности, которая выходила бы за пределы разумного предпринимательского риска.
Таким образом, Проект Концепции развития законодательства о юридических лицах следует считать базой, на основе которой был сформирован не только институт ответственности единоличного исполнительного органа в том виде, в котором мы наблюдаем его сейчас, но и ответственность органов управления коммерческих организаций.
При обращении к правоприменительному уровню в первую очередь следует упомянуть Постановление Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 62. В п. 2, 3 данного постановления впервые были закреплены критерии недобросовестных и неразумных действий единоличного исполнительного органа корпорации, коллегиальная ответственность органов управления в случае причинения убытков в результате действий (бездействия) лиц, входящих или входивших в состав органов управления.
Доктринальные акты и федеральные законы сформировали институт ответственности органов управления, в том числе институт единоличного исполнительного органа.
В современных экономических и правовых реалиях все чаще возникает вопрос об ответственности единоличного исполнительного органа корпорации. Связано это, прежде всего с существующими пробелами в действующем законодательстве, а также с подходом законодателя к выработке требований, предъявляемых к лицу, претендующему на должность единоличного исполнительного органа либо уже занимающего ее. Между тем единоличный исполнительный орган корпорации реализует в процессе своей деятельности функции, направленные на осуществление ежедневной организационно-распорядительной деятельности, постановку стратегических задач деятельности корпорации и выработку путей их выполнения. Директор отвечает за политику компании, ее облик и престиж на арене экономических отношений. Таким образом, можно заключить, что единоличный исполнительный орган, являясь наряду с другими органами управления, телом корпорации, также выступает ее лицом.
Недобросовестные или неразумные действия единоличного исполнительного органа юридического лица, независимо от того, что стало их причиной: злой умысел, неопытность или безграмотность в вопросах управления корпорацией, в конечном счете, могут привести и, как показывает практика, неоднократно приводят к серьезным негативным последствиям для корпорации, выражающимся, прежде всего в убытках. Еще серьезнее данная проблема становится в связи с тем, что существует она, как правило, в средних или крупных корпорациях, соответственно и убытки от причиненного вреда становятся в разы больше и могут повлиять и на других участников рынка.
В целях предотвращения подобных нарушений со стороны директора, либо другого исполнительного органа корпорации законодатель прямо указал в п. 3 ст. 53 Гражданского Кодекса Российской Федерации на обязанность такого лица действовать исключительно в интересах общества, руководствуясь при этом принципами добросовестности и разумности. Также в ст. 53.1 ГК РФ закрепляется положение об ответственности исполнительного органа корпорации в связи с нарушением им вышеуказанной обязанности. По требованию юридического лица и/или его участников он обязан возместить убытки, возникшие вследствие такого нарушения.
Однако гражданско-правовая ответственность единоличного исполнительного органа до сих пор является злободневным вопросом юридической науки и практики. Значительное число теоретиков и практиков не могут сойтись в едином мнении касательно правовой природы данного вида ответственности, что порождает множественные правовые коллизии и дискуссии вокруг данного вопроса.
Сложности добавляет и тот факт, что единоличный исполнительный орган, являясь субъектом, хотя и тесно связанным с корпорацией, на практике, однако выступает в качестве обособленного субъекта гражданских правоотношений.
При этом в законе не раскрываются существенные признаки, характеризующие такие важные понятия как «добросовестность» и «разумность». Однако они разъяснены постановлении Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица».
В п. 4 Постановления № 62 содержится указание на то, что следует понимать под добросовестностью и разумностью действий директора. Если в действиях директора при осуществлении им своих обязанностей четко прослеживается следование идеалам, на которых была основана корпорация, а также целям ее создания, которые в том числе согласуются с теми обязанностями, которые возложены на корпорацию законодателем, то такие действия можно в полной мере охарактеризовать как добросовестные и разумные.
В п. 1 Постановления № 62 содержится важное уточнение, которое в первую очередь направлено на защиту прав бывших директоров, либо членов коллегиального органа управления корпорации. В частности, Пленум ВС РФ отграничивает последствия негативного характера, наступившие для корпорации пусть и в период исполнения директором своих обязанностей от последствий, наступивших вследствие его недобросовестных или неразумных действий. Причиной такого разграничения служит сама природа предпринимательской деятельности, всегда связанной с серьёзным риском, который естественным образом подразумевает возможность наступления негативных последствий для корпорации. В таком случае, исходя из закрепленных в законодательстве положений о том, что исполнительный орган всегда должен действовать в интересах корпорации существуют опасность причисления обычных действий, связанных с предпринимательским риском к действиям не в интересах корпорации. Ведь совершенно обоснованными будут являться опасения, что впоследствии такие действия могут причинить корпорации убытки или нанести более серьезный вред, вплоть до признания ее банкротом.
Из этого следует, что, любую сделку, которая привела к имущественным потерям, можно подвести под «действие не в интересах юридического лица» [2].
Постановление № 62 помогает преодолеть противоречие между законом и практикой и указывает на то что, директор не может быть привлечен к ответственности за убытки причиненные корпорации, если он в процессе принятия решений и исполнения своих обязанностей не превышал пределов обычного предпринимательского риска. В таком случае, как указано в Постановлении, не директор несет бремя доказывания отсутствия недобросовестности или неразумности в своих действиях, напротив: истец должен доказать их наличие.
В п. 2 Постановления № 62 закреплены конкретные случаи, которые служат доказательствами наличия недобросовестности в действиях (бездействии) директора. К таким случаям в частности относятся: конфликт личных интересов директора и корпорации (к этому относится и заинтересованность директора в совершении корпорацией какой-либо сделки), сокрытие от участников корпорации информации о сделке, совершенной директором от имени корпорации (в частности, если сведения, касающиеся такой сделки подлежали включению в отчетность корпорации в соответствии с учредительными или внутренними документами корпорации), предоставление недостоверной информации участникам корпорации, совершение сделки без должного одобрения ее органами или участниками корпорации, удержание документов корпорации после прекращения своих полномочий.
Особую роль в данном перечне занимает положение о том, что директор при совершении определенных действий от имени корпорации знал или должен был знать, что они приведут или с большой степенью вероятности могут привести к отрицательным для корпорации последствиям.
При этом вывод о невыгодности сделки основывается на той ситуации, которая существовала на момент ее заключения. Также практике известны случаи, когда директор, руководствуясь интересами корпорации, заключил сделку, которая, при нарушении вытекающих из ее существа обязательств, стала невыгодной. В Постановлении указано, директор освобождается от ответственности, если сможет доказать, что он действовал исключительно в интересах юридического лица, например, в целях получения в дальнейшем большей выгоды, либо сделка была совершена для предотвращения еще больших убытков. Директор несет ответственность за убытки, возникшие вследствие такой сделки, только в том случае, если будет доказано, что изначально имел место умысел, направленный на неисполнение или ненадлежащее исполнение сделки.
Также директор обязан осуществлять организационно-распорядительную деятельность основываясь на тех целях и направлениях деятельности корпорации, которые закреплены в ее учредительных документах либо определены участниками общества путем принятия соответствующего решения. Корпорация выступает как отдельный элемент правоотношений, поэтому действия директора в интересах ее участников не могут расцениваться как действия в ее интересах.
В данном случае естественным образом возникает конфликт личных интересов участников корпорации и ее директора с интересами самой корпорации, что, как было указано выше, является основанием для признания таких действий недобросовестными. Соответственно участники и директор будут нести солидарную ответственность за причиненные корпорации убытки.
К критериям неразумности действий директора относится также совершение сделки без соблюдения определенных, принятых в данной корпорации процедур, которые обязательны для такого вида сделок.
В Постановлении в частности указывается, что при рассмотрении такого рода дел арбитражному суду необходимо установить насколько совершенное директором действие вообще входило в круг его обязанностей.
Немаловажным является содержащееся в п. 7 Постановления № 62 пояснение, об освобождении директора от ответственности. Так в нем прямо указано на невозможность освобождения директора от ответственности лишь по той причине, что он действовал с одобрения органов управления корпорации или ее учредителей, либо в целях исполнения их указаний.
Обязанность действовать в интересах корпорации, добросовестно и разумно является самостоятельной обязанностью директора. В данном случае все лица ответственные за негативные последствия, возникшие для корпорации в результате их действий, отвечают солидарно, в соответствии с причиненными ими убытками.
Данный пункт имеет как множество сторонников (как правило, нижестоящие суды), так и не меньшее количество противников среди ученых и практиков, что, несомненно, делает его предметом острой дискуссии между первыми и вторыми [3].
Однако, несмотря на существующие расхождения во взглядах между учеными теоретиками и судами в отношении отдельных пунктов Постановления № 62, оно играет важную роль в устранении пробелов законодательства, а также в разъяснении положений, закрепленных в нормах гражданского законодательства об ответственности единоличного исполнительного органа юридического лица.
Также немаловажным для эффективной деятельности корпорации является избрание на должность исполнительного органа общества с ограниченной ответственностью действительно компетентных и профессиональных лиц.
В частности, должен быть установлен перечень требований, предъявляемых к претенденту на должность единоличного исполнительного органа корпорации, таких как: наличие высшего образования, опыт работы, в сфере деятельности корпорации, наличие управленческого опыта и т. д.
В результате множество проблем, которые могут возникнуть при осуществлении исполнительным органом своей деятельности решаются еще на стадии отбора кандидатов.
При правильном применении этой концепции становится невозможным занятие данной должности некомпетентными лицами, не знакомыми ни со сферой деятельности Общества, ни с управленческой деятельностью в целом.
Также, соответственно, минимизируются риски, связанные с неграмотным управлением, принятием вредных для бизнеса решений, а также нарушением действующего законодательства.
Такой подход сам по себе будет способствовать реализации принципов добросовестности и разумности в деятельности директора.
Таким образом, институт гражданско-правовой ответственности единоличного исполнительного органа хозяйственного общества имеет свою определенную специфику и развивается как уникальный правовой институт. Однако в законодательстве остаются пробелы, которые необходимо устранить с помощью разработанных законодательных механизмов с учетом судебной практики.
Литература:
- Безпрозванный В. И. Принцип двух ключей: система управления / В. И. Безпрозванный // Legal Insaight. — 2014. — № 7. — С. 4.
- Плотников Е. В. Убытки, причиненные юридическому лицу, единоличным органом управления // Вестник магистратуры. — 2019. № 8–1(95). — С. 34–39.
- Шахнов Д. Д. Проблемы реализации ответственности единоличного исполнительного органа // Norwegian Journal of development of the International Science — 2019 № 27 — С. 20–28
- Постановление Пленума Высшего арбитражного суда от 30.07.2013 № 62
- Гражданский Кодекс Российской Федерации
