Орел против Чудовища: к изучению основного мифа меотов



В статье автор рассматривает сцену, представленную на пластине из меотского (синдского) захоронения V в. до н. э. Удалось доказать, что здесь изображен сюжет основного мифа индоевропейцев: бог-громовержец победил хтонического бога в их противостоянии в начале творения нашего мира, в результате чего дневное светило вышло из тьмы. Изучена индоевропейская лексика, предложены новые этимологии.

Ключевые слова: ведийская мифология, сказания адыгов, индоарийский язык, меотский язык, абхазо-адыгские языки.

Согласно теории О. Н. Трубачева [24], меоты (синды и другие племена и группы), обитавшие в античное время в Приазовье и Северном Причерноморье, в районе рек Кубани и Дона, были индоариями. Автор настоящей работы также предложил интерпретацию нескольких меотских слов, включая этнонимы и топонимы [11; 12; 13; 17; 18; 19; 20; 21; 22].

Общепризнано, что в этногенезе адыгов (адыгейцев, кабардинцев и черкесов) решающую роль сыграли меоты [3]. Важно обратить внимание на то, что в адыгских языках (как и в других родственных языках) имеется пласт индоевропейских слов, которые являются рефлексами меотского языка. Здесь представлены выборки из нашего этимологического словаря абхазо-адыгских языков: ср. абхазское аҟǝара — «каменистый берег» и древнеиндийское karkara — «камень», армянское k’ar — «камень»; адыгейское амалынчъ — «бессильный; беспомощный», абхазское амла — «голод» и древнеиндийское mṛta — «мертвый; умерший; труп; смерть», армянское merrnel — «умирать», русские умирать , мертвый , смерть , мор , Мара — «мифический персонаж, связанный со смертью»; адыгейские анэ , нана , ны — «мать», абхазское ан — «мать» и древнеиндийское nanā — «мать»; адыгейское апэрэ — «первый» и древнеиндийские prathama , pūrva — «первый», русское первый ; адыгейское ачъэ — «козел» и древнеиндийское aja — «козел», армянское ayts — «козел»; адыгейское бий — «враг, противник» и древнеиндийское bhid — «резать на части», латинское fissum — «расколоть», албанское bie — «ударить», английское beat — «бить», русские бить , убить , бой ; адыгейское благъэ — «близкий» и древнеиндийские parisara — «близкий», parī — «окружать», pārśva — «сторона», русское близкий (семантическая параллель: английские beside — «близко, рядом», side — «сторона»); кабардинское боу — «хлев для буйволиц», адыгейские бууын — «мычать», былым — «скот» и древнегреческое βους — «бык», русское бык ; адыгейские бэ — «много», бэгъуэн — «умножиться» и древнеиндийское bahu — «многочисленный; длинный; обильный; изобильный»; адыгейские гъуычIы — «кузнец», чIышъ ( кьышь ) — «кузница», убыхское кIь — «ковать» и древнеиндийское khid — «ударять», латинское cudere — «ковать», русские ковать , кузнец ; адыгейские гъэлыцIагъэр — «обгоревший», жъоркъ — «жар; зной» и древнеиндийские gharma — «жара; зной; котел», ghṛ — «сиять; жечь», армянское krak — «огонь; палить», русские гореть , горячий , жаркий ; адыгейское гэстын — «жечь» и древнегреческое Εστια — «богиня домашнего очага Гестия»; адыгейские джэгуы , жъэгу — «очаг», убыхские андгъа — «Солнце», тхъга — «зола» и древнеиндийское dah — «жечь; сжигать», русское жечь ( жгу ); адыгейское жан — «острый» и древнеиндийское go — «стрела»; адыгейское жылэ — «селение; общество» и древнеиндийское kula — «род; семья; жилище; союз; толпа; множество», русское жилище ; адыгейские занэ (диалектное), зы — «один» и русское один ; адыгейское куанд — «кустарник, кусты» и древнеиндийские kṣupa — «куст, кустарник», русские куст , куща ; адыгейское къаз — «гусь» и древнеиндийское haṃsa — «гусь», английское goose — «гусь», русское гусь ; адыгейское къыпихун — «коптить» и древнеиндийское kup — «сиять; блестеть», русское копоть ; адыгейское къыстын — «палить; обдавать зноем» и древнеиндийское kas — «сверкать; сиять», русское костер ; адыгейское кIыр — «высокий», абхазское ахарак — «высокий» и древнеиндийское giri — «гора», русское гора ; адыгейское лъагэ — «высокий» и древнеиндийское dīrgha — «долгий; длинный», английское long — «длинный», русские долгий , длинный ; адыгейское лъагъуын — «видеть» и древнеиндийское lok — «видеть», английское look — «смотреть»; адыгейское лъакъIуэ — «нога» и древнегреческое λαξ — «ногой», латинское lacertus — «часть тела», английское leg — «нога», русское лягать ; адыгейское лъэтэн — «летать» и древнеиндийское lata — «вьющееся растение», русское летать ; адыгейское лIыкIо — «свет», абхазское алашара — «свет» и древнеиндийские rokas — «свет», rukṣa — «сияющий; блестящий», армянское luys — «свет», русское луч ; адыгейское мазэ — «Луна», абазинское мыз — «Луна», абхазское амза — «Луна» и древнеиндийское mās — «Луна», русское месяц ; убыхское наша — «чудовище» и древнеиндийское naga — «змея»; адыгейское ныджэ — «пойма реки» и древнеиндийское nitarām — «вниз», немецкое nieder — «низкий», русское низ ; адыгейское ошIу — «солнечный» и древнеиндийское sūrya — «Солнце»; адыгейские плъын — «накалиться; раскалиться», пылыгъукIыгъ — «опаленный», абхазское афрына — «печка» и древнегреческое πυρ — «огонь; пламя», латинское flamma — «пламя», армянское p’aylel — «сиять», русские пылать , пламя , полыхать , палить ; адыгейское плъыр — «ночной сторож у пастухов» и древнеиндийское pālaka — «защитник»; адыгейское псы — «вода», убыхские бзы — «вода», пса — «рыба», абхазское аҧсыӡ — «рыба» и латинское piscis — «рыба» (семантическая параллель: ирландские uisce — «вода» и iasc — «рыба»); адыгейские псэ — «душа; дух», псэун — «живое существо» и древнеиндийское pis — «жить», латинское bestia — «зверь» (в смысле «живое существо»); адыгейское пшахъо — «песок» и древнеиндийское pāṃsus — «песок», русское песок ; адыгейское стыр — «обжигающий» и древнеиндийское tara — «огонь»; адыгейское сын — «гореть» и древнеиндийское sūrya — «Солнце»; адыгейское счIэ ( скIьэ ) — «искра» и древнеиндийское chāyā — «блеск», готское skeinan — «блестеть; светить»; адыгейские тепсагъ — «освещать», тэпы — «горячие угли; жар» и древнеиндийское tap — «быть горячим; пылать; сжигать»; адыгейские тат — «отец, папа», ты — «отец» и древнеиндийское tata — «отец»; абхазское трыпара — «перемещать» и древнеиндийское tarpa — «плот; корабль»; адыгейское тын — «давать; дарить», убыхское ту — «давать» и древнеиндийские da — «дающий», dā — «дающий; давать; дарить», dhā — «давать; дарить»; адыгейское тIкIуын — «плавиться; таять» и древнеиндийское tejas — «огонь; жар; свет; блеск», древнегреческое τηκω (дорийское τακω) — «плавить; варить; сжигать (тела умерших); растопить», армянские tak’ — «тепло; жаркий», t’khel — «печь», русское таять ; адыгейское тIу — «два» и древнеиндийское dvi — «два», латинское duo — «два», русское два ; абазинское уарба — «орел» и древнегреческое ορνις — «птица», хеттское ḫaraš — «орел», армянское arcui — «орел», русское орел ; адыгейское уды — «ведьма» и древнеиндийские vid — «знать», veda — «(священное) знание», русские ведьма , проведать ; абазинское уаса — «баран; овца» и древнеиндийское avi — «овца», латинское ovis — «овца», армянское voch’kharner — «овца», русское овца ; адыгейское уашъо — «небо» и древнеиндийское yaśas — «блеск; сияние», русское ясный ; адыгейское хуабэ — «теплый; тепло» и древнеиндийское kup — «блестеть; сверкать»; адыгейское хуын — «гнать» и древнеиндийское hi — «продвигать; пойти и продолжить», армянское gna’ — «иди!», русское гнать ; адыгейские хьадэ , хьэдэ — «труп; покойник» и древнегреческие Αδης, Αιδης — «подземное царство; царство Аида»; адыгейское шы — «конь» и древнеиндийское aśva — «конь», армянское dzi — «конь»; адыгейское шъэжъые — «нож» и латинское secare — «отрезать», русское отсекать ; адыгейское яжьэ — «зола», убыхское ажуыан — «жариться», абхазское Ажьаӽара — «божество домашнего очага Ажахара» и древнеиндийское agni — «огонь», русское огонь .

Таким образом, выявлено несколько слов, которые свидетельствуют, что в меотский язык проникли заимствования из древнегреческого языка. Очевидно, это было связано с пребыванием меотских племен в составе Боспорского царства.

Связь культуры меотов с древней абхазской культурой можно считать доказанной [26; 27]. На элементе конской сбруи, налобнике [26, с. 162, рис. 4, 5 ], который был обнаружен в меотском святилище IV в. до н. э. на территории древней Абхазии, начертаны восемь скифо-сарматских знаков 80 Ма (имя богини огня и Солнца). На другом конском налобнике [26, с. 168, рис. 7, 1 ] из того же святилища начертаны четыре скифо-сарматских знака 80 Ма (имя богини огня и Солнца) и две группы скифо-сарматских знаков 76–76 ра-ра (сияние; жара; огонь; яркое Солнце), ср. древнеабхазское ра — «Солнце» [1, с. 22], которое мы сопоставляем с древнеиндийскими ra — «сияние; жара; огонь», ravi — «Солнце». Ясно, что в этих вотивных надписях прославлялась могущественная богиня Ма, а кони, украшенные такой символикой, были принесены в жертву великой богине. Существенно, что, по аналогии с другими меотскими культовыми местами, в данном святилище, с большой степенью вероятности, восемь (или двенадцать?) лошадиных черепов лежали на земле по кругу [26, с. 170–171]; ясно, что в нашем случае круг — обозначение самого Солнца либо движения светила в течение года. Здесь уместно вспомнить о женском персонаже из адыгского нартского эпоса по имени Барамбух . Эта мифическая старуха (имя Бара-Ма-Бух означает «Сильная Ма, которая пребывает (на этом месте)», ср. древнеиндийские bala — «сила», bhū — «родиться; быть») — солярная богиня Ма. Ср. адыгейские мафIэ — «огонь», мафэ — «день; светлый; счастливый», кабардинские мафIэ — «огонь, костер; огненный», махуэ — «день; светлый; счастливый», маскIэ — «уголья», абазинские мца — «огонь; пламя», мара — «Солнце; солнечный», убыхское маскIьа — «искра», абхазские амца — «огонь; огненный», амра — «Солнце; солнечный» и древнеиндийское marici — «солнечный луч», хеттское maist - — «луч света», армянское amarr — «лето», русское маячить (виднеться, будучи освещенным). Отметим, что сохранились отрывочные сведения о Барамбух: известно, в частности, что она фигурирует в нартском мифе о состязании на горе, которая называлась Харама [8]. В свете наших интерпретаций, это название можно прочитать как Хара Ма — «Высокая (богиня огня и Солнца) Ма». Уместно допустить, что нарты соревновались на высочайшей горе — Эльбрусе. Если мы вспомним адыгейское название этой горы — оно звучит как Iошъхьэ-Маф — «Светлое Возвышение; Светлая Гора», здесь слово маф ( мафэ ) заменяет имя Ма . С большой вероятностью можно утверждать, что Эльбрус у меотов назывался Хара-Ма и был посвящен великой солнечной богине, обитавшей на высоком уровне неба. В качестве параллели для меотских артефактов укажем на скифский конский налобник [5, с. 54, рис. 22, 14 ], на котором начертаны скифо-сарматские знаки 80 Ма (многократно), 76–76 ра-ра (один раз), «линия» (число 1, многократно), «две линии» (число 2, многократно), «Луна» (один раз; два раза). Возможно, что эта вотивная надпись была посвящена великой солярной богине, которая преодолела мрак зимних месяцев (декабря и января).

Следует иметь в виду, что О. Н. Трубачев предлагает реконструкции несколько индоарийских (меотских) слов, основываясь на данных из античных источников [24, с. 47сл.]. Так, из «Лексикона» Гесихия известно индоарийское (меотское, скифское) μεσπλην — «Луна», которое читается как * mes-plā - — «полная Луна», ср. древнеиндийские mās — «Луна» и prata — «полный». Обратимся к нашему этимологическому словарю абхазо-адыгских языков: ср. адыгейское мазэ — «Луна», абазинское мыз — «Луна», абхазское амза — «Луна» и древнеиндийское mās — «Луна». Адыгейское лыпIэ — «полный» было образовано, вероятно, при помощи метатезы из меотского * plā - — «полный». Очевидно, что теория О. Н. Трубачева дает превосходный результат, и мы убеждаемся, что оба меотских слова сохранились в адыгейском языке.

О. Н. Трубачев переводит следующие индоарийские (меотские) слова: 1) * ava — «баран», 2) * bah — «большой», 3) * bitī — «убивающий», 4) * do — «два», 5) * giri — «гора», 6) * kar — «каменный», 7) * mar — «мертвый», 8) * ni — «низменный», 9) * psat — «песок», 10) * rokas , * ruk — «светлый», 11) * tarpata , которое имеет отношение к кораблям (с нашей точки зрения, суффикс ta в этом слове передает множественное число), ср., в этой связи, такие слова из нашего словаря: 1) абазинское уаса — «баран; овца», 2) адыгейские бэ — «много», бэгъуэн — «умножиться», 3) адыгейское бий — «враг, противник», 4) адыгейское тIу — «два», 5) адыгейское кIыр — «высокий», абхазское ахарак — «высокий», 6) абхазское аҟǝара — «каменистый берег», 7) адыгейское амалынчъ — «бессильный; беспомощный», абхазское амла — «голод», 8) адыгейское ныджэ — «пойма реки», 9) адыгейское пшахъо — «песок», 10) адыгейское лIыкIо — «свет», абхазское алашара — «свет», 11) абхазское трыпара — «перемещать».

Можно ожидать, что в искусстве меотов были представлены темы из индоарийской мифологии. Если что и следовало бы искать в первую очередь, так это — сюжет основного индоевропейского мифа, в котором бог-громовержец победил хтонического бога [6; 7].

Рассмотрим, исходя из такого предположения, сцену на золотой пластине из меотского (синдского) захоронения V в. до н. э. в Семибратнем кургане № 4 у станицы Варениковской на Кубани [3, с. 118, фото], см. рис. 1.

Рис. 1. Сцена, которая украшает пластину

Мы видим Чудовище, на которое напал Орел. Имеются все основания полагать, что в данном сюжете показан бог-громовержец Индра, принявший вид хищной птицы, которая внезапно набросилась на своего главного противника — демона Вритру. Возле головы этого орла помещен круг — солярный символ, так что Индра порождает Солнце, высвобождая его из темноты. Это и есть главный миф индоариев.

Голова дракона — волчья, с оскаленными зубами. По всей вероятности, слово «волк» (ср. древнеиндийское vṛka — «волк») и имя Вритры (ср. древнеиндийское Vṛtra ) были созвучны в языке меотов. У этого мифического персонажа имеются передние лапы, а вот задние лапы отсутствуют, однако в наличии какие-то завитки, возможно, кольца змей. Так что перед нами — волк-змей или даже волк-змеи — хтоническое существо невероятной силы. Здесь необходимо проделать лингвистический экскурс. Интересно отметить, что О. Н. Трубачев восстанавливает индоарийское (меотское) * uraga — «змея», ср. древнеиндийское uraga — «змея» [24, с. 53]. Судя по вариации звуков языка меотов, термин * uraga имел дубликат: * vraga , следовательно, он напоминал слово со значением «волк».

Волшебный орел, несмотря на стилизацию, успешно идентифицирован: это — белоголовый сип, который обитал (и обитает) в горах Кавказа и Крыма. Следует иметь в виду, что противопоставление птицы и змеи уходит вглубь тысячелетий. Исходя из данных языков разных народов мира, автору удалось придти к выводу, что в верованиях людей палеолита змея была непосредственно связана с деревом (Мировым Древом), на вершине которого находился бог-громовержец в виде птицы [14; 15; 16].

В древнеиндийской мифологии, согласно «Ригведе» (I: 32), сохранился рассказ о борьбе бога Индры, который принимает различные формы, в том числе орла, со змеем Вритрой:

Индры героические деяния сейчас я хочу провозгласить:

Те первые, что совершил громовержец,

Он убил змея, он просверлил (русла) вод,

Он рассек недра гор.

Он убил змея, покоившегося на горе.

Тваштар ему выточил шумную дубину.

Как мычащие коровы, устремившись (к телятам),

Прямо к морю сбегают воды.

Разъяренный, как бык, он выбрал себе сому,

Он напился (сомы), выжатого в трех сосудах.

Щедрый схватил метательный снаряд — ваджру.

Он убил его, перворожденного из змеев.

Когда ты, Индра, убил перворожденного из змеев

И перехитрил хитрости хитрецов,

И породил Солнце, небо, утреннюю зарю,

С тех пор ты уже в самом деле не находил противника.

Он убил Вритру, самого (страшного) врага, бесплечего,

Индра — дубиной, великим оружием.

Как ветви топором обрубленные,

Змей лежит, прильнув к земле.

Как плохой боец в пьяном угаре он вызвал

Великого героя, покоряющего силой, пьющего выжимки сомы.

Он не выдержал натиска его оружия:

Безликий от пролома, он раздавлен — тот, кому Индра враг.

Безногий, безрукий боролся он против Индры.

Тот ударил его дубиной по спине.

Вол, хотевший стать противником быка,

Вритра лежал, разбросанный по разным местам.

Через (него), безжизненно лежащего, как раскрошенный тростник,

Текут вздымаясь воды Ману.

(Те,) кого Вритра (некогда) с силой сковывал,

У их ног лежал теперь змей.

Поникла жизненная сила у той, чей сын — Вритра.

Индра сбросил на нее смертельное оружие.

Сверху — родительница, внизу был сын.

Дану лежит, как корова с теленком.

Среди неостанавливающихся, неуспокаивающихся

Водяных дорожек скрыто тело.

Воды текут через тайное место Вритры.

В долгий мрак погрузился тот, кому Индра враг.

Жены Дасы, охраняемые змеем, — воды

Стояли скованные, как коровы (, спрятанные) Пани.

Проход для вод, который был заткнут, –

Он открыл ему, убив Вритру.

В конский волос превратился ты, о Индра, в тот миг,

Когда он дал тебе по клыку. Единый бог,

Ты завоевал коров, ты завоевал сому, о герой!

Ты выпустил для бега семь потоков.

Не помогли ему ни молния, ни гром,

Ни тот туман, что он раскинул, ни град.

Когда Индра и змей сражались,

На (все) будущие времена победил щедрый.

Какого мстителя за змея увидел ты, о Индра,

Что в сердце к тебе, убийце, проник страх,

Когда девяносто и девять потоков

Ты пересекал, как испуганный орел — пространства?

Индра — царь движущегося (и) отдыхающего,

Безрогого и рогатого, громовержец.

Это он как царь правит народами.

Как обод — спицы (колеса), он охватил их (всех).

(Перевод Т. Я. Елизаренковой.)

Таким образом, сюжет, который изображен на меотской (синдской) пластине, успешно расшифрован: Орел (Индра) победил Чудовище (Вритру).

Мы предлагаем такие лексические параллели из нашего этимологического словаря: ср. адыгейское блэ — «змея», кабардинское бланэ — «сильный», адыгейское бланэ — «энергичный» и древнеиндийское bala — «сила; рука; эпитет демона Валы (Вритры)»; адыгейское бзыу — «птица» и древнеиндийские pat — «летать», patatra , pattra — «крыло; перо», древнегреческие πετομαι — «летать», πτερυξ — «крыло», русское птица ; адыгейское утхэ — «струя» и древнеиндийские uda , udaka , udan — «вода», хеттское watar — «вода», древнегреческое υδωρ — «вода», русское вода ; кабардинское хыв — «буйвол», адыгейское жэм — «корова», убыхское гумэ — «корова», абхазское ажǝ — «корова», абазинское жвы — «корова», убыхские кIуыба — «крупный рогатый скот», цуа — «шкура; кожа», адыгейские хъуын — «пастись», мыщыхъу — «корова, дающая много молока» (ср. древнеиндийское mahā — «большой; великий; корова»), ныбгъэф — «теленок» (ср. древнеиндийское nava — «молодой; новый»), шкIэ — «теленок», гъэш — «молоко» и древнеиндийские go — «корова; коровье молоко; бык; стадо», gavya — «стадо; коровье молоко», тохарское ko — «корова» ( kovi — «коровы»), армянские kov — «корова», kat’ — «молоко», немецкое Kuh — «корова», осетинские хъуг — «корова», куыр — «бычок», хъом — «крупный рогатый скот», грузинское gomi — «хлев» (заимствование из осетинского языка), русские корова , скот . Очень интересно схождение адыгейских тыгъужъы — «волк» (табуистическое название с буквальным значением «ворующий») и тыгъуакӏо — «вор», что можно понять как замену древнего адыгского слова «волк» термином, который характеризовал повадки этого зверя.

В мифологии адыгов фигурирует благо (адыгейское благъо и кабардинское благъуэ ), чудовище, причем этот термин означает «рыжий змей» [2, с. 388]. В адыгской сказке «Батыр, сын медведя» [23, с. 111–119, № 11], содержатся важные данные о чудовище: «Аул, в котором жил Батыр, стоял на берегу реки. В этой реке поселился благо, который преграждал своим телом течение реки, и аул оставался без воды до тех пор, пока жители не приводили ему на съедение девушку. Заполучив жертву, благо давал немного воды, а потом снова запруживал реку».

Персонаж с тюркским именем Батыр убил чудовище («рыжего, т. е. огненного змея»). Соответствующее исконное адыгское имя этого храбреца неизвестно. Не исключено, однако, что Батыр замещает по схожести имени адыгского нарта Батараза (Патараза) (ср. имя осетинского нарта Батрадза), который своим поведением напоминает индоарийского бога-громовержца Индру (ср. древнеиндийские pati — «господин; повелитель», pitṛ — «отец», rājin — «блестящий», rac — «создавать, образовывать»).

Наша гипотеза находит подтверждение в эпосе адыгов, поскольку нарт Патараз однажды убил благо [9, с. 166сл.]. Также заметим, что этот же герой, Батараз, согласно другому эпическому сказанию, прикрепил крылья орла к своей пике [9, с. 97]. Интересно отметить, что адыгейское пчычIэ означает не только «древко пики, копья», но и «молния; сверкание молнии» [25, с. 27]. Таким образом, орел, символ верхнего мира, был важным знаком меотского бога грозы, который впоследствии в адыгском фольклоре превратился в отважного нарта.

Получается, что перекрытие реки страшным змеем (благо), который издавал громкие звуки и извергал огонь, — воспроизведение индоарийских верований с той лишь разницей, что в адыгской мифологии змей иногда добровольно с выгодой для себя давал людям немного воды, в то время как змей Вритра в начале времен полностью перекрыл реки.

Похожий сюжет представлен в адыгской сказке «Злая жена и чудовище» [23, с. 299–302, № 50]. В ней сообщаются такие детали: чудовище (благо) запруживало реку, протекавшую через аул, так что люди не могли набрать воды и напоить свой скот, причем так случилось трижды в разных населенных пунктах. Поскольку, согласно древнеиндийской мифологии в «Ригведе» (V: 29, 7–8), Индра имеет троякую природу, вероятно, что его противник Вритра, взявший на вооружение многие его характерные черты, также мог обладать таким же свойством троичности. Вот почему дракон благо в мифологии адыгов имеет эту особенность. Отметим, что это чудовище было, в соответствии с древними верованиями, трех- или семиглавым [2, с. 388].

Возможно, так было обусловлено типологически на уровне конвергенции и дивергенции различных элементов мифологии индоевропейцев, либо, возможно, так было зафиксировано в народной памяти на уровне ранних контактов праславян и жителей Боспора, что в русских сказках фигурирует подобный сюжет: герой (по имени Буря-Богатырь Иван коровий сын или Иван Быкович ), наделенный чертами бога-громовержца, убивает многоголовых змеев (по имени Чудо-Юда или Чудо-Юдо , ср. древнеиндийское uda — «вода», меотские уда , ута , вада , вата — «вода», см. выше) трижды на мосту через священную реку, на пограничье нашего и иного миров, близ Черного моря, причем о прибытии этих чудовищ героя предупреждают своим клекотом орлы (символика бога грозы), сидящие на дубах [см. 4, с. 267–277, № 136; с. 278–286, № 137].

В адыгской сказке «Каждый молодец на свой образец» [23, с. 205–207, № 22] фигурирует «молния-чудовище» (демон Вритра тоже был вооружен молнией). Это — чудовище, которое сворачивалось кольцом, иначе говоря, это — змей (ср. змеиную природу Вритры), причем он живет на берегу моря. Подвиг семерых героев, описанный в этой сказке, ожидаем: голова этого дракона была, в конце концов, сожжена на костре. Итак, мы узнаем в этом змее Вритру, причем действие первичного мифа происходило на территории меотов на побережье Черного и Азовского морей в пределах Боспорского царства и вне его территории. Огонь — собирательный образ бога-громовержца Индры, который выступает в качестве защитника в древнеиндийском мифологии, см. «Ригведу» (I: 21, 1–6; III: 12, 1–9).

В эпосе адыгов упомянут рассказ о том, как нарт Тотреш (это — скифский, сарматский и меотский бог Таргитай: То-Треш ), сын Альбека (тюркское имя, заменившее адыгское имя бога-громовержца) и Барамбух (это — скифская, сарматская и меотская богиня огня и Солнца Ма, см. выше), убил семиглавого благо, который жил в водах двух морей [10, с. 24сл.]. Несомненно, здесь содержится сюжет меотского мифа, который указывает на бытование такой версии на землях в окрестностях Черного и Азовского морей.

Подведем итоги нашему исследованию. Мы приходим к заключению, что меоты имели в составе своего свода мифологических представлений сюжет об Орле, который появился в начале творения этого мира и победил Чудовище, сочетавшее в себе голову, переднюю часть туловища и передние лапы волка с туловищем змеи. Эта борьба верхнего и нижнего миров закончилась появлением на небе сияющего Солнца. В таких терминах на меотской (синдской) пластине был представлен основной миф индоевропейцев в местной редакции, причем в образе Орла выступал бог-громовержец, а в образе Чудовища — хтоническое божество, мешавшее установлению гармонии на земле. В терминах ведийской религии это были Индра и Вритра.

Появление в меотской (синдской) могиле пластины, которая была украшена сценой нападения Орла на Чудовище и сопутствующей солярной символикой, должно было показать, что эта же победа над злыми силами будет достигнута при переходе умерших в загробный мир, который мыслился как небесный чертог сияющего Солнца, где обитали верховные божества.

Литература:

1. Акаба, Л. Х. Из мифологии абхазов. — Сухуми: Алашара, 1976.
2. Алиева, А. И. Словарь // Сказки адыгских народов. — Москва: Наука, 1978. — С. 387–390.
3. Анфимов, Н. В. Древнее золото Кубани. — Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1987.
4. Афанасьев, А. Н. Народные русские сказки. — Т. 1. — Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1957.
5. Барцева, Т. Б. Цветная металлообработка скифского времени: Лесостепное Днепровское Левобережье. — Москва: Наука, 1981.
6. Иванов, В. В., Топоров, В. Н. Исследования в области славянских древностей. — Москва: Наука, 1974.
7. Иванов, В. В., Топоров, В. Н. Индоевропейская мифология // Мифы народов мира. — Т. I. — Москва: Советская энциклопедия, 1991. — С. 527–533.
8. Мижаев, М. И. Сосруко // Мифы народов мира. — Т. II. — Москва: Советская энциклопедия, 1992. — С. 464.
9. Нартхэр: Адыгэ эпос. Еомибл хъурэ текст угъоиргъэхэр. Адыгский эпос. Собрание текстов в 7 т. — Т. 4. — Майкоп: Адыгэ НИИ, Литературэм исектор, 1970.
10. Нартхэр: Адыгэ эпос. Еомибл хъурэ текст угъоиргъэхэр. Адыгский эпос. Собрание текстов в 7 т. — Т. 7. — Майкоп: Адыгэ НИИ, Литературэм исектор, 1971.
11. Рябчиков, С. В. Амазонки, гаргарейцы и аримаспы: мифы и реальность // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2005. — № 4(4). — С. 131–140.
12. Рябчиков, С. В. География Боспора и варваров: новые источники // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2005. — № 5(1). — С. 55–71.
13. Рябчиков, С. В. О верованиях скифов, саков, массагетов и синдов // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2006. — № 9(2). — С. 33–36.
14. Рябчиков, С. В. О языке и знаковой системе людей палеолита // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2006. — № 10(3). — С. 34–51.
15. Рябчиков, С. В. Материалы по этнографии людей палеолита // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2007. — № 12(2). — С. 193–219.
16. Рябчиков, С. В. Первобытное общество на пути к цивилизации // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2007. — № 14(4). — С. 127–166.
17. Рябчиков, С. В. О верованиях скифов, сарматов и меотов: новые источники // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2007. — № 15(5). — С. 138–148.
18. Рябчиков, С. В. О скифо-сарматских верованиях в Ольвии и на Боспоре // Старожитностi Степового Причорномор’я i Криму. — 2009. — Т. XV. — С. 160–163.
19. Рябчиков, С. В. Материалы и исследования по истории Скифии // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2010. — № 27(4). — С. 27–35.
20. Рябчиков, С. В. Индоевропейская основа *kon- // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2010. — № 27(4). — С. 88–92.
21. Рябчиков, С. В. Грифон как идеологический символ (скифы, сарматы, меоты) // Вiсник Мiжнародного дослiдного центру «Людина: мова, культура, пiзнання». — 2013. — № 34(3). — С. 8–14.
22. Рябчиков, С. В. Древнегреческий бог Гермес и адыгейский нарт Уазырмес: об одном культурном заимствовании // Молодой ученый. — 2022. — № 41(436). — С. 230–234.
23. Сказки адыгских народов. — Москва: Наука, 1978.
24. Трубачев, О. Н. Indoarica в Северном Причерноморье. Реконструкция реликтов языка. Этимологический словарь. — Москва: Наука, 1999.
25. Шагиров, А. К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков. П — I. — Москва: Наука, 1977.
26. Эрлих, В. Р. Меотское святилище в Абхазии // Вестник древней истории. — 2004. — № 1. — С. 158–172.
27. Эрлих, В. Р. Местные и импортные традиции в воинской паноплии Абхазии в античное время // Материалы Первой Абхазской международной археологической конференции. — Сухум: Абхазский государственный университет, 2006. — С. 364–370.