Особенности уголовной ответственности за злоупотребление и превышение должностных полномочий по уголовному законодательству стран СНГ и Балтии

Все страны СНГ и Балтии в качестве самостоятельного преступления предусматривают злоупотребление должностными (служебными) полномочиями, которое ст. 285 УК РФ определяет как использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства.

Часть 1 ст. 424 УК Беларуси дает сходное определение, исключив мотивы корысти и иной личной заинтересованности, предусмотрев их в качестве отягчающих обстоятельств в ч. 2 данной статьи, а в качестве последствий предусматривает причинение ущерба в крупном размере, а также существенного вреда правам и законным интересам граждан, государственным или общественным интересам.

Сходное со ст. 285 УК РФ дается понятие злоупотребление властью или должностным положением в ст. 165 УК Украины с добавлением лишь указания на злоупотребление в интересах третьих лиц.

Близкое определение злоупотребления с УК РФ дается в ч. 1 ст. 308¹ УК Азербайджана, различаясь лишь определением умышленной вины, непосредственно в данной статье.

Практически дословно ч. 1 ст. 304 УК Кыргызии повторяет содержание ч. 1 ст. 285 УК РФ.

Часть 1 ст. 332 УК Грузии, повторяя положения ч. 1 ст. 285 УК РФ, указывает в качестве субъекта не только на должностное лицо, но и приравненное к нему лицо.

Следует также отметить, что по типу ст. 285 УК РФ, где в примечании 1 дается понятие должностного лица, в примечании 1 к ст. 364 УК Украины также дано сходное понятие, но с добавлением в примечании 2, что должностными лицами также признаются и иностранные граждане или лица без гражданства, выполняющие обязанности, указанные в примечании 1. Определяет понятие должностного лица в примечании 1 к ст. 308 и УК Азербайджана. Однако данная статья предусматривает ответственность и управленцев в коммерческих и некоммерческих организациях. Одновременно ее действие распространяется на государственных служащих и служащих органов местного самоуправления, не относящиеся к числу должностных лиц, а также служащих других коммерческих и некоммерческих организаций, но лишь в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями УК.

Содержит понятие должностного лица в примечании 1 к ст. 304 и УК Кыргызии.

Вместе с тем УК Азербайджана не дает понятие должностного лица.

УК Беларуси хотя и не дает определение понятия должностного лица в ст. 424, однако, в преамбуле главы 35 указывает, что должностное лицо, которое использовало свои властные полномочия для совершения преступления, не названное в данной главе, несет ответственность по совокупности преступлений. Но правила совокупности преступлений не применяются, если совершение должностным лицом преступления предусмотрено в качестве признака иного преступления.

Сходное со ст. 285 УК РФ объективную сторону злоупотребления формулируют в ч. 1 ст. 364 УК Украины, ч. 1 ст. 304 УК Кыргызии, ч. 1 ст. 306 УК Азербайджана, ч. 1 ст. 205 УК Узбекистана, ст. 332 Грузии, признавая в качестве последствий причинения существенного вреда (существенное нарушение прав и законных интересов граждан, организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства).

Однако в ч. 1 ст. 327 УК Республики Молдова говорится о причинении ущерба в значительных размерах общественным интересам или правам и охраняемым законом интересам физических или юридических лиц, о причинении ущерба в крупном размере или существенного вреда правам и законным интересам граждан, государственным или общественным интересам.

Несколько отличной от ст. 285 УК РФ характеризуют субъективную сторону ст. 308 УК Азербайджана, указывая на характер умышленной вины. Аналогичным образом поступили УК Украины (ч. 1 ст. 364), УК Беларуси (ч. 1 ст. 424) и УК Республики Молдова (ч. 1 ст. 327). На наличие корыстной или иной личной заинтересованности указывают, наряду с УК РФ, и УК Азербайджана, УК Украины, УК Грузии. Напротив, УК Беларуси на мотивы совершения злоупотребления властью или служебными полномочиями не указывает. Аналогичным образом поступили УК Узбекистана и УК Кыргызии.

И, если в качестве квалифицирующих признаков УК РФ рассматривает должностное положение субъекта (ч. 2 ст. 285) и тяжкие последствия (ч. 3 ст. 285), то УК Беларуси предусматривает наличие корыстной и иной личной заинтересованности (ч. 2 ст. 424) и ответственное положение должностного лица при осуществлении им функций по разгосударствлению или приватизации государственного имущества, либо повлекшие тяжкие последствия (ч. 3 ст. 424). УК Украины указывает на тяжкие последствия (ч. 2 ст. 364) и работников правоохранительных органов (ч. 3 ст. 364). УК Республики Молдова включает повторность, ответственное положение должностного лица и наступление тяжких последствий (ч. 2 ст. 327), а также совершение преступления в интересах организованной группы или преступной организации (ч. 3 ст. 327), УК Азербайджана – наличие тяжких последствий (ч. 2 ст. 308), УК Узбекистана – причинение особо крупного размера, в интересах организованной группы, ответственным должностным лицом (ч. 2 ст. 205), УК Кыргызии – с целью извлечения выгод и преимуществ для себя и других лиц, а также иной личной заинтересованности (ч. 2 ст. 304), причинение особо крупного ущерба, в интересах организованной группы или преступного сообщества, должностным лицом, занимающим ответственную должность (ч. 3 ст. 304), совершение деяния неоднократно либо повлекшее тяжкие последствия (ч. 4 ст. 304), УК Грузии – использование служебных полномочий лицом, занимающим политико-государственную должность (ч. 2 ст. 332).

В большинстве УК стран СНГ объектом данного преступления, как и в УК РФ, признаются интересы государственной (публичной) службы. Лишь в УК Республики Беларусь, Республики Узбекистан и Украины объекту превышения должностных полномочий придается более широкое содержание; «интересы службы» либо «сфера служебной деятельности», понимаемые как нормальная деятельность не только государственных (публичных) органов власти и учреждений, но и иных организаций независимо от формы собственности (исключением является УК Грузии, в котором отсутствует легальное определение термина «превышение») [1].

Такой законодательный подход, на наш взгляд, имеет свои плюсы и минусы. С одной стороны, существенно сокращается объем нормативного материала (главам 23 и 30 УК РФ соответствует одна глава в каждом из упомянутых кодексов); решаются подчас не­простые проблемы квалификации превышения своих полномочий государственными и муниципальными служащими, местом работы которых являются находящиеся в государственной (муниципальной) собственности организации. С другой стороны, интересы службы в государственных и негосударственных организациях защищаются в равной степени, что, как нам представляется, вряд ли соответствует сейчас их истинному месту и роли в иерархии социальных ценностей.

Весьма близка позиция законодателей стран СНГ и Балтии и по вопросу описания объективной стороны превышения должностных полномочий.

Так, согласно ч. 1 ст. 365 УК Украины, данный элемент названного состава преступления включает в себя «совершение должностным лицом действий, явно выхо­дящих за пределы предоставленных ему прав либо полномочий, если они причинили существенный вред охраняемым законом правам и интересам отдельных граждан или государственным либо общественным интересам, или интересам юридических лиц». Что же касается объема содержания объективной стороны превышения должностных полномочий, то его трактовка прямо или косвенно основывается на положениях УК РФ. Так в УК Украины, как и в УК РФ, наиболее характерными случаями превышения должностных полномочий признаются:

1) совершение действий, которые являются компетенцией вышестоящего должностного лица данного ведомства или должностного лица иного ведомства;

2) совершение действий единолично, тогда как они могли быть произведены только коллегиально;

3) совершение действий, которые разрешаются только в особых случаях, с особого разрешения и с особым порядком проведения, – при отсутствии этих условий;

4) совершение действий, которые никто не имеет права выполнять или разрешать [3].

Как и в УК РФ, во всех УК других стран СНГ и Балтии состав превышения должностных полномочий сконструирован по типу материального состава преступления. Для обозначения общественно опасных последствий последнего используются тождественные либо аналогичные термины, имеющие в своем большинстве оценочный характер: «существенный вред», «существенное нарушение прав...», «крупный ущерб», «ущерб в крупном размере», «ущерб в значительных размерах». Однако в отличие от УК РФ, в некоторых УК других стран СНГ дается полная или частичная расшифровка указанных терминов. Так, в примечании 1 к гл. 35 УК Республики Беларусь специально оговаривается, что разновидностью существенного вреда является совершение должностным лицом другого преступления в результате использования им своих полномочий. Согласно примечанию 2 к главе 35 названного УК «крупным размером (ущербом в крупном размере) в статьях настоящей главы признается размер (ущерб) на сумму, в двести пятьдесят и более раз превышающую размер базовой величины, установленный на день совершения преступления, особо крупным размером (ущербом в особо крупном размере) – в тысячу и более раз превышающую размер базовой величины».

По УК Республики Узбекистан крупный ущерб определяется как ущерб в пределах от ста до трехсот минимальных размеров заработной платы (раздел VIII «Правовое значение терминов»).

В соответствии с ч. 1 ст. 126 Республики Молдова денежное выражение ущерба в значительных размерах должно превышать 250 условных единиц штрафа на момент совершения преступления.

Более удачную позицию, на наш взгляд, в этом вопросе избрал УК Украины, который не исключая иных последствий, зафиксировал лишь экономическую составляющую существенного вреда, т.е. когда последний выражается в причинении материального ущерба, превышающего в сто и более раз необлагаемый налогом минимум доходов граждан (примечание 3 к ст. 364 УК Украины). На наш взгляд, правотворческий опыт перечисленных государств в части формализации названных оценочных понятий следует признать позитивным и заслуживающим самого пристального внимания со стороны российского законодателя [2].

Почти полная унификация позиций законодателей стран СНГ наблюдается при описании субъективной стороны превышения должностных полномочий. Как и в УК РФ, данный элемент состава преступления характеризуется только умышленной формой вины. На это ориентирует, прежде всего, использование при его обрисовке словосочетания «явное превышение». Кроме того, в УК Республики Беларусь, Украины и Республики Узбекистан указание на умысел содержится непосредственно в тексте правовой нормы. Исключение составляет УК Грузии, в ст. 333 которого не упоминается ни о явности, ни об умысле при превышении служебных полномочий. Однако и здесь неосторожная форма вины исключается в силу требований ч. 4 ст. 10: «деяние, совершенное по неосторож­ности, только тогда признается преступлением, если на это указывается в соответствующих статьях настоящего кодекса». Следует отметить, что в УК всех стран СНГ в рамках основного состава превышения должностных полномочий мотив и цель не фигурируют, а значит, не являются обязательными признаками его субъективной стороны.

В странах СНГ относительно единообразно решается вопрос и о субъекте превышения должностных полномочий. В таком качестве, как правило, признается «должностное лицо» (УК Украины, Республики Беларусь, Республики Казахстан, Кыргыз­ской Республики, Республики Узбекистан, Азербайджанской Республики, Республики Таджикистан, Республики Молдова). Лишь по УК Грузии в этой роли выступают «чиновники или приравненные к ним лица». Легальные определения должностного лица в ряде случаев фактически дословно совпадают с дефиницией этого понятия, содержащейся в примечании 1 к ст. 285 УК РФ. Например, согласно примечанию 1 к ст. 307 УК Респуб­лики Казахстан, к должностным лицам относятся «лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, а также в Вооруженных Силах Республики Казахстан, других войсках и воинских формированиях Республики Казахстан» (примечание 1 к ст. 308 УК Азер­байджанской республики и примечание 1 к ст. 314 УК Республики Таджикистан). В УК Кыргызской республики дополнительно называются в этой связи еще и контрольно-ревизионные функции должностного лица (примечание 1 к ст. 304).

Ярко выраженной спецификой по рассматриваемому вопросу отличается позиция УК Беларуси и некоторых других стран СНГ. Во-первых, интересующим нас понятием охватываются должностные лица, состоящие не только на государственной, но и на непубличной службе, т.е. управленческие работники любых органов, организаций, предприятий и учреждений независимо от формы собственности и ведомственной принадлежности (УК Украины, Республики Узбекистан). В то же время принадлежность субъекта превышения полномочий к военному должностному лицу служит основанием для выделения специальной статьи, помещаемой в самостоятельной структурной рубрике Особенной части УК Республики Беларусь (ст. 455), Украины (ст. 424) и Республики Узбекистан (ст. 301). Во-вторых, обращает на себя внимание то, что понятие долж­ностного лица формулируется не в Особенной, а в Общей части УК Республики Беларусь (ч. 4 ст. 4) и УК Республики Молдова (ст. 123) либо в заключительном разделе кодекса (раздел VIII «Правовое значение терминов» УК Республики Узбекистан). Тем самым подчеркивается, что данное понятие является универсальным: оно не замыкается рамками раздела (главы) о должностных (служебных) преступлениях, а простирается и на другие разделы (главы) УК. В-третьих, нельзя не заметить стремление белорусского законодателя дать более подробную характеристику отдельных категорий должностного лица, наполнив ее более широким содержанием. Так, согласно п. 1 ч. 4 ст. 4 УК Беларуси, под представителями власти понимаются «депутаты Палаты представителей Национального Собрания Республики Беларусь, члены Совета Республики Национального Собрания Республики Беларусь, депутаты местных Советов депутатов, а равно государственные служащие, имеющие право в пределах своей компетенции отдавать распоряжения или приказы и принимать решения относительно лиц, не подчиненных им по службе». К числу должностных лиц отнесены также «представители общественности, т.е. лица, не на­ходящиеся на государственной службе, но наделенные в установленном порядке полномочиями представителя власти при выполнении обязанностей по охране общественного порядка, борьбе с правонарушениями, по отправлению правосудия» (п. 2 ч. 4 ст. 4). Наконец, в эту же категорию включены и «лица, уполномоченные в установленном порядке на совершение юридически значимых действий» (п.3 ч.4 ст. 4) [2].

Анализ легального описания квалифицирующих (особо квалифицирующих) признаков превышения должностных полномочий, позволяет констатировать, что позиции законодателей стран СНГ по данному вопросу весьма созвучны, но отнюдь не идентичны. Как и в УК РФ, в таком качестве во всех УК стран СНГ, за исключением УК Украины, называется особый статус должностного лица. Для этого используется фактически тождественная (например, ч. 2 ст. 316 УК Республики Таджикистан) либо сходная по смыслу с ч. 2 ст. 286 УК РФ терминология: «лицо, занимающее ответственную государственную должность» (ч. 2 ст. 308 УК Республики Казахстан), «ответственное должностное лицо» (п. «в» ч. 2 ст. 206 УК Республики Узбекистан), «лицо, занимающее государственно-политическую должность» (ч. 2 ст. 333 УК Грузии) и т.д.

При этом УК Республики Казахстан содержит более развернутое определение данного субъекта, чем УК РФ: «под лицами, занимающими ответственную государственную должность, понимаются лица, занимающие должности, устанав­ливаемые Конституцией Республики Казахстан, конституционными и иными законами Республики Казахстан для непосредственного исполнения функции государства и полномочий государственных органов, а равно лица, занимающие согласно законодательству о государственной службе политические должности государственных служащих» (примечание 2 к ст. 307).

Сопоставляя ч. 3 ст. 286 УК РФ с корреспондирующими положениями УК других стран СНГ несложно установить, что предусмотренные в них признаки в целом базируются на ч. 2 ст. 303 Модельного уголовного кодекса для государств-участников СНГ и в своем большинстве носят традиционный характер. К числу таких признаков обычно относятся: применение насилия (физического и психического), применение оружия или специальных средств, причинение тяжких последствий или особо крупного ущерба. На доктринальном уровне содержание перечисленных признаков трактуется примерно одинаково [4]. УК отдельных стран СНГ, в отличие от УК РФ, встречаются и легальные определения некоторых из них. Так, согласно примечанию 4 к ст. 364 УК Украины тяжкими последствиями, если они выражаются в причинении материального ущерба, считаются такие, которые в двести пятьдесят и более, раз превышают нео­благаемый налогом минимум доходов граждан. По УК Республики Узбекистан под особо крупным ущербом понимается ущерб, равный тремстам и более минимальным размерам заработной платы (раздел VIII «Правовое значение терминов»). Обращает на себя внимание, что законодатели стран СНГ порой по-разному оценивают влияние одних и тех же по сути признаков на дифференциацию уголовной ответственности за превышение должностных полномочий. Например, применение насилия в УК Азербайджанской республики, Кыргызской республики, Украины и Республики Молдовы имеет статус квалифицирующего, а в УК остальных стран СНГ – особо квалифицирующего признака данного состава преступления.

Следует отметить, что в уголовном законодательстве целого ряда стран СНГ в числе квалифицирующих либо особо квалифицирующих признаков нередко фигурируют такие, которые вообще неизвестны УК РФ: «повторность» (п. «а» ч. 3 ст. 328 УК Респуб­лики Молдова); «неоднократность» (п. «а» ч. 3 ст. 333 УК Гру­зии); «корыстная или иная личная заинтересованность» (ч. 2 ст. 426 УК Республики Беларусь); «оскорбление личного достоинства потерпевшего» (п. «в» ч. 3 ст. 333 УК Грузии); «применение пыток и унижающих достоинство потерпевшего действий» (п. «с» ч. 2 ст. 328 УК Республики Молдова); «применение мучительных и унижающих личное достоинство потерпевшего действий» (ч. 2 ст. 365 УК Украины, ч. 3 ст. 426 УК Республики Беларусь); совершение инкриминируемого деяния «в интересах организованной преступной группы или преступной организации» (п. «с» ч. 3 ст. 328 УК Республики Молдова, п. 1 ч. 2 ст. 305 УК Кыргызской республики, п. «б» ч. 2 ст. 206 УК Республики Узбекистан).

К сожалению, вообще осталась без реализации со стороны законодателей всех стран СНГ рекомендация Модельного Уголовного кодекса (п. «в» ч. 2 ст. 303) о выделе­нии самостоятельного квалифицированного вида превышения служебных полномочий по признаку его совершения «группой публичных служащих». Между тем, многие из названных признаков адекватно отражают реалии современной судебно-следственной практики стран СНГ, соответствуют общей задаче этих государств по усилению борьбы с организованной, насильствен­ной и коррупционной преступностью, а потому достойны в ближайшей перспективе (после дополнительной научной апробации) самого пристального внимания со стороны российского законодателя.

В связи с изложенным, можно прогнозировать, что дальнейшее совершенствование уголовного законодательства стран СНГ об ответственности за превышение должностных полномочий будет проходить по пути унификации его легального описания, формализации оценочных понятий и уточнения системы квалифицирующих (особо квалифицирующих) признаков. Во всяком случае, улучшение редакции ст. 286 УК РФ в данном направлении (с учетом позитивного опыта УК других стран СНГ) позволит оптимизировать правоприменительный процесс и, следовательно, повысить эффективность борьбы с превышениями должностных полномочий.

Литература:

1. Уголовный кодекс Грузии. Часть 1. Ст. 333. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002.

2. Коняхин В. Законодательное описание состава превышения должностных полномочий в УК РФ и УК других стран СНГ: единство и особенности // Уголовное право. 2007. № 2. С.35.

3. Уголовное право Украины: Особенная часть / М.И. Бажанов, Ю.В. Ваулин, В.И. Борисов и др. / Под ред. М.И. Бажанова, В. В. Сташиса, В. Я. Тация. Киев: Тесей, 2003.

4. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть / Под ред. Н.А. Бабия и И.О. Грунтова. Минск: Тесей, 2002.

5. Постатейный комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.И. Чучаева. М.: Контракт, Инфра-М, 2010.