Ключевые слова: мотив движения и покоя, мотив смерти, поиск себя, испытание «любовью-катастрофой», обряд инициации.
Михаил Елизаров — писатель, музыкант, лауреат премии «Русский Букер». На наш взгляд, эту неординарную личность лучше всего описал Павел Басинский: «Елизаров сам себе и направление, и критерии оценки, и бог, и царь, и герой» [1]. Действительно, творческий метод автора с трудом поддается определению. Елизаров начинал как подражатель Владимира Сорокина, но постепенно он вышел за рамки всех литературных направлений. Литературоведы склоняются к тому, что его творчество — это «жанровая диффузия» постмодернизма, «нового реализма» и «субъективного реализма». В одном из интервью Елизаров подчеркивал: «В литературе я сам по себе. По крайней мере, я не чувствую никакого близкого соседства». В творческой копилке писателя есть как большие эпические формы, например романы «Библиотекарь», «Pasternak», «Земля», так и малые, среди которых выделяется сборник рассказов «Мы вышли покурить на 17 лет», получивший в 2013 г. приз зрительского голосования литературной премии «НОС».
Как пишет В. Хализев, «мотив — это компонент произведений, обладающий повышенной значимостью (семантической насыщенностью). Он активно причастен теме и концепции (идее) произведения, но им не тождественен» [4]. По мысли ученого, любой мотив локализован в произведении, встречается в нем в различных формах: это может быть как отдельное слово, словосочетание, постоянно повторяющееся в тексте, так и целые предложения, заглавия и эпиграфы. Важнейшей чертой мотива можно назвать «его способность оказываться полуреализованым в тексте, явленным в нем неполно, загадочно» [4]. По мнению А. Веселовского, основной признак мотива — «образный одночленный схематизм» [2].
Важное значение в творчестве Елизарова имеет мотив движения — бесконечного поиска себя. В большинстве рассказов сборника повествование ведется от первого лица, перед нами своеобразная карта душевных переживаний героя, непростой путь становления личности. Несмотря на то, что сам автор сделал предварительное замечание о том, что «в книге нет ни слова правды» [3], явных автобиографических отсылок в тексте очень много. При этом нельзя сказать, что герой стремится быть «слепком авторской идентичности» [5], скорее, это собирательный образ, вобравший в себя все переживания, мысли, чувства, привычки молодого человека конца XX — начала XXI века.
Рассказы сборника расположены не в хронологическом порядке, а представляют собой повествование о череде испытаний героя. Мотив движения и покоя помогает проследить развитие героя.
Заголовок сборника необычен — это строчка из песни, написанной Михаилом Елизаровым в семнадцатилетнем возрасте. Такое же название носит и один из рассказов — «Мы вышли покурить на 17 лет», где показан процесс взросления героя, его отказ от «притягательного зла». Рассказ имеет кольцевую композицию, мы встречаем героя и прощаемся с ним на берегу реки. Молодой парень, только вернувшийся со службы в армии, живет обычной жизнью:
Слетел нежданный серафим,
И задавал свои загадки.
Их смысл, кажущийся гадким,
По сути, был неуловим.
Слова звучали, как шарманка,
И открывался взгляд на мир.
Серафим выступает в роли девушки-обольстительницы, которая заставляет героя увидеть себя со стороны: «Я больше не воспринимал себя вместилищем духа и мысли. Видел только впалое вымороченное тело». Герой окунается в иной мир: спортивный зал, где царят жесткие законы, есть свои лидеры и кумиры. Можно сказать, что это самостоятельное государство, которое поглощает героя с головой: «Я даже не заметил гибели Союза: он растворился, как сахар, в кипящем августе». Позже он скажет: «Менязасосалаопаснаятрясина». Страстно желая стать своим для «братвы», «изначально другой касты», он все равно, по сути, всегда оставался среди них «белой вороной»: начитанным, нежелающим никому причинять боль. Он чувствует искусственность, постановочность происходящего. Например, о себе рассказчик пишет: «Раскланивался, точно со сцены» [3], подчеркивая, что вся эта жизнь — лишь спектакль! Ошибочность решения героя подчеркивается мрачными, типично елизаровскими, сравнениями: «Трудился отчаянно, депрессивно, словно рыл могилу», «как фотография на могильном памятнике». Переход в иной, чуждый ему мир сопровождается предательством собственных установок: «…второй раз за юность остриг длинные волосы. Будто переоделся во вражеский мундир» [3]. Все это мотив постоянного движения, изменения героя. Переломный момент, кульминация рассказа — приезд в лесопарк. Автор намеренно стирает границы, убирает рамки: «У лесопарка не было четких границ, мы приехали туда, где дремучести было больше, чем парка» [3]. Здесь, в кафе, которое по замечанию героя, «стояло на костях», расположилась «братва», все было спокойно до того момента, пока в «резервации» не появились «странные посетители», «неформалы», произошла драка. Встреча с готами стала очередной точкой невозврата, герой вернулся на свой берег, к друзьям, достал гитару — прошлое берет верх. Но герой произносит с неопределенностью: «Я пока что не уверен в моем сердце…» [3].
Молодой человек проходит испытание «любовью-катастрофой». Герой рассказа «Маша» не находит себе места из-за того, что его бросила возлюбленная. Весь рассказ пронизан семантикой смерти: «полетел вниз, как самоубийца с крыши», «семеро минувших суток, точно расколдованные трупы», «инквизиторский костер», «я прямо с похорон», «умер мой брат». Герой бежит от своих чувств. Воплощается метафора «жизнь-театр», жизнь представляется «ареной, на которой творится унижение неказистого маленького человека» [3]. Его грубость и безразличие часто напускные, это попытка скрыть свою беспомощность не только перед возлюбленной, но и перед всем миром. Хотя и объект страстной любви героя не имеет точного имени, девушка обозначается как «ты», «половина», это тоже собирательный образ. Появившаяся почитательница героя, Маша — «зеркало», в которое смотрится герой. В ее навязчивости он узнает себя: «странное, прилипчивое существо», «она не знала меры». Очередной раз успокаивая Машу, то есть в некотором роде себя, герой признается: «Сизифов труд — утешать безутешное» [3]. Но в какой-то момент, именно благодаря эксцентричной Маше, герой справляется со своими чувствами. «Я отпускаю тебя, милая» — это точка невозврата, переход на новый, более зрелый уровень. Герой принимает перемены. Мотив движение в данном случае связан с душевными переживаниями человека, герой будто останавливается, наступает покой.
Рассказ «Готланд» — еще один поворот в бесконечном поиске себя, дневниковая хроника путешествия. Герой получает приглашение от некой «Стороны» (опять расплывчатая формулировка) приехать на остров в Балтийском море. Стоит подчеркнуть, что герой сборника — молодой писатель. Все его путешествие — это своего рода поиск творческого пристанища. Города, мимо которых проезжает на автобусе герой, вызывают у него явное отторжение: «Мы катились через немецкие задворки, городки-закоулки. Один такой город напоминал продрогшую речную птицу, а второй — труп повесившегося поэта» [3]. Природа беспощадна, и здесь она отражение враждебной человеку социальной действительности: холод, сырость, шторм внушают страх. Это впечатление усиливается в дальнейшем: паром, на котором переправляется персонаж, — «океанский пятиэтажный «Титаник»», воды Балтийского моря — «мертво-зеленого цвета».
Мотив движения соседствует у Елизарова с мотивом смерти. Например, его можно встретить и в рассказе «Мы вышли покурить на 17 лет» («как фотография на могильном памятнике»). Переправа на другую сторону, да еще через «мертвую» воду — это смена привычного окружения, творческий поиск, перерождение. Примечательно, что герой уезжает на шведский остров, когда вокруг одна бушующая стихия. Когда же буря улеглась, он находит покой на новом месте: «И я действительно был там счастлив, в городе Висбю на острове Готланд». В этом рассказе противостояние героя и мира носят явно иронический характер.
В произведениях Елизарова можно заметить «стремление к «бытийной» достоверности через натуралистическую (физиологическую) фиксацию жизни» [5]. Герой способен пересмотреть свои взгляды, готов к «самоистязанию» ради обретения духовных истин. Рассказ «Зной», по нашему мнению, — одно из самых сильных произведений сборника. Стараясь избавиться от любовного переживания, герой покидает родной Харьков, утопающий в библейском «потоке». Следующие фразы подчеркивают значимость момента: «Я положился на дорогу, как на судьбу. Словно мертвецкую ладью — так снаряжал я мой походный рюкзак. Основными загробными предметами. В путь отправлялись святыни моего детства, не покидавшие порог нашего дома уже несколько десятилетий» [3]. Мы видим, что свое путешествие герой воспринимает как последний путь покойника. Возврата нет (яркий пример переплетения мотивов движения и смерти). Среди всех взятых вещей особое внимание привлекает дедовская фляга, обладающая «Христовой возможностью обращать любую воду в питье» [3]. Это «живая» вода, спасительное средство старинных преданий! В этих строчках раскрывается антитеза: «рождение» и «смерть». Перед нами обряд инициации: «Я будто уже не считался человеком, утратил ум, приличия и внешний вид» [3]. Таким образом исчезает граница между реальностью и ирреальностью: собаки с «мудрыми человеческими глазами» — проводники по «иному» миру, само кладбище, где «могилы были убраны в оградки», будто звери в зоопарке», горбатый малыш, старуха, говорящая афоризмами: «Бог не сделал для меня ничего хорошего. Поэтому я за Сатану» [3]. Если в самом начале повествования герой-рассказчик, вспоминая себя, прежнего, с удивлением замечает: «…неужели я способен любить и страдать?!», то в конце он не без сожаления итожит: «…с этой звездной ночи я буду только остывать, черстветь…» [3].
Как нам представляется, приведенных примеров достаточно, чтобы сделать вывод о том, что симпатичный нахал, культурист и насмешник бывает сентиментальным и беззащитным. За самоуверенностью, нецензурной лексикой прячется тонко чувствующий, небезразличный к своей стране герой, готовый вступить в схватку с жестоким миром. Можно утверждать, что главный герой обретает себя. Весь сборник можно представить как ломаную кривую, с поворотными точками, с обретениями и утратами.
Литература:
- Басинский, П. Мы вышли покурить на 17 лет… [Электронный ресурс] / П. Басинский. — Российская газета. — 2012.
- Веселовский, А. Н. Поэтика сюжетов. Введение и гл. I. // Веселовский А. Н. Историческая поэтика. Л., 1940.
- Елизаров, М. Мы вышли покурить на 17 лет…: [сборник рассказов] / М. Елизаров. — М.: АСТ, 2019–253 с.
- Хализев, В. Е. Теория литературы. М., 2002.
- Юрьев, Д. Ю. Проза Михаила Елизарова (поэтика и нравственная проблематика) [Текст]: дис. … канд. фил. наук: 10.01.01: Юрьев Денис Юрьевич. — Краснодар, 2016 г. — 179 с.
