Психологический анализ лжи как коммуникативного феномена обнаруживает принципиальные различия в понимании содержания этого понятия в западной и русской культуре. Кроме того, понимание сущности данного понятия отражает принадлежность самого автора к определенной исторической эпохе и культуре [1, с. 216]. Не менее четкие различия проявляется и в половой принадлежности человека.
Гендерные различия в понимании психологического феномена лжи, ее особенностей и причин изучались как отечественными, так и западными исследователями. К примеру, Д. Пауло и ее коллегами был выявлен ряд интересных гендерных различий, связанных с сообщением лжи. Хотя не было обнаружено гендерных различий, касающихся частоты сообщения лжи, был отмечен факт, что мужчинам и женщинам более свойственны различные типы лжи. Мужчины чаще прибегают к самоориентированной лжи, тогда как женщины – ко лжи, ориентированной на других, особенно при общении с другими женщинами. В разговорах между двумя женщинами почти половина сообщаемой лжи относилась к категории ориентированной на других.
В другом исследовании, проведенном Д. Пауло и Беллом, также были выявлены гендерные различия. Участников просили выбрать две картины, которые им больше всего нравятся, и две, которые им меньше всего нравятся, из числа предъявленных им 19 картин. Сделав свой выбор, они должны были написать, что именно им нравится или не нравится в тех четырех картинах, которые они назвали. Затем участникам было сообщено, что они будут участвовать в дискуссии со студентом с факультета искусств, с которым обсудят свое мнение и выбранных ими картинах. Им сказали, что этот студент сам может оказаться автором некоторых картин и что в этом случае он сообщит об этом участнику. Им также было сказано, что эти студенты пока не знают, какие картины участники выбрали. На самом же деле студент с факультета искусств являлся ассистентом (помощником экспериментатора), который знал, какие картины участники выбрали в качестве лучших и худших. По поводу каждой из четырех картин студент с факультета искусств должен был спросить участников, что они думают о картине в целом, что именно им нравится в ней и что именно им не нравится. Начиная обсуждение одной из картин, которая участникам понравилась, а также одной картины, которая им не понравилась, студент упоминал о том, что написал эту картину сам. Таким образом, для каждого участника исследования создавались четыре различные ситуации. В одной дискуссии они должны были выразить свое мнение о картине, которая им нравилась и которая не была написана студентом. Во второй дискуссии участники обсуждали картину, которая им не нравилась и которая не была написана студентом. В третьей дискуссии они говорили о картине, которая им нравилась и которая была написана студентом, и в четвертой дискуссии – о картине, которая им не нравилась и которая была написана студентом. Порядок, в котором обсуждались картины, систематически изменялся. Очевидно, что наиболее неприятным было обсуждение, в котором участники были вынуждены говорить о картине, написанной студентом, которая им не нравилась. Результаты исследования выявили особенно значительные гендерные различия именно в этой ситуации. Женщины выражали больше позитивных чувств по поводу картины, чем мужчины, прежде всего преувеличивая достоинства тех аспектов картин, которые им действительно нравились. Гендерные различия также проявились в случаях, когда участники обсуждали картину, написанную студентом, которая им понравилась. Женщины преувеличивали впечатление, произведенное на них картиной художника, в большей степени, чем мужчины. Аналогично первому исследованию Д. Пауло, результаты данного исследования показали, что женщины чаще говорят ложь, ориентированную на других, чем мужчины [3, с. 31].
Отечественный исследователь В.В. Знаков отмечает, что мужчины и женщины по-разному осознают свою собственную ложь. Он пишет, что у мужчин ложь или обман, как правило, бывают ситуативными: они точнее женщин могут описать ситуации, в которых лгут, и отчетливо осознают, зачем, с какой целью это делают. То есть они более критично относятся к своей честности. Женщины же могут обманывать, вполне искренне считая себя честными людьми. Одной из причин такого положения является типичный для женщины и потому малозаметный даже для нее самой плавный переход от полуправды к обману. В.В. Знаков считает, что у некоторых женщин первоисточником лжи оказывается «маленькая неправда», безобидное преувеличение, в основе которого лежит естественное и осознанное желание наилучшим образом представить себя в глазах собеседников. Вначале неправда требует самооправдания, обычно основанного на очень пристрастном и необъективном отражении социального окружения. Затем, переходя в привычку, становясь компонентом нравственного сознания личности, неправда заменяется сначала полусознаваемым, а потом вполне сознательным обманом и даже ложью, которым тоже подыскивается «разумное» самооправдание. В результате такая женщина может считать себя честным человеком, допускающим невинную ложь там, где по ее мнению, без этого не обойтись [2, №1]. Поэтому мужчины всегда плохо понимали или неверно интерпретировали поведение женщин.
В.В. Знаков также полагает, что важную роль в понимании неправды, лжи и обмана мужчинами и женщинами играют в разной степени сознаваемые теми и другими механизмы психологической защиты. В общении женщины в большей степени, чем мужчины, обращают внимание на побудительные причины и последствия неправды лжи и обмана. Они придают большее значение сокрытию и представлению в искаженном виде мыслей и чувств, чем фактов. Женщины обращают внимание на процессуальные, коммуникативные аспекты искажения и анализируют, можно ли морально оправдать людей, совершивших их. Мужчины связывают неправду, ложь и обман в основном с искажением фактов. У мужчин смыслоразличительные признаки названных феноменов представлены когнитивным знанием и нравственной оценкой результата их воздействия на собеседников.
Кроме того, В.В. Знаков считает, что для женщин при определении сущности неправды, лжи и обмана наиболее субъективно значимым является не объективно достоверное знание, а вера в правильность своего понимания проблемы. Он считает это естественным, потому что знание обычно характеризуют факты объективной действительности, а вера соотносится с мыслями, эмоциями – тем, что образует «эмоциональное поле» общения людей. Для женщин характерно возвращение к совершенным ими лжи и обману, переосмысление поступка, эмоциональные переживания, приводящие иногда к раскаянию. Большую роль в этом играет идентификация женщин с обманутым человеком, представление его мыслей, эмоций, что вызывает сопереживание ему. Все это способствует тому, что у женщин преобладает добродетельная ложь. В отличие от женщин, мужчины определяют сущность неправды, лжи и обмана через знание, рациональное осмысление их типичных признаков, а также вреда, причиняемого ими в общении. Поэтому решение о том, соврать или нет, принимается ими с учетом ряда моментов: человека, которого надо ввести в заблуждение, выгоды от этого, вероятности разоблачения и т. п. Основанное на знании понимание ситуации как бы защищает их от необходимости сильных эмоциональных переживаний в случае лжи и обмана [3, №1].
Наконец, существуют свидетельства того, что мужчины и женщины по-разному ведут себя, когда лгут. Говоря ложь, женщины чувствуют себя несколько более дискомфортно, чем мужчины. Д. Пауло и Киркендол [3, с. 33] просили мужчин и женщин рассказать о наиболее серьезной лжи, которую они сами когда-либо сообщали, и о наиболее серьезной лжи, которую говорили им. Эти случаи производили более сильное впечатление на женщин, чем на мужчин. Говоря о ситуациях, в которых они сами сообщали серьезную ложь, женщины описывали себя как испытавших более сильное чувство вины, тревоги и страха, чем мужчины. Размышляя о ситуациях, в которых они сами были обмануты, женщины говорили, что они были более озлоблены, чем мужчины. Для женщин ложь оказала более негативное воздействие на взаимоотношения с лжецом, чем для мужчин, и женщины чаще, чем мужчины, вспоминали о таких случаях.
Нами также была предпринята попытка исследовать психологический феномен лжи, гендерных различий в понимании данного явления, ее особенностей и причин. Эмпирическое исследование проводилось с целью изучение особенностей и причин лжи подростков, проведения сравнительного анализа отношения ко лжи, и ее особенностей у подростков с проблемами в развитии и их сверстников, обучающихся в общеобразовательной школе [1, с. 217]. В данной же статье особое внимания уделяется рассмотрению именно половых различий в понимании феномена лжи. Общая выборка участников нашего исследования составляет пятьдесят испытуемых обоих полов. Картину исследования дополнили данные, полученные в ходе обработки результатов авторского опросника, разработанного нами в соответствии с целями и задачами исследования.
Анализ содержания определений лжи показывает, что подростки выделяют различные виды лжи, преимущественно в зависимости от ее целевой направленности: ложь в целях самозащиты, оправдательная ложь, ложь ради шутки, ложь из зависти и мести, ложь для самовосхваления, ложь ради удовольствия. Подростки двух групп не считают ложь исключительно негативным явлением, требующим разоблачения и наказания. В их ответах на вопросы анкеты часто встречаются утверждения, оправдывающие ложь: «Иногда она необходима, но все равно, неприятно, когда тебе лгут»; «Иногда ложь может быть полезной, но рано или поздно это узнают»; «Ложь может быть полезна, если она направлена на хорошее дело»; «Ложь может быть полезна, но только в меру». Подобного лояльного отношения ко лжи придерживаются 93% девочек и 76% мальчиков. Ложь как безусловное и абсолютное зло воспринимается лишь 7% девочек и 24% мальчиков. Подростки, усматривая ложь как зло, дают следующие ответы: «Ложь всегда вредна»; «Она никогда не может быть полезна»; «Если мы будем обманывать, то от нас отвернутся самые близкие и родные люди». Наиболее значимой причиной лжи подростки считают ложь из самосохранения. Ложь из эгоизма, ложь из лучших побуждений, ложь из хвастовства находятся приблизительно в равных позициях. Исследование выявило, что наиболее часто называемыми причинами лжи являются «ложь из боязни наказания» и «ложь из стремления к похвале».
Анализ гендерных различий показывает, что у мальчиков преобладает количество ответов, в которых причиной лжи указывается стереотипная реакция на определенную ситуацию, а девочки в большей степени, чем мальчики, считают, что ложь появляется в ситуациях, угрожающих каким-либо образом личности. Полученные результаты свидетельствуют, что девочки в 53% случаев прибегают именно ко «лжи из боязни наказания» в ситуации общения с родителями и в 60% в ситуации общения с учителями. В тоже время не установлено, что «ложь из стремления к похвале» является для девочек весомой причиной солгать родителям, и только 20% девочек лгут учителям из страха наказания. Кроме того, они чаще мальчиков указывают в качестве причин лжи альтруистические мотивы с доминирующим при этом желанием «спасти другого», «не хотела ругаться с друзьями и портить отношения». У мальчиков наблюдается несколько иная картина. Мальчики в 33% случаев прибегают ко «лжи из боязни наказания» в ситуации общения с родителями и в 33% в ситуации общения с учителями. В 24% мальчики прибегают ко «лжи из стремления к похвале» в общении с родителями, и в 33% с учителями. В ситуации общения со сверстниками подростки чаще выбирают ложь с целью «быть принятыми в компании» и стремление лучше выглядеть в глазах друзей, – «хотел, чтобы считали «крутым». Болезненней всего старшие подростки обоих полов воспринимают именно ложь со стороны друзей.
Гендерные различия достаточно сильно проявляются и в отношении ко лжи. В частности, девочки гораздо чаще стремятся идти на контакт с лжецом, выражая желание узнать причину его лжи и, возможно, его простить. В случае негативной реакции девочки давали следующие ответы: «Очень сильно бы обиделась»; «Расстроилась бы»; «Перестала бы с ними общаться». Мальчики реагируют на сказанную им ложь более агрессивно и безапелляционно. Для них часты и характерны следующие варианты ответов: «Я бы перестал с ними дружить»; «Сильно бы разозлился»; «Избил бы». Последнее высказывание встречается даже несколько чаще прочих.
Кроме двух лидирующих мотивов прибегания ко лжи: «ложь из боязни наказания» и «ложь из стремления к похвале» для девочек свойственны также следующие: «им просто не нужно было это знать»; «лгала, чтобы оставили в покое»; «хотела скрыть правду»; «не хотела ссориться и потерять доверие».
Мальчики же отмечают следующие причины: «лгал, потому что не хотел расстраивать родителей»; «лгал, когда был маленький»; «лгал, потому что выводили из себя»; «боялся, что друзья меня побьют»; «лгал, чтобы друг не обижался на правду».
Полученные нами данные частично согласуются с исследованием В.В. Знаковым половых различий в понимании причин лжи, по результатам которого он отмечает в женской выборке отчетливо выраженную приверженность к добродетельной лжи.
Половая принадлежность, как уже было отмечено, также влияет на отношение ко лжи. Разница заключается не столько в частоте произносимой лжи, сколько в отношении ко лжи и к лгущему человеку. Мальчики чаще высказывают желание применить физическую меру наказания, девочки же предпочитают способ словесного воздействия на лгунов.
Литература:
- Барсукова О.В. Изучение особенностей и причин подростковой лжи // Молодой ученый. – 2012. – №2. (37) Т.2.
Знаков В.В. Половые различия в понимании неправды, лжи и обмана // Психологический журнал. 1997, №1.
Фрай О. Детекция лжи и обмана. – М.: Олма–Пресс, 2005.
