Спекулятивный сравнительно-культурологический анализ имманентности концепта урбаэкотуризма



Цель — указать возможную причину неравномерного распространения концепта реализации экотуристической деятельности на урбанизированных территориях, а именно урбаэкотуризма в дихотомии Азия и Европа путём спекулятивного сравнительно-культурологического анализа и указать причины для дальнейшей реализации такого рода туризма в Японии. Научная новизна заключается в рассмотрении сравнительно нового подхода урбаэкотуризма в эклектике с культурологическим аспектом туризма, что помогает более глубоко понять влияние экотуризма на антропогенную среду и человека в зависимости от особенностей культурологического пространства. В результате нами было выявлено, что на территории Японии урбаэкотуризм не имеет официально признанной трактовки, однако является имманентным модусом в рамках характерного для Японии дуализма природно-человеческих отношений, что говорит о зависимости форм экотуризма от культурологического аспекта и дальнейшей необходимости систематизации данной формы туризма в японской парадигме, которая способствует аксиологическому переосмыслению и стабильной поддержке японского дуализма антропоприродных отношений.

Ключевые слова: урбаэкотуризм, экотуризм, дуализм человека и природы, восточный взгляд на природу, западный взгляд на природу.

The aim is to indicate the possible reason for the uneven distribution of the concept of ecotourism in urbanized areas, namely urban ecotourism in the Asia-Europe dichotomy through a speculative comparative cultural analysis and to indicate the reasons for the further implementation of this type of tourism in Japan. The scientific novelty lies in the consideration of a relatively new approach of urban ecotourism in eclecticism with the cultural aspect of tourism, which helps to better understand the impact of ecotourism on the anthropogenic environment and man, depending on the characteristics of the cultural space. As a result, we have revealed that in Japan, urban ecotourism has no officially recognized interpretation, but it is an immanent mode within the dualism of natural-human relations characteristic of Japan, which indicates the dependence of ecotourism forms on the cultural aspect and the further need to systematize this form of tourism in the Japanese paradigm, which contributes to the axiological rethinking and stable support of the Japanese dualism of anthropocultural relations.

Keywords: urban ecotourism, ecotourism, dualism between man and nature, anthroponatural environment.

Понятие урбаэкотуризма является относительно новым концептом, получившим распространение лишь в начале 21 века. В 1996 году крупная американская компания по управлению инвестиционными фондами Blackstone Corporation впервые определила урбаэкотуризм как вид туризма, реализуемого в городском (урбанистическом) пространстве в рамках стабильного устойчивого развития. Позже, в 2004 году на Конвенции Экотуризма в Торонто урбаэкотуризм был рассмотрен как вид туризма, дающий возможность создания новых рабочих мест и повышения качества жизни в целях защиты биологического, социального разнообразия и устойчивого развития городских регионов [33]. Исходя из периода начала становления урбаэкотуризма как предмета исследований, данный концепт имеет относительно высокий уровень новизны. Кроме того, до сих пор чёткого определения урбаэкотуризма не существует. Несмотря на данный факт существует ряд примеров реализации урбаэкотуристической деятельности в таких городах как Торонто, Канада [9]; Оамару, Новая Зеландия [11]; Копенгаген, Дания [9] и др. Однако, если обратить внимание на азиатское пространство, а именно на Японию, можно отметить отсутствие распространения данного вида туризма как с практической, так и с теоретической точки зрения. В нашем исследовании делается попытка выяснения возможной причины данной тенденции через имманентность экзистенции урбаэкотуризма в японских городах и объяснения важности реализации урбаэкотуристической деятельности.

В отличие от западной культуры, в Японии издревле существовало симбиотическое понимание отношений человека и природы [26]. В данной статье «симбиотическое понимание» относится к равнозначному восприятию человека, как части единого пространства «природы». По этой причине идея «слияния с природой» оказала сильное влияние не только на традиционную культуру и искусство [16; 2], но и на градостроение, другими словами, антропоприродное пространство японских городов [14]. Такое характерное восприятие природы формирует особую среду сосуществования с человеком (городом, обществом), многогранное влияние которой прослеживается в японской архитектуре, ландшафтном дизайне, проектировании японского городского пространства и т. д. Исходя из вышесказанного, можно предположить, что наличие такого рода «мутуалистических отношений» имеет значительные предпосылки для проявления урбаэкотуризма. Однако, поскольку явной его реализации выявлено не было, нами допускается, что именно гармонические отношения с природным пространством тормозят «явную» урбаэкотуристическую деятельность. Иными словами, выведем гипотезу данного исследования: в Японии урбаэкотуризм существует имманентно, так как гармония с природой уже составляет фундамент одного из аспектов японского менталитета.

Урбаэкотуризм является одной из форм реализации туризма в области устойчивого развития. Он охватывает как эмпирическую оболочку туристической деятельности, так и её взаимодействие с социальными аспектами. В данном случае таким аспектом являются отношения человека и природы, что непосредственно влияет на построение системы «стабильности» туризма на определённой территории. Следует повторно подчеркнуть, что на территории Японии данный аспект не имеет явного научно-социального проявления. В этой связи мы можем говорить об актуальности данной темы не только в рамках устойчивого развития туристической деятельности, но и конкретно ее воплощения в японском городском пространстве, как структуры, находящуюся в тесных отношениях с культурологическим аспектом.

В данном исследовании применяется метод спекулятивного сравнительно-культурологического анализа для того, чтобы выявить возможную причину отсутствия урбаэкотуризма в Японии путём сравнения антропоприродных отношении в западном и азиатском (японском) пространствах, а также на основе этого даются причины для дальнейшей реализации данного концепта в связи с культурологическим аспектом, как формы сохранения культурной традиции и поддержки особенностей антропоприродных отношений человека и природы.

Причиной выбора японского урбаприродного пространства как основного предмета исследования является особенность японского пространства как наиболее явно проявляющего симбиотический дуализм человека и природы.

Характеристика дуализма отношений человека и природы на западе

При рассмотрении отношения к природе как важного фактора для понимания концепта урбаэкотуризма необходимо выяснить, что представляют собой эти отношения в западном и восточном пространствах.

Сначала рассмотрим западное пространство. Согласно этимологическому словарю, слово «nature», активно используемое в английском и французском языках, происходит от слова natura , которое также означает природу. К тому же слово natura является производным от причастия будущего времени naturus глагола nasci (рождаться) и от греческого глагола φνειν (рождаться, давать ростки). На западе природа — это нечто противоположное человеку, психологии и человеческому [2]. Если мы вспомним греческие концепции «nomos» и «physis», которые можно считать источником западного взгляда на природу, то здесь чётко прослеживается противопоставление «physis» как законов природы (основных законов во вселенной) и «nomos» как порядка, морали, установленных человеком (человеческим обществом) [19;21]. В западном понимании такое противопоставление «регуляции» (закон, общество, порядок) и «спонтанности» (природы, вселенной) является основой отношений человека и природы. Таким образом, можно утверждать, что идея противопоставления человека природе зародилась задолго до появления христианства, а именно во времена, предшествующие идеологиям Сократа. С приходом христианства такое соотношение только усиливалось и привело к формированию восприятия человека как существа, имеющего право «повелевать» природой [2;36]. Такая позиция о природе порождает так называемую западную парадигму, согласно которой объектом науки является «субъективно-объективное» разделение природы с позитивистской точки зрения — механистический взгляд на природу [6;29].

Характеристика дуализма отношений человека и природы на востоке

Теперь рассмотрим восточную парадигму, а именно качественные характеристики японского отношения к природе. В работе «Japan: Nature, Artifice and Japanese Culture» (1988) Berque позиционирует христианство как противоположность любви к природе (физикофилии) в традиционной японской культуре и отмечает западную тенденцию как аналогичную нелюбви к природе (физикофобии). Рассмотрим, в чём заключается «физикофильность» японской парадигмы.

Важное место в японском взгляде на природу занимает идея «山川草木悉皆成仏» (sansensoumokushikkaijoubutsu). Её основа состоит в том, что различные вещи, принадлежащие к естественному миру, могут стать Буддой подобно людям, и иметь так называемое сердце Будды [18;28]. Можно считать, что это комплексное отношение к миру, особый метод восприятия человеческой природы, что люди и природа живут в одном пространстве и времени и имеют интерактивные отношения. Японская идея состоит в том, чтобы принимать вещи в природе, которые происходят случайно (естественно), такими, какие они есть, и рассматривать неразрывные отношения, которыми они тесно связаны, создавая единую «сущность окружающей среды». Природная среда напрямую влияет на образ жизни людей, которые в ней живут. На протяжении длительного времени природная среда способствует формированию обычаев и культурного фундамента.

Япония — страна с относительно влажным и мягким климатом, благодаря которому на ее территории можно наблюдать большое разнообразие растительного и животного мира. С другой стороны, это страна тайфунов, проливных дождей, землетрясений и цунами. Изучая особенности физико-географического пространства, Watsuji Tetsuro характеризует японский климат как «муссонный» в соответствии с условиями пространственности и отмечает выносливость и терпеливость жителей муссонного климата — японцев [30]. Помимо этого, в японской культуре можно встретить идею «цикличности» — создания гармоничной среды с природным пространством, не разжигая «враждебности» (физикофобических тенденций, субъективно-объективных отношений и т. д.) даже в условиях сурового климата, а также присутствие анимистических теорий в культуре и религии [16].

Следовательно, можно выделить основные положения характеристик амбивалентного дуализма отношений к природе в рамках двух парадигм: западной и восточной (японской). Японское отношение к природе очень специфично. Для японцев человек и природа — это единый целый организм, где человек ассимилируется в реалии природного пространства [36]. Другими словами, формируется гармоничная система «человек-природа». В основе этой идеи заложен японский климат. Природа Японии с её многогранной и характерной спецификой — от географического положения до климата — оказала огромное влияние на людей, культуру и религию. На западе же природа противопоставляется человеку. Под влиянием мировосприятия с позиции «человек и природа» и принимая во внимание исторический контекст, можно проследить развитие «относительных» отношений в рамках дуализма отношения к природе.

Далее переместим фокус на основную тему нашего исследования — туризм. Следуя плану, рассмотрим концепт экотуризма, учитывая характерные особенности западного и восточного взглядов на отношения с природой, и проведём двусторонний анализ экотуризма. Это поможет нам в дальнейшем более детально охватить метафизическую структуру урбаэкотуризма.

Западный экотуризм — «человек и природа»

Являясь областью исследований проблематики туризма, экотуризм зародился примерно во второй половине 1980 годов [22]. Этот период был временем веяний «новой экологической парадигмы», пришедшей на смену пуристических идей «человекоцентричности» [7]. Также это была эпоха трансформации от «индустриального общества» к «экологическому». В Японии в конце 1980-х годов активизировались дискуссии по глобальным экологическим проблемам и экологическим рискам, одно за другим стали появляться альтернативные (технологические и сельскохозяйственные) движения, в том числе антиядерные и т. д., что, несомненно, свидетельствует о резком изменении отношения к природе в тот период [25]. В «Silent Spring» (1962) Carson выделяет потребительское «императивное» отношение как вредное и призывает к переосмыслению устоявшихся нарративов в западном пространстве. Публикация «Silent Spring» имела огромное влияние и вызвала крупномасштабные трансформации, в том числе в сфере туризма и науке о туризме.

Поскольку феномен туризма трансдисциплинарен, единого определения туризму до сих пор не существует. Однако в сегодняшнем глобальном «ликвидном» обществе туризм занимает важное место в жизни людей. С другой стороны, под влиянием фордистcких воззрений 1960-х годов, туризм является той областью, которая потребовала «экологической революции» — создания экологичного туризма. Сложно точно определить, когда нарратив экотуризма занял ведущие позиции в туристическом и научном пространствах, однако считается, что это время приходится именно на период 1980-х годов [3; 22; 32; 29]. Рассматривая экотуризм через призму исторического динамизма, непосредственно термин «экотуризм» был введён мексиканским архитектором Ceballos-Lascurain в 1984 году [8;5]. Попробуем обобщить основные идеи и определения экотуризма (западного пространства).

Согласно The International Union for Conservation of Nature (Международный союз охраны природы), экотуризм — это «путешествие с ответственностью перед окружающей средой по относительно ненарушенным природным территориям с целью изучения и наслаждения природой и культурными достопримечательностями, которое содействует охране природы, оказывает «мягкое» воздействие на окружающую среду, обеспечивает активное социально-экономическое участие местных жителей и получение ими преимуществ от этой деятельности». The international ecotourism society TIES (2015) (Международное общество туризма) описывает экотуризм как «ответственное путешествие в природные территории, которое содействует охране природы и улучшает благосостояние местного населения». Подчёркивается важность инклюзивного образования (посредством экотуризма) как для гостей, так и для местного населения. Также в 1990 году на Всемирном экономическом форуме было выделено определение экотуризма как туризма, ориентированного на природу, и который способствует сохранению природы путем получения финансирования для охраняемых территорий, созданию рабочих мест для общин и обеспечения экологического образования [27].

Исходя из трёх вышеперечисленных определений экотуризма, можно выделить ключевые элементы «западного» экотуризма, а именно благосостояние, инклюзивные экономические выгоды, создание рабочих мест, обеспечение экологического образования и вклад в охрану природных территорий. Другими словами, центром данного концепта является человеческая деятельность — благосостояние туристов и местных жителей — метод поддержания которого заключается в организации экотуристической деятельности. Однако здесь возникает некая «амбивалентность» тенденций. По Carson, целью создания экологической парадигмы является сосуществование с природой — формирование отношений «человек-природа», а не «человек и природа», то есть субъективно-объективные отношения противопоставления этих двух понятий (либо дальнейшее усиление или развитие таковых), которые рассмотрены выше.

Таким образом, можно отметить, что понятие экотуризма не содержит в себе описанных Carson отношений. На примере весов можно визуализировать переход от массового (фордисткого, модернисткого) вида туризма к экотуризму — форме туризма, возникшей как последствие укрепления монолитности влияния экологических нарративов в рамках западной парадигмы.

Рис. 1. Визуализация сдвига центрального нарратива от массового туризма к экотуризму

Пока мы считаем, что природа (природные ресурсы) — это «объекты», крайне сложно создать пространство, которое сосуществует (субъект-субъект) с природой. Необходимо изменить отношение, способ мышления [30]. Однако на этапе экотуризма в западной парадигме не было отмечено явных сдвигов. По нашему мнению, причиной этому служит большое влияние и константность устоявшихся отношений между человеком и природой в западном мире ввиду их характерных особенностей и также влияния фордистских воззрений эпози модерна.

Восточный экотуризм — «человек-природа»

Теперь рассмотрим японский экотуризм. Считается, что в Японии экотуризм начал привлекать внимание в 1990-х годах. С тех пор в стране создаются организации и проводятся различные виды деятельности, направленные на реализацию экотуристических программ на территории Японии [21]. Подобно западной концепции экотуризма, в Японии существуют несколько определений экотуризма. Рассмотрим основные из них.

В 1992 году Министерство Окружающей среды Японии определило экотуризм как туризм, предоставляющий путеводители по уникальной природе каждого региона Японии, ее культурным ресурсам, сформированным внутри тесных отношений между местными жителями и природой, в том числе о том, как взаимодействовать с природой, а также путешествия, которые позволяют путешественникам получить глубокое понимание природы и культуры региона, повысить осведомленность о сохранении природы и способствовать становлению человека. В 2007 году был подготовлен закон о развитии экотуризма, согласно которому экотуризм определяется как система, направленная на понимание ценности и важности природной среды, истории, культуры и других местных достопримечательностей и ведущая к сохранению природы [27].

Исходя из японских определений экотуризма, можно выделить специфику японского экотуризма, основанную на «культурных ресурсах, сформированных внутри тесных отношений между местными жителями и природой», «направленную на понимание ценности и важности природной среды, истории, культуры и других местных достопримечательностей, ведущую к сохранению природы». Данные элементы говорят о влиянии «физикофильского» восточного дуализма отношений между человеком и природой (гармония человека и природы в японской культуре [2]), что формирует систему отношений «человек-природа» несмотря на западное происхождение экотуристической универсалии.

Сравнив концепт экотуризма с точки зрения двух парадигм, можно сделать вывод о тесной связи отношения к природе и туристической деятельности, особенно в рамках экотуризма. Также следует отметить, что с точки зрения сосуществования с природой, экотуризм является «несовершенным» (пример западного экотуризма) подходом. В связи с этим в следующей главе мы рассмотрим сравнительно новой концепт урбаэкотуризма и попытаемся проследить его связь с экотуризмом. Также будет предпринята попытка аргументировать причины его появления на западе и проведен анализ становления данного концепта на территории Японии.

Урбаэкотуризм как концепт построения симбиоза человека и природы. Эволюция экотуризма

Для того чтобы более глубоко понять, что представляет собой урбаэкотуризм и какие различия существуют между экотуризмом и урбаэкотуризмом, для начала попробуем выстроить схему эволюции человека и природы в рамках субъективно-объективных отношений трёх видов туризма. Проще говоря, рассмотрим онтологический анализ модальности таких отношений.

Рис. 2. Эволюция субъективно-объективных отношений (от массового туризма до урбаэкотуризма)

Главной чертой массового туризма является его «массовость». Это одна из причин, по которой происходит разрушение природной среды в рамках «туризма» в глобальном масштабе, и носит так называемый «фордистский» характер массового туризма. Примерно с 1970-х годов массовый туризм часто называют причиной разрушения окружающей среды из-за бесконтрольного потребления природных ресурсов, что напрямую связано с установлением капиталистических промышленных стилей [20]. «Mass» происходит от латинского māssa [слиток, золотой самородок], которое происходит от древнегреческого существительного μᾶζα [тесто= замешивать]. В настоящее время приставка mass добавляется ко многим словам и используется для описания единообразия и целостности других групп. Массовый туризм — один из примеров. Другими словами, «масса» людей, похожих на «сплав», собирается, чтобы организовать туризм, основанный на «групповых действиях». В данном виде туризма прослеживается тенденция к центричности антропогенного фактора, что делает дуализм отношений человека и природы несбалансированным. В случае с экотуризмом, несмотря на то, что акцент направлен уже на природную составляющую, «природа» выступает как объект туристической деятельности в соотношении с потребителем — туристом. То есть мутуализм отношений не выстраивается в полной мере. В подтверждение этому можно упомянуть о многочисленных проблемах загрязнения окружающей среды при осуществлении экотуристической деятельности [34;35;17].

Другими словами, несмотря на возникновение экологической парадигмы, явного сдвига не произошло. Однако, если сдвиг не будет реализован, это не приведет к созданию гармоничной экосистемы. Тем не менее, в последние годы на западе стали наблюдаются явления, которые можно считать признаком изменения ситуации. Эти явления проявляются в создании «симбиотического пространства между человеческим обществом и природным пространством» и формировании городского экотуризма — урбаэкотуризма. Причиной этому мы считаем модальность дуализма отношений между человеком и природой в западной парадигме, рассмотренной выше. В 1996 году в ноябре в Торонто была сформирована Green Tourism Association of Toronto, ставящая своей целью создание урбаэкотуристического пространства. Также поселение пингвинов в городе Оамару в Новой Зеландии [12]и методы развития Копенгагена в Дании [9] отмечаются похожие примеры. Сравнив три примера и проведя анализ данных по трём примерам, были выделены следующие преимущества такого вида туризма: 1. формирование образовательной платформы для понимания неразрывной связи между городом (человеческим обществом) и природой; 2. поддержание здоровья общества и окружающей среды; 3. укрепление сотрудничества местного сообщества на разных уровнях взаимодействия; 4. поддержка бизнеса и устойчивого развития. Согласно Butty (2014), присутствует единение трёх факторов: экономического, социального и фактора окружающей среды.

Урбаэкотуризм vs экотуризм

Согласно Higham (2007), экотуризм сталкивается со множеством проблем при его реализации: «реализация ожидаемых выгод, слабое управление и развитие или их отсутствие, координация между заинтересованными сторонами в туристической индустрии; уничтожение естественного, окружающей среды за счёт развития туристической инфраструктуры в природных регионах» [11;15]. Таким образом, Higham и Luck (2002) вывели основные характеристики для урбаэкотуризма, которые отсутствуют в экотуризме и которые мы берём за основу нашего определения урбаэкотуризма: 1. взаимодействие с природой на урбанизированных территориях (рост ценности природного пространства в городе); 2. предоставление инклюзивного экологического образования в условиях городской среды [9]; 3. рост экономики города; 4. маркетинг. Если исключить такие преимущества, как экономический эффект и маркетинг (характеристики характерные для любого вида туризма), можно определить урбаэкотуризм как туризм, который придаёт новую «ценность» городской природной среде путём признания природных элементов (изменение онтологического статуса), реализации стратегий образования, защиты и сохранения этих природных элементов на урбанизированных территориях.

Далее проводится сравнение двух видов туризма, рассмотренных выше: экотуризма и урбаэкотуризма.

Таблица 1

Сравнение экотуризма и урбаэкотуризма

Экотуризм	Урбаэкотуризм
ведётся в исключительно природных территориях	ведётся в природных территориях городской среды
сосредоточенность на реализации устойчивого развития для природных регионов	сосредоточенность на реализации устойчивого развития путём снижения имеющегося негативного воздействия на природные территории в городской среде
большой региональный потенциал	маленький региональный потенциал (ввиду реализации на уже застроенных, ограниченных территориях)
отсутствует масштабное использование построек	возможность восстановления, эксплуатации, замещения городских построек

Следует отметить, что в сравнительной таблице выделено 4 основных отличия экотуризма и урбаэкотуризма. Первым отличием является место реализации туристической деятельности. Вторым отличием является разница сосредоточенности туризма в связи с аспектом местоположения (экотуризм — на природных территориях; урбаэкотуризм — природные территории городской среды). Третьим является небольшой региональный потенциал, региональная ограниченность урбаэкотуризма. И последнее отличие состоит в возможности восстановления, эксплуатации, а также реновации построек на территории города в рамках создания урбаэкотуристической среды.

На основе вышеперечисленных особенностей (отличий от экотуризма) урбаэкотуризма, оформим и подробно рассмотрим наше предположение «первенства» появления данного концепта в западном пространстве. Как было отмечено выше, дуализм отношений на западе имеет диаметральные особенности в контексте отношений человека и природы, как и по сравнению с природной составляющей. Если также сопоставить сами города в западном пространстве, в древней Европе города не были отделены от сельской местности, хотя они были относительно небольшими. Например, большинство жителей Месопотамии, будь то ремесленники или торговцы, возделывали поля на территориях в границах городов [10]. Тысячи лет спустя в средневековой Европе земледелие, отстрел птиц и ловля рыбы были частью повседневной жизни и символизировали их тесную связь с природой. Однако по мере того, как город расширялся со временем, масштаб увеличивался. В результате этого примерно с 16 века сельская местность оказалась отделена от городов, ввиду чего на урбанизированных территориях стали создаваться «коммеморативные» природе природные составляющие. В 17 веке наблюдалась тенденция полного исчезновения природы в городе. К 18 веку большинство европейских городов отделилось от природы полностью. Рост и плотность населения городов в 19 веке вызвали проблемы окружающей среды. В результате улучшения санитарных условий, инвестиции в городскую инфраструктуру и создание городских парков и т. д. были включены в планы городского развития. Однако вплоть до середины 20 века европейцы и американцы имели тенденцию сосредотачиваться на успокаивающих, поверхностных частях природы, часто игнорируя основные природные процессы [23].

Таким образом помимо характерных отношений человека и природы на западе, также само урбанизированное пространство отражает подобные «диалектические» отношения. По нашему мнению, это способствовало развитию такой формы урбаэкотуризма, где человек и природа представляют собой единое цело. Другими словами, произошла эволюция отношений. Реализация таких идей на урбанизированных территориях также способствует осознанию местным населением и туристами важности подобного единения и непрерывного взаимодействия этих двух реалий между собой.

Также изучив имеющиеся в Японии данные и результаты исследований на предмет наличия соответствующей базы данных на тему урбаэкотуризма, было выявлено, что количество исследований (также статей), где концепт урбаэкотуризма рассматривается как центральный, достигает не более пяти. Из данных пяти исследований (в том числе и статей) в 3 урбаэкотуризм рассматривается как новый концепт, имеющий высокий потенциал реализации на территории Японии [23; 1]. В 2 других подробно рассматриваются примеры двух городов — Киото и Китакюсю, где проводится деятельность, имеющая схожие характеристики с урбаэкотуризмом. Исходя из данных исследований можно сделать вывод, что уровень распространения концепта урбаэкотуризма в Японии на данный момент невысок.

Урбаэкотуризм как имманентный модус японского антропоприродного пространства

Попробуем ответить на основной вопрос нашего исследования, почему урбаэкотуризм не получил широкого или же равнозначного уровня распространения в сравнении с западом, и подтвердить нашу гипотезу, выдвинутую выше. По нашему мнению, основным и главным доводом в подтверждение данному тезису является: а) существование характерных отношений с природой; б) особая структура городского пространства, где город является частью единой природной экосистемы с отсутствием чёткого зонирования территорий [14;30]. Trajectivité человеко-природного пространства, культуры даёт повод говорить о том, что в Японии создана особая платформа, среда, в которой заложена возможность реализации такого рода туризма, как урбаэкотуризм, и отсутствует амбивалентная пропорциональность человека и природы.

С постепенным развитием технологий и промышленности и благодаря глобализации перемещение людей распространяется на пространства с многогранными характеристиками (от природы до городов). Благодаря эффективному использованию многофункциональности, изначально имеющейся у людей в различных средах (реки, почва, климат и т. д.), существует возможность создать городскую экосистему (урбаэкосистему), нацеленную на распознавание их взаимодействия. Другим немаловажным фактором является значимость повторного «открытия», осознания такой системы или вида отношений. Несмотря на то, что в японской городской среде есть место для естественного симбиоза, весьма вероятно, что распространение туристических явлений проявится как неблагоприятное воздействие на естественную среду. Поэтому развитие урбаэкотуризма, как показано на схеме, может стать не только средством устойчивого развития экотуризма в городе, но и рычагом для построения экологических демократических отношений «человек-природа», а в случае Японии повторного их осознания (то есть традиционных идей).

Рис. 3. Характеристика эволюции урбаэкотуризма на Западе и Востоке (Японии)

Другими словами, для Японии развитие и дальнейшее распространение такого концепта как урбаэкотуризм может привести к поддержке культурологических скреп — японского дуализма человек-природа, что также имеет прямое влияния на устойчивое развитие антропоприродного пространства (города) в перспективе, так как может привести к аксиологическому переосознанию. Также может создать особую трансмедиальную платформу (например, урбаэкологический тур  статья в газете  региональный проект и т. п.), изучение создания и влияния которого необходимо в дальнейшем. То есть создания конвергентного пространства медиа и антропоприроды (города и его природного пространства) в трансмедиальном контексте.

Помимо Японии в западной парадигме уже есть реальные результаты такого рода создания симбиотических отношений. Поэтому в дальнейшей перспективе, по нашему мнению, есть необходимость изучения, систематизации и рассмотрения возможности реализации урбаэкотуристической деятельности в других странах, учитывая культурологических аспект, так как создание таких мутуалистических отношений (человек-природа) может способствовать созданию пространства устойчивого развития антропоприродного поля и устойчивому сохранению таких отношений в перспективе.

Выводы

Урбаэкотуризм — это туризм, способствующий аксиологическому переосмыслению городской природной среды путём признания природных элементов (изменение онтологического статуса), реализации стратегий образования, защиты и сохранения этих природных элементов на урбанизированных территориях. Дальнейшее развитие урбаэкотуризма может стать не только средством устойчивого развития экотуризма в городе, но и рычагом для построения экологических демократических отношений «человек-природа», а в случае Японии — повторного осознания таковых. В Японии городской экотуризм (урбаэкотуризм) официально не признан, но, учитывая уникальный дуализм отношении человека и природы в стране, а также особенностей градостроительства городских территорий, где данный вид отношений непосредственно проявляется, можно говорить об имманентности данного концепта в восточном пространстве.

Причиной для дальнейшего развития урбаэкотурима можно назвать особенность создания устойчивого развития антропоприродного пространства в рамках ккультурологических отношений человек и природы. Помимо японского природного пространства какие отношения имеют место быть, например, в славянской парадигме, что может говорить о необходимости исследований урбаэкотуризма в рамках России и стран СНГ, учитывая особенность отношений человека и природы в этих странах, а именно атропоприродных отношений.

Литература:

1. Asazuma. Y. Toshigata ecotourism no arikata wo megutte [About the ideal way of urban ecotourism] / Humans and the environment // Japanese society for infection prevention and control. — 2004. — Vol. 30. № 1. Р. 35–39.
2. Berque. A. Le Sauvage et l’Artifice. Les Japonais devant la nature [Japan: Nature, Artifice, and Japanese Culture] // Gallimard — 1986.
3. Budowski. G. Tourism and Environmental Conversation: Conflict, Coexistence or ymbiosis? / Environmental Conversation // Cambridge University Press — 1976. — Vol. 3. № 1. P. 27–31.
4. Butty. A., Berclaz. J., Pfefferle. M., Maret. J. Urban Ecotourism: How Urban Tourism Could Be Sustainable and Environmentally Friendly? // Valais: Haute Ecole de Gestion & Tourisme, 703_e. HES-SO VALAIS-WALLIS — 2014.
5. Cai Meifang. Ecotourism chiiki ni okeru jizokutekihatten no kanosei: sekaishizenisan no jirei no kosatsu [Possibility of Sustainable Development in Ecotourism Regions: Consideration of Cases of World Natural Heritage] / Economic theory // Kyoto University Economic Society — 2014. — Vol. 188. № 1. P. 59–75.
6. Carson. R. Silent spring // Houghton Mifflin — 1962.
7. Catton. W. & Dunlap. R. Environmental Sociology: A New Paradigm / The American Sociologist // American Sociological Association — 1978. — Vol. 13. № 4. P. 41–49.
8. Ceballos-Lascurain. H. Ecotechniques applied to urban development and housing: SEDUE’S ECODUVI project, Passive and Low Energy Ecotechniques / Proc. 3rd PLEA Conference // Elsevier — 1984. — P. 806–818.
9. Dodds. R. & Joppe. M. Promoting Urban Green Tourism: The Development of the Other Map of Toronto / Journal of Vacation Marketing // Sage Journals — 2003. — Vol. 7. № 3. P. 261–267.
10. Frankfort. H. Town Planning in Ancient Mesopotamia / The Town Planning Review. // Liverpool University Press — 1950. — Vol. 21. № 2. P. 98–115.
11. Higham. J. Critical issues in ecotourism, understanding a complex tourism phenomenon // Butterworth-Heinemann — 2007.
12. Higham. J. & Lück. M. Urban Ecotourism: A Contradiction in Terms? / Journal of Ecotourism // USGS — 2002. — Vol. 1. № 1. P. 36–51.
13. Ito. M. Resort retto [Resort archipelago] // Iwanami Shoten — 1990.
14. Kuroda. S. Machidukuri no nichibeieihikaku [Comparison of town development between Japan, the United States and the United Kingdom] / The monthly bulletin of the Institute for Social Science of Senshu University // Institutefor Social Science of Senshu University — 2012. — Vol. 585. P. 1–64.
15. McLaren. D. Rethinking tourism and ecotravel: the paving of paradise and what you can do to stop it // Kumarian Press — 1998.
16. Nishino. J. Nihonretto no shizen to nihonjin [Nature of the Japanese archipelago and the Japanese] // Tsukuji Shokan — 2019.
17. Okuda. N. Iriomotejima wo rei ni shita shizentaikengata ecotourism wo torimaku genjo to mondaiten [Current status and problems surrounding nature experience-based ecotourism using Iriomote Island as an example] / Conservation biology research // Ecological Society of Japan — 2005. — Vol. 10. № 1. P. 99–100.
18. Ookuma. T. Shakaitekikyotsushihon toshite no kawa nihonjin no dentotekishizenkan to kongo no kawa no arikata nitsuite [River as a social common capital About the Japanese traditional view of nature and the future of the river], Water Resources / Environmental Research // Water Source Environmental Society — 2016. — Vol. 9. № 2. P. 33–40.
19. Oonuma. T. World Encyclopedia // Heibonsha — 1988. — ed. 22 P. 260.
20. Reiser. D. Mass Tourism, in: Robinson, P. (ed.), Tourism: The Key Concepts // Routledge — 2012. — P. 125–128.
21. Saito. N. World Encyclopedia // Heibonsha — 1988. — ed. 25. P. 20.
22. Shikida. A. Ecotourism to wa nanika. Futomeinasentakushi kara chiikijiritsu he no sentaku [What is ecotourism? Choosing from opaque options to regional autonomy] // Citizen policy. Secretariat of the Policy Study Group created by the citizens — 2008. — Vol. 58. P. 4–13.
23. Shimada. Y. Urban ecotourism toshi Nagoya wo mezashite. Urban ecotourism no igi to kanosei [Aiming for the urban ecotourism city «Nagoya». Significance and potential of urban ecotourism] / National Institutes for the Humanities Annual Report // Institute of Studies in Humanities and Cultures — 2009. — Vol. 4. P. 26–29.
24. Spirn. A. The Granite Garden: Urban Nature And Human Design // Basic Books —1984.
25. Terada. R. Industrialization and coexistence with the environment, in: Imada, T. (ed.), Sangyoushakai to kankyoshakai no ronri. Kankyokyosei ni muketa kankyoundo NPO to kankyoseisaku [The logic of industrial society and environmental society. Environmental movement, NPO and environmental policy for coexistence with the environment] / Industrialization and coexistence with the environment // Minerva Shobo — 2003.
26. Terada. T. The View of Nature of the Japanese // Aozorabunko — 1935.
27. Toko. A. Sustainable tourism. Chikyu no jikokukanosei no shiten kara [Sustainable tourism.From the perspective of global sustainability] // Koyo Shobo — 2018.
28. Uchiyama. T. Sengoshiso no tabi kara [From the journey of postwar thought] // Rural Culture Association — 2014.
29. Valentine. P. Nature-based Tourism: A Review of Prospects and Problems // Peter Valentine — 1990.
30. Watanabe. M. Kindai ni okeru nihonjin no shizenkan. Seiyo to no hikaku nitsuite [Japanese view of nature in modern times. In comparison with the West] / Japanese view of nature // Kawade Shobo Shinsha — 1995. — P. 329–344.
31. Watsuji. T. Fudo // Iwanami Shoten — 1991.
32. Williams. A., & Shaw. G. Tourism and economic development: Western European experiences // Belhaven Press —1991.
33. Wu Yi-Yen, Wang Hsiao-Lin, Ho Yu-Feng. Urban ecotourism: Defining and assessing dimensions using fuzzy number construction / Tourism Management // Elsevier — 2010. — Vol. 31. № 6. Р. 739–743.
34. Yamada. C. Hopes in ecotourism: what can Sasebo learn from other ecotourism successes? / Nagasaki Kenritsu Daigaku ronshu // Nagasaki Kenritsu Daigaku — 2008. — Vol. 41. № 4. P. 195–218.
35. Yorio. P., Frere. E., Gandini. P., Schiavini. A. Tourism and recreation at seabird breeding sites in Patagonia, Argentina: Current concerns and future prospects / Bird Conservation International // BirdLife International — 2001. — Vol. 11. № 4. P. 231–245.
36. Yoshida. K. Kagakugijutsubunmei to nihonjin no shizenkan [Technology civilization and Japanese view of nature] / Humans and the environment // Japanese Society for Infection Control and Prevention — 2011. — Vol. 2. P. 143–162.