В статье рассматриваются основные факторы, сформировавшие политический имидж М. Саакашвили во время его пребывания на посту президента Республики Грузия. Рассматриваются общественно-политические проблемы, исторические предпосылки, повлиявшие на формирование особенностей используемых М. Саакашвили методов управления государством. Автор проанализировал такие проблемы как преемственность власти, сложности внешнеполитической ситуации для Грузии на мировой арене. Были исследованы мнения политических деятелей, политологов и населения относительно характера президентства М. Саакашвили.
Ключевые слова: М. Саакашвили, политический имидж, Грузия, постсоветское пространство, политические партии.
The article examines the main factors that formed the political image of M. Saakashvili during his tenure as President of the Republic of Georgia. The article examines the socio-political problems, historical prerequisites that influenced the formation of the peculiarities of the methods of M. Saakashvili’s government. The author analyzed problems of the continuity of power, the complexity of the foreign policy situation for Georgia on the world stage. The opinions of politicians, political scientists and the population regarding the nature of M. Saakashvili's presidency were studied.
Key words: M. Saakashvili, political image, Georgia, post-Soviet space, political parties.
Советская эпоха была периодом международной изоляции и социализации элит в социально-политические ценности, характерные для авторитаризма. Это наложило значительный отпечаток на политическую культуру элит, возникающих в странах бывшего Советского Союза. Коммунистическая партия Советского Союза не практиковала внутрипартийную демократию, которая способствовала бы конструктивным политическим дебатам и лидерству, основанному на прозрачной политической конкуренции. Это находит отражение в процессе найма правящих элит в посткоммунистических государствах, которые ценят лояльность к покровителю выше профессионализма и меритократии и предпочитают подчинение критическому мышлению.
В погоне за международной легитимностью после распада Советского Союза его бывшие государства в спешке создали институты, которые были плохо приспособлены для закрепления демократических ценностей. В то время предполагалось, что честность, подотчетность, профессионализм, политическая конкуренция, убедительный диалог и компромисс пронизывают эти новые институты. Вместо этого экономическая и политическая неопределенность начала 1990-х гг., широко распространенная бедность, возросшая ценность сетей социальной защиты, возрождение неформальных структур власти и устойчивость советского наследия усилили практику старых привычек, политических норм и ценностей [8].
Опыт Грузии лучше всего иллюстрирует стойкость этого советского наследия. В своем анализе набора элиты в Грузии в 1990-е гг. Туквадзе отмечал, что критерием успеха была верность лидеру, а не профессионализм или способность творчески мыслить. Более того, инакомыслие или оппозиция преследовались. Правительство первого президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе, для которого лояльность была главной заботой, использовало изношенную советскую систему набора элит для поддержания своего правления и опиралось на старую структуру коммунистической номенклатуры [5].
В 2003 г. давний президент Грузии Эдуард Шеварднадзе был свергнут в результате мирной массовой акции протеста «Революция роз». Михаил Саакашвили, один из лидеров протеста, стал президентом в 2004 г. Следующие восемь лет он потратил на строительство государства при значительной поддержке США и ЕС. Радикальный поворот в сторону Запада, НАТО и ЕС стал стержнем его внешней политики. Одним из последствий стало ухудшение отношений с Россией, кульминацией которого стала война 2008 года. Россия вслед за своей военной победой закрепила оккупацию двух отколовшихся территорий Грузии, Абхазии и Южной Осетии, и признала их суверенными государствами [1].
Проведенные Саакашвили реформы либерализации не смогли решить проблему безработицы, падения сельскохозяйственного производства и хронической масштабной нищеты. Экономические проблемы усугублялись бременем работы с внутренне перемещенными лицами и торговым эмбарго России. Растущее недовольство населения было в значительной степени скрытым, а оппозиция была раздроблена и не имела эффективного руководства. Правительство систематически использовало государственные ресурсы против своих оппонентов, а также против неподчиненных вещательным и печатным СМИ [12].
Лояльность по-прежнему имела решающее значение для выбор элиты в Грузии. Когда в 2004 г. после «Революции роз» к власти пришел президент Саакашвили, он нанимал молодых и высококвалифицированных специалистов с опытом работы в частном секторе или в международных организациях, но при найме чиновников на руководящие государственные должности он продолжал отдавать приоритет лояльности. По словам Гиоргадзе, Саакашвили создавал систему с молодыми и неопытными, но талантливыми людьми, готовыми без всяких предварительных условий выполнять указания Михаила Саакашвили [9].
Преобладание в основном политических партий, состоящих из одного человека, также является продуктом прошлого, которое глубоко укоренилось в политической культуре этих обществ. Небольшой внутренний круг доверенных лиц вокруг единого лидера был важным элементом советской системы. Отсутствие надежных и прозрачных правил финансирования партий после распада Советского Союза способствовало распространению этой модели. В результате лидеры, способные мобилизовать финансовый капитал, часто из малоизвестных источников, стали «новыми» элитами [4].
Нормативное поведение, сложившееся при советской власти, сформировало контекст обновления элиты и дальнейшего развития партии в посткоммунистических странах. В результате он продолжает препятствовать способности партии продвигать новые политические элиты через внутрипартийную конкуренцию. Эти нормы также создали условия, благоприятные для развития апатичного электората и пассивного гражданского общества, которые неспособны привлекать политических лидеров к ответственности, кроме как посредством разрушительных социальных потрясений.
Медленный процесс перехода к политической системе, полностью поддерживающей демократические ценности, создал спрос на политику и реформы нового типа, но небольшой спрос на политиков нового типа. Харизма и личность кандидата по-прежнему являлись одними из основных определяющих факторов электорального выбора в Грузии. Для электората харизматические лидеры, а не целеустремленные политики с большей вероятностью проведут реформы и обладают большим чувством идеологической ясности.
Социальные восстания в Грузии привели к появлению более политически сознательного электората, который требует разрыва с прошлым нормативным поведением и признания европейского курса на интеграцию — в отличие от более тесного сотрудничества в рамках возглавляемых Россией интеграционных проектов — как единственно приемлемого пути. Это создало возможность для новых типов лидеров присоединиться к политическому процессу, чтобы обеспечить социально-политические и экономические изменения, необходимые для реформирования общества в духе европейских ценностей и стандартов жизни.
Эти изменения в определенной степени способствовали омоложению политических и управленческих процессов. После каждого социального восстания молодое поколение политиков и государственных служащих вступало в государственные учреждения и законодательные органы. Тем временем лидеры гражданского общества создали новые или присоединились к существующим политическим платформам, новые политические партии получили доступ к законодательным органам, а члены диаспоры заинтересовались возвращением домой, чтобы сделать карьеру в политике или заняться внутренними инвестициями.
В Грузии М. Саакашвили — президент, которого избирали два срока подряд, стал известен как «отец-основатель современной Грузии» за свои радикальные экономические и политические реформы. Многие из тех, кто присоединился к его команде, были высококвалифицированными молодыми специалистами с учеными степенями западных университетов, но они также были новичками в политике.
За относительно короткий период Саакашвили сумел устранить укоренившиеся сети организованной преступности из государственных структур и расширить политическое участие. Однако позже Б. Иванишвили централизовал основные полномочия по принятию решений в своем внутреннем кругу политиков и бизнесменов, которые вращаются вокруг него. Хотя эта группа состоит из относительных новичков в политике, их все еще называют «старой гвардией» из-за схожего стиля управления.
Второй серьезной проблемой было налаживание отношений с западными партнерами. Саакашвили был близок с администрацией Дж. Буша — младшего и ключевыми сенаторами и конгрессменами, в основном республиканцами. Многие высокопоставленные деятели ОНД (такие как Г. Бокерия, бывший глава Совета национальной безопасности) имели хорошие связи в неоконсервативных кругах Вашингтона и в лоббистском мире.
Однако Соединенные Штаты охладели в отношении Грузии с момента прихода к власти администрации Б. Обамы в январе 2009 г. Одним из факторов было ощущение необдуманного поведения Грузии в преддверии войны 2008 г. Эта война поставила Соединенные Штаты и их союзников по НАТО в затруднительное положение, и многие считали, что исход конфликта подорвал доверие к США на Южном Кавказе. Более того, новая демократическая администрация придавала более низкий приоритет Европе и бывшим советским государствам в своей внешней политике и уделяла приоритетное внимание стратегическому «изменению баланса» в сторону Азии в целом и Китая в частности. В евразийском контексте администрация Обамы стремилась «перезагрузить» отношения Америки с Россией после нескольких лет ухудшения при Буше.
Ни изменение баланса в сторону Азии, ни перезагрузка с Россией не соответствовали предположению Саакашвили о том, что Грузия была новой Берлинской стеной в возобновившейся системной холодной войне с Россией. Его личные отношения с членами администрации Обамы были слабее, чем с руководством Буша [6]. Однако Саакашвили сохранил много друзей в правительственной бюрократии США, Конгрессе и СМИ. Их поддержка ЕНД и Саакашвили была открытой и широкой. Их критика нового правительства «Грузинской мечты» следовала линии, определенной большим лоббистским аппаратом ЕНД в Вашингтоне.
Правительство Саакашвили также установило очень хорошие отношения с НАТО. Альянс был особенно благодарен за существенное военное участие Грузии в Афганистане. Его государства-члены, стремящиеся как можно скорее выбраться из этого болота, были очень рады, что грузинские войска заменили их на линии огня. С другой стороны, роль правительства Грузии в истоках войны 2008 года значительно ослабила и без того ограниченный энтузиазм в НАТО по поводу членства Грузии [3].
Точка зрения ЕС была еще более сложной. Государства-члены, наиболее заинтересованные в Грузии, такие как Польша и страны Балтии, как правило, были очень близки к ЕНД и Саакашвили и разделяли враждебность ЕНД по отношению к России. Другие, например Германия, нервничали по поводу того, что Грузия создаст проблемы для их отношений с Россией. Третьи вообще не интересовались страной. Однако ЕНД был также ассоциированным членом консервативной Европейской народной партии (ЕНП), крупнейшей фракции в Европейском парламенте, с руководством которой Саакашвили и его коллеги поддерживали очень близкие отношения. Это дало им значительное влияние в Европейском парламенте.
Третья серьезная проблема для нового правительства Грузии заключается в стыке внутренней и внешней политики. По конституции контроль над иностранными делами и безопасностью был разделен между правительством и президентом, при этом последний сохранял значительные полномочия.
В политическом плане, учитывая ошеломляющие парламентские и президентские выборы, президентство первоначально по-прежнему принадлежало ЕНД, а правительство — «Грузинской мечте». Последний был привержен полному отстранению первого от власти, и его политическим приоритетом было завершить работу [11].
Роль М. Саакашвили как государственного строителя, революционера и властного лидера, решившего вывести свою крошечную страну из политической орбиты России, хорошо известна. Но по мере того, как его почти десятилетний срок пребывания в должности подходит к концу, грузины все еще пытаются определить этого 45-летнего лидера и тот след, который он оставил в Грузии.
Некоторые указывают на эффектные фасады зданий, которые преобразили грузинскую столицу Тбилиси и черноморский портовый город Батуми. Другие приветствуют его уступку на парламентских выборах 2012 года, которые ознаменовали собой первый случай в истории страны, когда действующая партия (Единое национальное движение Саакашвили) уступила власть через урну для голосования. Третьи ссылаются на катастрофическую войну Грузии против России в 2008 году, которая, по-видимому, привела к безвозвратной потере Тбилиси сепаратистских Южной Осетии и Абхазии. Сам Саакашвили, указывая на Radisson Blu в одном из интервью, некогда заброшенную высотную гостиницу в центре Тбилиси, в которой с 1993 по 2004 год проживали сотни перемещенных лиц из Абхазии, заявил, что самый главный вопрос заключается в том, является ли Грузия другой страной, чем она была 10 лет назад [10].
То, что у него были триумфы, не оспаривается. Саакашвили установил круглосуточное электроснабжение в качестве нормы, построил крайне необходимые дороги и школы, а также восстановил поселки и части городов. Под его наблюдением экономика росла (среднемесячный доход на душу населения почти утроился с 2003 по 2012 год до 218,4 лари или 132,36 доллара США), и прибыли иностранные туристы и инвесторы (пик ПИИ составил 673 миллиона долларов в 2011 году); страна наладила более тесные связи с Европой и Соединенными Штатами, полиция стала уважаться, мафия была разгромлена, а государственные учреждения начали функционировать [7].
Но И. Качкачишвили предупредил, что Саакашвили имел тенденцию зигзагообразно переходить от хорошей политики к плохой; тенденция, которая мешает грузинскому обществу смириться с его наследием. В то время как его намерения были основаны на демократическом мировоззрении, Саакашвили часто проявлял низкую терпимость к инакомыслию, наблюдая за резким ростом арестов (многие из которых связаны с коррупцией), подавлением оппозиции, агрессивным влиянием правительства на частные СМИ и нездоровой ситуацией, укрепление связей между бизнесом и политическими интересами, что позволило коррупции на элитном уровне продолжаться, даже когда мелкая коррупция исчезла. На этом фоне некоторые грузинские аналитики утверждают, что наследие Саакашвили может сводиться к контрасту между тем, что было достигнуто, и тем, что не удалось [2].
Как заявил В. Лежава, Грузия превратилась из типичного постсоветского общества в более западное общество, а правительство подняло планку ожиданий людей. По мере того, как ожидания грузин от правительства становились все выше, росли и стандарты, по которым они судили о Саакашвили. Он отметил, что люди изменились, ЕНД изменила стандарт, для населения планка стала намного выше, и в некоторых частях ЕНД не соответствовала этому стандарту. Сам Саакашвили признает, что при его администрации были допущены ошибки. Г. Канделаки, высокопоставленный депутат ЕНД, близкий к Саакашвили, считает, что, несмотря на всю критику его правительства, президента следует рассматривать как трансформирующего лидера, превратившего Грузию в государство, которое, несмотря на все свои недостатки, работало [2].
Но в культуре крайностей многие грузины вряд ли скоро уступят место нюансам, когда дело доходит до послужного списка Саакашвили. Какие бы события ни ожидали его в жизни после президентства, грузины будут смотреть на Саакашвили через призму спасителя или негодяя. Известный политолог Г. Нодиа, бывший министр образования, сказал, что для подавляющего большинства людей Саакашвили либо злодей, либо герой.
Литература:
- Chedia B. The Georgian political elite: main trends of its circulation // Central Asia and the Caucasus. — 2015. — № 16(3–4). — pp. 42–29. URL: https://www.ca-c.org/journal/2015/journal_eng/cac-03–04/04.shtml
- Corso M. Georgia: Divided Opinions on Saakashvili’s Legacy // Eurasianet. URL: https://eurasianet.org/georgia-divided-opinions-on-saakashvilis-legacy
- Georgian PM: Swedish, Lithuanian FMs Are from Club of Saakashvili’s Friends // Civil.Ge, 2014. URL: http://www.civil.ge/eng/article.php?id=27565;
- Gherasimov C. Political Elite Renewal in Georgia, Moldova and Ukraine. // Chatham House, 2019. URL: https://www.chathamhouse.org/sites/default/files/2019–05–14-Political %20Elite %20Renewal.pdf
- Giorgadze S. The Influence of Political Culture on Political Elite: The Case of Post-Soviet Georgia / Master’s Dissertation, Budapest: Central European University. — 2015. — p. 37.
- Letters // Wall Street Journal, 2014. URL: http://online.wsj.com/articles/georgiasinvestigation-of-mikheil-saakashvili-1407258621
- Lincoln M., Zalmayev P. The rise and fall of Mikheil Saakashvili // Al Jazeera. URL: https://www.aljazeera.com/opinions/2018/2/20/the-rise-and-fall-of-mikheil-saakashvili/
- MacFarlane N. S. Two Years of the Dream: Georgian Foreign Policy During the Transition. // Chatham House, 2015. URL: https://www.chathamhouse.org/sites/default/files/publications/research/20150529GeorgianForeignPolicyMacFarlane.pdf
- Parliament Adopts Bipartisan Resolution on Foreign Policy // Civil.ge, 2013. URL: http://www.civil.ge/eng/article.php?id=25828&search=
- Public attitudes in Georgia: Results of a June 2013 survey carried out by CRRC for NDI // National Democratic Institute. URL: https://www.ndi.org/files/NDI-Georgia-Survey-June-2013-ENG.pdf
- Saakashvili M. Remarks, 64th Session of the General Assembly. — 24 September 2009 — URL: http://www.un.org/en/ga/64/generaldebate/pdf/GE_en.pdf
- Smolar P. En Georgie, Saakachvili disposait du budget comme de son portefeuille // Le Monde, 27 April 2013. URL: http://www.lemonde.fr/international/article/2013/04/27/en-georgie-saakachvili-disposait-dubudget-comme-de-son-portefeuille_3167664_3210.html.
