В статье автор размышляет над проблемой употребления инвективных выражений в публицистическом и художественном тексте, приходит к выводу о том, что в ряде случаев их употребление может быть оправдано.
Ключевые слова: инвектива, публицистический текст, художественный текст.
Современный человек находится в нескончаемом информационном потоке, оказывающем сильнейшее воздействие на его сознание и психологическое состояние. Мы подвергаемся этому воздействию ежедневно и ежечасно через телевидение, Интернет, общение с близкими и даже через художественную литературу. Нас окружают различные устные и письменные тексты, многие из которых содержат инвективные выражения.
Понимание инвективы зависит от многих лингвистических, общих культурных и субкультурных факторов. «Как культурный феномен инвектива — это социальная дискредитация кого-либо посредством вербального или письменного оскорбительного сообщения» [1, с. 455].
В современности инвектива имеет два варианта трактовки. В узком смысле ею называется оскорбление, использующее обсценную лексику. В широком смысле — это любая вербальная агрессия, включая клевету, сплетни, инсинуации и т. п.
«Обе трактовки некорректны: инвективные высказывания вовсе не обязательно должны содержать обсценную лексику (публично это далеко не всегда возможно и целесообразно), а смешивать инвективу с любой попыткой дискредитации смысла нет: инвективу можно назвать жанром в литературном смысле, в отличие от клеветы или сплетен» [2, с. 116].
В строгом смысле инвектива — это приписывание именно нарушения требований и запретов соответствующей культуры.
Все по-разному относятся к употреблению инвективы в художественных и публицистических текстах. На наш взгляд, инвектива в публицистическом и художественном тексте в ряде случаев может быть оправдана. Рассмотрим эти случаи более детально.
По нашему мнению, ситуация с художественным текстом более понятна: употребление в нем инвективы возможно с целью достижения определенного эффекта, создания настроения, для придания речи героя экспрессии, выразительности. Также, это позволяет автору более детально представить образы персонажей, показать их более естественно и правдоподобно.
Например, таким приемом пользовался В. М. Шукшин — речь его героев будто заимствована из реальных жизненных ситуаций, что делает ее более понятной для восприятия, а условия, в которых она функционирует, актуализируются в сознании читателя, вследствие чего он глубже проникается текстами, где речь персонажей далека от идеала.
Таким образом, можно утверждать, что дозированная инвектива, употребление которой обусловлено замыслом автора, имеет место в художественном тексте.
Ситуация с публицистикой более сложная.
Конструктивный принцип публицистического стиля — сочетание экспрессивности и стандартизированности. И именно это сочетание (наличие экспрессивности) дает возможность бытования в публицистических текстах инвективы.
По нашему мнению, в письменной речи употребление инвективы должно быть ограничено (если мы говорим о грубой брани и табуированной лексике), в устных же жанрах, например, в интервью или журналистском расследовании инвектива может употребляться. Постараемся разъяснить данную точку зрения.
Как правило, под публицистикой мы понимаем письменные жанры — статьи, очерки, заметки и т. п. Мы убеждены, что такие тексты не должны содержать сниженной лексики, словесной агрессии, придающих тексту не только повышенную экспрессивность, но и субъективность, а должны быть более объективными. Конечно, добиться абсолютной объективности, лишенной какой-либо оценочности невозможно (а если и можно — это уже не публицистика), но постараться стоит. От этого зависит чистота языка, уровень культуры населения.
Сложнее с устными жанрами. Людям свойственно испытывать сильные эмоции, под воздействием которых контролировать речь становится сложнее, особенно если дело касается общественно важных событий, взгляды на которые у людей бывает диаметрально противоположные. Для более убедительного выражения собственной точки зрения, воздействия на слушателей может использоваться инвектива, которая свидетельствует об агрессии автора, его психо-эмоциональном состоянии. Говорящий считает, что именно таким образом он сможет достичь поставленной перед ним коммуникативной цели. На наш взгляд, если это является уместным и соответствует образу автора, то инвектива может быть оправдана.
Конечно, нельзя поспорить с тем, что телевидение и печатная публицистка (государственные каналы и издания) строго регламентированы в этом отношении. Но реальность такова, что эти источники информации значительно проигрывают Интернет-ресурсам, где нормы не имеют такой силы, и язык вследствие этого более свободный. Инвектива в этом пространстве уже становится своеобразной нормой. Например, многие молодые люди в наши дни перестают смотреть телевизор, а все новости узнаю на «YouTube» или в других новостных подборках в социальных сетях или Интернет-платформах. Большинство журналистов-блоггеров, оказывающее влияние на молодое поколение, пользуется всем богатством русского языка, в том числе и сниженной лексикой. В этом отношении интересны Ксения Собчак, Алексей Пивоваров и Юрий Дудь — в их интервью, репортажах, журналистских расследованиях обсценная лексика очень органично вплетена в речевую ткань. Инвектива позволяет им наиболее полно и ёмко выразить собственное мнение относительно освещаемых событий. Также это позволяет создать самобытный образ журналиста-борца, бунтаря, что соответствует жизненной позиции рассматриваемых публицистов.
Таким образом, мы приходим к выводу, что инвектива в публицистическом и художественном тексте может быть оправдана в ряде случаев. Она используется для характеристики героя, создания многогранного самобытного образа; в качестве обличительного приема; для выражения эмоций. Но не стоит ею злоупотреблять. Тексты должны быть не только фактологически точными, но также должны соответствовать языковым нормам.
Литература:
- Новейший философский словарь / ред. Грицанов А. А. — Минск: Изд. В. М. Скакун, 1999. — 877 С.
- Шарифуллин Б. Я. Речевая инвектива на рандеву лингвистики и юриспруденции: Pro et contra // Юрислингвистика. — 2005. — № 6. — С. 111–119.
