Демографию как статистическую науку, интересуют такие количественные показатели как уровень смертности населения, продолжительность жизни, коэффициенты смертности. Наряду с ними важной качественной характеристикой является классификация смертей по причинам. В демографии под причиной смерти понимают болезни, патологические состояния, травмы, которые привели к смерти, способствовали ее наступлению, а также несчастные случаи, вызвавшие травмы со смертельным исходом, или насильственные смерти [1, с.351]. То есть в демографии учитывается то основное обстоятельство, которое привело к смерти того или иного человека, и обозначенное в соответствующих документах о смерти (в России – в свидетельстве о смерти). Классик российской демографии Б.Ц. Урланис определил причину смерти как «конкретный факт, приведший к смерти каждого отдельного человека» [2, с.77]. Демография интересуется анализом структуры смертности по причинам людей разного возраста, пола, места жительства.
Современная классификация причин смерти содержит довольно подробный перечень различных состояний и обстоятельств, приводимых к летальному исходу. Традиционно все эти причины делят на две большие группы – эндогенные или внутренние причины смерти и экзогенные (внешние) причины. К эндогенным причинам обычно относят наследственно обусловленные заболевания и естественные процессы развития и старения организма, приводящие, соответственно к естественной смерти обычно в пожилом возрасте. Экзогенными же считаются факторы, обусловленные влиянием внешней среды – различные инфекции, профессиональные заболевания, травмы, несчастные случаи и т.д. Такое деление очень условно, так как часто неясно, является ли то или иное состояние человека следствием, например, вредных привычек, неправильного образа жизни, или же генетически предрасположено. Поэтому демографы подразделяют чисто экзогенные факторы (убийства, голод, несчастные случаи) и факторы, которые не ведут к немедленной смерти, но не проходят бесследно, накапливаются, вызывают повреждения организма [3, с.81]. В науке впоследствии они получили название квазиэндогенной смертности – смертности в результате накопленных экзогенных воздействий.
Изучая проблемы продолжительности жизни и смертности, А.Г.Вишневский еще в 1980-х годах писал о необходимости социального управления смертностью, которая заключается в ограничении экзогенных факторов [3]. Это стало возможным лишь в годы промышленного капитализма, прогресса наук, развития гуманистических идей. Однако «снижение смертности и рост продолжительности жизни – не простое автоматическое следствие роста благосостояния, успехов медицинской науки» и других перемен во внешних условиях, необходимо понимание ценности жизни, активность в борьбе со смертью [3, с. 137-138]. В России же ни достойных внешних условий, ни соответствующего социокультурного развития населения для снижения смертности не оказалось. При этом А.Г.Вишневский уже в советские годы обращал внимание на все более проявляющиеся негативные тенденции смертности в стране – на мужскую сверхсмертность, разрыв в продолжительности жизни мужчин и женщин («10 лет в СССР – самый большой в мире») [3, с.136]. Поэтому утверждение, что высокая смертность трудоспособного мужского населения в стране – явление постсоветского периода, не совсем правомерно. Скорее, эта ситуация, назревая давно, в годы реформ, социальных преобразований обострилась, в том числе вследствие наркотизации и возросшей алкоголизации.
Незавершенность эпидемиологического или демографического перехода в России отмечали и другие известные демографы [4]. По их мнению, второй этап перехода или «второй переход» в западных странах был связан с тем, что тревожные изменения в смертности вызвали адекватную общественную реакцию - требования ужесточить охрану окружающей среды, защиту от несчастных случаев, усилить индивидуальную профилактику болезней и пропаганду здорового образа жизни. Положительный эффект соответствующих мер сказался уже в середине 70-х годов, когда возобновилось устойчивое снижение смертности. Правительство СССР в ответ на негативные тенденции смертности прекратило публикацию каких-либо показателей, кроме общих коэффициентов смертности. Если бы с середины 60-х годов эволюция смертности в России шла так же, как в странах Запада, то при прочих равных условиях численность населения России к 2001 г. была бы на 10% больше фактической. Из 55,3 млн. зарегистрированных смертей 14,2 млн. составляют избыточные смерти. Почти каждая четвертая смерть в период была избыточной. Если отдельно рассмотреть смертность мужчин, то избыточной была каждая третья смерть. 48% избыточных смертей произошли от болезней системы кровообращения и еще 45% - от несчастных случаев [4].
Отмечая роль такого фактора, как неготовность России технологически следовать путем второго эпидемиологического перехода и недостаточность средств для создания мощной индустрии охраны здоровья, авторы статьи большую роль уделяют социокультурным причинам. Второй эпидемиологический переход на Западе - это борьба не "против", а "за" - борьба за продление и сохранение всякой человеческой жизни. В эту гипотезу укладываются многие факты, не совсем понятные российскому обывателю: и забота о жизни детей-инвалидов и постепенная отмена смертной казни. К такой заботе о каждой человеческой жизни российское общество, чья память отягощена миллионными людскими потерями эпохи строительства коммунизма, пока не готово…» [4]. В России, потерявшей в ХХ в. в результате революций, репрессий, войн миллионы человек, очень низка ценность человеческой жизни, уважение к старости. Часто к людям преобладает чисто экономический подход. Медицина оставалась фактором подъема производительности труда и роста общественного производства. Снижение смертности экономически было не совсем обосновано – ведь это привело бы к увеличению численности пенсионеров и, соответственно, нагрузки на трудоспособное население.
Несостоятельность теорий демографического и эпидемиологического переходов для объяснения ситуации в некоторых странах, в том числе и в России, стала причиной сомнений и критики их некоторыми демографами. Интересны среди них размышления М.А.Клупта [5]. Проанализировав демографическую ситуацию в США, странах Восточной Европы, в России, Азии, Африке, М.Клупт выявляет ряд фактов, противоречащих теории демографического перехода, и ставит вопрос о более современном концептуальном осмыслении демографического развития, о новой методологии его изучения. Важнейшими ее компонентами, он считает синергетику, регионоведение, а также институциональный анализ.
Итак, все теоретические исследования в области изучения смертности и продолжительности жизни основывают свои выводы на определении основных тенденций, причин смертности в тех или иных странах, в те или иные периоды. Именно анализ смертности по причинам позволяет оценить уровень здоровья населения страны, условия труда и жизни, степень развития здравоохранения, следовательно, ценность человеческой жизни в том или ином обществе.
Литература:
Народонаселение: Энциклопедический словарь. - М., 1994. - С.351.
Урланис Б.Ц. Эволюция продолжительности жизни. - М., 1978. - С. 77.
Вишневский А.Г. Воспроизводство населения и общество. История, современность, взгляд в будущее. - М.,1982.
Андреев Е.М., Харькова Т.Л. Незавершенность демографического перехода и демографические потери России // demoscope.ru/weekly/knigi/konfer/konfer_04.html
Клупт М.А. Теория демографического развития: институциональная перспектива // Общественные науки и современность. 2005. №2; Клупт М.А. Изменение научных представлений о мире и развитие демографической теории // Российский демографический журнал. 2002. №1 (6).
