Актуальность темы статьи обусловлена особым местом фигуры обвиняемого в системе уголовного судопроизводства, продолжительностью пребывания лица в этом статусе в процессе расследования преступления.
Обвиняемый всегда находится в центре уголовного процесса: в связи с вменным ему преступлением в отношении него осуществляется уголовное преследование, в ходе которого применяются меры процессуального принуждения, а само уголовное дело рассматривается и разрешается судом с постановлением приговора или иного судебного решения. Понятно, что при постановлении обвинительного приговора в отношении подсудимого (обвиняемого) реализуется уголовная ответственность со всеми вытекающими из этого для него последствиями.
При всем при том, что законодатель со времени принятия УПК РФ 2001 года, следуя научным рекомендациям ученых, последовательно усиливал процессуальный статус обвиняемого, не все аспекты понятия обвиняемого в теории уголовного процесса предстают бесспорными.
Как известно, законодатель определяет обвиняемого как лицо, в отношении которого: 1) вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого; 2) вынесен обвинительный акт; 3) составлено обвинительное постановление (ч.1 ст.47 УПК РФ).
Иначе говоря, законодатель подчеркивает формальный признак в виде волевого процессуального решения субъекта, осуществляющего уголовное преследование. По этому поводу М. Ю. Чупахина, анализируя международную практику толкования понятий «обвиняемый», выраженную в решениях Европейского Суда по правам человека, обращает внимание на то, указанный орган международной юрисдикции ориентируется не столько на формальное положение гражданина в уголовном процессе (как в ч.1 ст.47 УПК РФ), сколько на фактическое, т. е. вне установления связи с осуществлением действий по предъявлению обвинения, характерных для российского уголовного процесса. С учетом отмеченного ею предлагается использование понятия «обвиняемый» в качестве родового для всех лиц, подвергнутых уголовному преследованию, в том числе подозреваемых, подсудимых и осужденных [7, с.108].
Интересно суждение М. Л. Позднякова, отмечающего, что само слово «обвиняемый» указывает на ту роль, которая ему предназначается российским уголовным процессом — «быть целью обвинения». Такой вывод вполне логичен, если исходить из положений ч.1 ст. 47 УПК РФ. Сравнивая этос англо-американским уголовным процессом, автор говорит, что в странах общего права принято обозначать данную роль иначе –«defendant», что в переводе с английского означает «защищающийся» или «защищаемый», т. е. здесь на первом месте стоит право на активную позицию лица, возможность его защиты от обвинения [2, с.43]. Можно согласиться, что этим отдается приоритет частным интересам, в том числе и признание ценности права обвиняемого на защиту.
Законодательное определение понятия «обвиняемый» по УПК РФ–продукт российской процессуально-правовой традиции, основанной, как думается, на признание приоритета публичных интересов государства и общества, а не отдельного индивидуума. При этом в русском уголовном процессе фактическая составляющая все же определялась, но по признаку того, что обвиняемый — лицо, в отношении которого имеется совокупность достаточных данных о его виновности в совершении того или иного деяния [5, с.35]. В учении И. Я. Фойницкого обвиняемый отождествляется с субъектом преступления [6, с.12], это указывает на опережающий вывод о виновности лица, хотя виновным лицо признается только судом по результатам судебного разбирательства. Иначе говоря, обвиняемый, представ перед судом, может оказаться невиновным и, соответственно, не субъектом вмененного ему преступления.
В то же время в теории русского уголовного процесса высказывались мнения, близкие по смыслу англо-американскому уголовному процессу. В этом аспекте предпочтительней выглядит позиция Н. Н. Рогозина, не оттенявшего фактическую составляющую в виде достаточных данных виновности лица в совершении того или иного деяния, а также формальную составляющую в виде волевого процессуального решения о выдвижении обвинения субъектом, осуществлявшим уголовное преследование.
Так, Н. Н. Рогозин наделяет обвиняемого системой следующих признаков:
1) это лицо, обладающее процессуальной правоспособностью, способное вступать в правоотношения;
2) лицо, наделенное совокупностью закрепленных законодательством прав и обязанностей, реализация и исполнение которых могут повлечь юридически значимые последствия [3, с.89].
В этой позиции видится правозащитный аспект в понятии обвиняемого, что в целом, как думается, согласуется с современной прецедентной практикой Европейского Суда по правам человека.
Литература:
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2001. N 52 (ч. I). Ст. 4921; [Электронный ресурс] Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
- Поздняков, М. Л. О возможности обжалования доказанности вины по приговорам, постановленным в особом порядке (глава 40 УПК РФ) / М. Л. Поздняков. — М.: Правозащитник, 2014. 409 с.
- Рогозин Н. Н. Уголовное судопроизводство. СПб., 1916. 89с.
- Свиридова, Ю. В. Применение особого порядка судебного разбирательства / Ю. В. Свиридова. — М.: Эксмо, 2015. 230 с.
- Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство. СПб., 1910. 120 с.
- Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.: Альфа, 1996. Т. 2. 302 с.
- Чупахина М. Ю. Толкование понятий «обвинение» и «обвиняемый» в решениях Европейского Суда по правам человека // Научный вестник Орловского юридического института МВД России им. В. В. Лукьянова. 2017. № 2 (71). С. 108–111.
