Данная научная статья посвящена актуальным вопросам правового положения государства как участника международного частного права, в частности, автор рассматривает вопрос применения такого института международного частного права, как юрисдикционного иммунитета государства и его собственности при судебном разбирательстве. В настоящей работе автор рассматривает основные положения теорий абсолютного и ограниченного иммунитета иностранного государства, а также уделяет особое внимание критериям разграничения действий государства, совершаемых в коммерческих целях, от действий, направленных на осуществление суверенных функций.
Ключевые слова: иностранное государство, юрисдикция, юрисдикционный иммунитет, судебная практика, международное частное право, суверенные функции, абсолютный иммунитет, функциональный иммунитет
Для современного мира развитие международной торговли, а также экономического сближения многих государств не может оставаться незамеченным. Данные процессы оказывают явное влияние на развитие и совершенствование правовых норм, регулирующих внешнеэкономическую деятельность. Конечно, такое развитие и совершенствование правовых норм касается не только внутригосударственного права, но и международного права, как частного, так и публичного. Известно, что во внешнеторговых отношениях могут принимать участие и государства, как субъекты права. В связи с чем возникает вопрос о правовом положении государства в международных торговых отношениях. Более того, остро встает вопрос о возможности осуществления юрисдикции в отношении государства как субъекта права и привлечения его к ответственности в случае нарушения им обязательств.
Исходя, в первую очередь, из природы государства как участника правоотношений, необходимо указать, что этот субъект имеет свои особенности. В международном частном праве существует институт юрисдикционного иммунитета государства и его собственности, который позволяет изъять государство из-под действия внутригосударственного права и судопроизводства против него. Однако данное правило не является безусловным, то есть в определенных случаях государство, как субъект внешнеторговых отношений, может подпадать под иную юрисдикцию. Основная проблема, которая возникает в вопросах применения юрисдикционного иммунитета к государству и его собственности, безусловно, это выработка критериев разграничения действий государства, как субъекта хозяйственной деятельности, и как субъекта, осуществляющего действия, направленных на осуществление суверенных функций.
Целью настоящей статьи является рассмотрение проблемных вопросов правового положения государства в международных частно-правовых отношениях, а также применения института юрисдикционного иммунитета и осуществления принудительных действий в отношении имущества иностранного государства, посредством изучения как доктрины международного частного права, так и правовых норм, регулирующих эти отношения на международном и внутригосударственном уровнях.
Первостепенно для рассмотрения природы юрисдикционных иммунитетов государств, необходимо обратиться к понятию международной судебной юрисдикции по трансграничным гражданским делам. Стоит отметить, что понятие «юрисдикция» (jurisdictio) употребляется не только в международном частном, но и в международном публичном праве, где приравнивается к понятию «государственная власть» (imperium) и означает сферу суверенной власти государства в сфере законодательства, судебной власти и государственного управления. Что же касается понятия «юрисдикция» в международном частном праве, то в доктрине, можно встретить различные подходы. Например, Л. А. Лунц, приравнивает это понятие к понятию «международной подведомственности», которое в свою очередь обозначает компетенцию судебных и административных органов -государства по разрешению определенного рода гражданских дел с иностранным элементом [3, с. 30–31]. В свою очередь, Б. М. Клименко, выражал позицию, в соответствии с которой понятие «юрисдикции государства» нельзя отождествлять с понятием территориального верховенства, так как по его мнению, юрисдикция государства — это право компетентных судебных и административных органов по рассмотрению и разрешению всех дел на территории государства.
Вероятно, что данная позиция более верна, так как понятие юрисдикции зачастую шире, чем территориальное верховенство. Последнее в свою очередь ограничено территорией государства, в то время как юрисдикция государства может распространяться и за ее пределы.
В ряде научных работ отечественных правоведов Т. Н. Нешатаевой [4, с. 9–21] и В. Н. Плигина [6, с. 33] можно встретить отождествление понятия «юрисдикция» с понятием «международная подсудность», однако при более детальном рассмотрении можно обнаружить, что эти понятия не являются идентичными. Более того, стоит обратить внимание, что и в зарубежной терминологии, используемой в нормативно-правовых актах или правовых доктринах, можно встретить путаницу в терминах. Можно заметить, что в зарубежном праве Англии, Италии и Франции применяются такие термины как юрисдикция и компетенция, более того, последний термин не является однозначным.
В праве Англии можно встретить такой термин как «jurisdiction», обозначающий компетенцию судов определенной страны по рассмотрению гражданских дел с иностранным элементом. Таким образом, юрисдикция в праве Англии включает в себя более узкое понятие компетенции. В праве Франции, как и в праве Италии понятия юрисдикции и компетенции разграничиваются. Вопрос о «юрисдикции» понимается как вопрос о разграничении предметов ведения между государствами, в то время как «компетенция» отвечает на вопрос о подсудности споров внутри государства.
Таким образом, можно сделать промежуточный вывод о том, что в международном частном праве отсутствует единая терминология относительно понятия «юрисдикция». Для разрешения этой проблемы международные договоры зачастую содержат в себе более широкое понятие «компетенция», что приводит к решению вопроса о квалификации юридических понятий и позволяет избежать возникновения коллизий.
Переходя непосредственно к вопросу юрисдикционного иммунитета государства, стоит отметить, что в системе международных отношений центральное место занимает государство, оно является системообразующим элементом этих отношений. Однако нельзя отрицать, что суверенитет государства делает его принципиально отличным субъектом как в международном праве, так и в внутригосударственном праве. Несмотря на такой характерную специфику государства, как субъекта, не мешает ему вступать в частноправовые отношения, характеризующиеся независимостью и равноправием сторон, свободой воли и неприкосновенностью частной собственности. В связи с чем, можно утверждать, что властная природа и суверенитет государства, участвующего в частноправовых отношениях не изменит их природу, но эти характерные признаки не могут не сказаться на его правовом положении.
Государство достаточно часто становится участником частноправовых трансграничных отношений, это может происходить по различным причинам, например, государство арендует земельный участок и здания, расположенные на нем для дипломатического или консульского учреждения в иностранном государстве. Сегодня встретить такие правоотношения не является диковинкой, зачастую можно видеть, что государство выступает стороной в договорах подряда, аренды, фрахта суден и тому подобное. Более того, в настоящее время в такие отношения вступают все государства несмотря на их экономическое положение, что говорит, в первую очередь, о том, что необходимо развивать и совершенствовать правовое регулирование таких отношений.
Возвращаясь к особенностям государства, как участника правоотношений, необходимо обозначить, что основная особенность правового режима государства как участника международно-правовой деятельности заключается в его иммунитете от иностранной юрисдикции [1, с. 222].
Обратившись к доктринальному определению юрисдикционного иммунитета, можно встретить как минимум две позиции. Одна позиция гласит, что юрисдикционный иммунитет — это право иностранного государства не подчиняться юрисдикции другого государства. Следовательно, это право позволяет иностранному государству не подчиняться каким-либо принудительным мерам судебных, административных и иных органов другого государства. Другая позиция гласит, что юрисдикционный иммунитет ничто иное, как отказ государства от применения каких-либо принудительных мер со стороны судебных, административных и иных органов в отношении иностранного государства.
Рассматривая появление такого правового института как иммунитет суверена, можно обратиться к известной со средних времен формуле «par in parem non habet imperium» , которая означает — равный не имеет власти над равным. В дальнейшем именно из этой формулы появилась концепция абсолютного юрисдикционного иммунитета, появившаяся в начале XIX века, которая была поддержана судьями семьи общего права.
Именно в начале этого столетия судебная практика и доктрина признали, что иммунитет государства является нормой международного права, порожденной объективной потребностью взаимодействия государств на территории друг друга [1, с. 224]. В правовой действительности, существовавшей в тот период времени, для государства не было никаких исключений, согласно которым на него могла распространиться юрисдикция иностранного государства. Более того, стоит обратить внимание на то, что к концу XIX столетия юрисдикционный иммунитет получил статус общепризнанной правовой нормы, которую достаточно трудно изменить и преодолеть.
Однако в конце XIX-начале XX века государство стало более активным участником коммерческих отношений, в том числе, и с иностранными контрагентами. В результате, вступающие в отношения с государством юридические и физические иностранные контрагенты оказывались в таком положении, при котором было просто невозможно реализовать свое право на судебную защиту. В связи с чем стала меняться и судебная практика, и правовая доктрина. Таким образом, во второй половине XX века в противовес концепции абсолютного иммунитета появилась концепция функционального (ограниченного) иммунитета государства.
Теория функционального (ограниченного) иммунитета гласит, что иммунитет иностранному государству предоставляется лишь в тех случаях, когда оно осуществляет суверенные функции. Если же иностранное государство заключает торговые сделки, эксплуатирует торговый флот, то есть совершает действия оно не пользуется иммунитетом [3, с 6–7].
Существование двух противоположных концепций применения института юрисдикционного иммунитета породило главный вопрос, касающийся правового положения государства как субъекта международного частного права. Более того, ситуация осложнялась и тем, что разрешение вопроса применения или неприменения иммунитета государства получило и политическую окраску, а на уровне национального права не существует и не может существовать единого подхода к решению этой проблемы. В связи с чем приведение правовых норм относительно вопроса юрисдикционного иммунитета государства к единому знаменателю легло на плечи международного права.
Брюссельская конвенция от 10 апреля 1926 г. и Дополнительный протокол к ней 1934 года были первой попыткой унификации некоторых правил относительно иммунитета государственных торговых судов []. Стоит отметить, что этот международно-правовой акт был основан на теории функционального иммунитета, так как она приравнивает режимы государственных торговых судов и грузов, находящихся в собственности негосударственных физических и юридических лиц, допуская арест государственных иностранных судов и грузов и обращение на них взыскания.
Европейская конвенция об иммунитете государств и дополнительный протокол к ней, принятые Советом Европы в 1972 году, стала первым международно-правовым договором, специально посвященным проблеме юрисдикционного иммунитета государств. Более того, стоит отметить, что этот региональный договор стал катализатором для того, чтобы рассмотрение и разрешение вопроса юрисдикционных иммунитетов вышло на универсальный уровень. Так и произошло, в 1977 году вопрос об иммунитете был включен в программу работы комиссии по международному праву с целью подготовки международного договора. В результате длительной и кропотливой работы Генеральной Ассамблеи ООН в 2004 году была принята Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (далее — Конвенция ООН).
Однако необходимо отметить, что Конвенция ООН разрабатывалась и принималась достаточно тяжело из-за большого количества разногласий государств относительно некоторых статей этого документа. Более того, на сегодняшний день Конвенция ООН все еще не вступила в силу, так как по состоянию на 19 августа 2019 года ее ратифицировало лишь 22 государства, а сама Конвенция предусматривает вступление в силу на тридцатый день после сдачи тридцатой ратификационной грамоты. Думается, что столь длительное подписание и ратификация этого документа является яркой иллюстрацией отношения национальных правительств и правовых систем к вопросу юрисдикционного иммунитета государства.
Необходимо отметить, что и Брюссельская конвенция 1926 года, и Европейская конвенция 1972 года, и Конвенция ООН 2004 года по-разному определяют объем иммунитета, условия его использования, но каждый из этих актов подтверждают право государства на иммунитете от иностранной юрисдикции в качестве общепризнанного начала как международного публичного, так и частного права.
Что же касается национального законодательства государств относительно норм об иммунитетах иностранного государства то стоит сказать о том, что первые законодательные акты стали появляться во второй половине XX века, в частности, статью 1604 закона США 1976 года «Об иммунитетах иностранного государства», которая устанавливает, что «иностранное государство обладает иммунитетом от юрисдикции в судах Соединенных Штатов Америки и в судах штатов…», ст.1 Акта об иммунитете иностранного государства», принятого в Великобритании в 1978 году, гласит, что «государство обладает иммунитетом от юрисдикции судов Соединенного Королевства…», и это право признается за иностранным государством, даже если оно не участвует в процессе. Принятый в 2015 году Федеральный закон N 297-ФЗ «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации» стал первым единым правовым актом национального законодательства, который разрешает вопросы применения юрисдикционных иммунитетов на территории Российской Федерации.
Юрисдикционный иммунитет можно рассматривать как совокупность трех видов иммунитетов иностранного государства, которые выделяют доктрина и судебная практика:
− во-первых, судебный иммунитет, то есть неподсудность иностранного государства судам другого государства. Судебный иммунитет предполагает, что ни одно государство не может принудить другое выступать в качестве ответчика в судебном процессе, более того, судебный иммунитет так же предполагает, что государство не может отказать иностранному государству в праве выступать истцом в судебном процессе. Так же характерной чертой судебного иммунитете выделяют то, что иностранное государство становится подсудно судам другого государства, только если первое явно и недвусмысленно выразило свое согласие на это.
− во-вторых, иммунитет от предварительного обеспечения иска. Данный иммунитет означает, что в порядке обеспечения иска имущество иностранного государства не может быть подвергнуто каким-либо принудительным мерам со стороны другого государства;
− в-третьих, иммунитет от принудительного исполнения судебного решения, который предполагает недопустимость обращения на имущество иностранного государства меры принудительного исполнения судебного решения [3, с. 6];
− в-четвертых, иммунитет собственности государства, который означает правовой режим неприкосновенности государственной собственности, находящейся на территории иностранного государства;
− в-пятых, иммунитет от применения иностранного права (иммунитет сделок с участием государства), проистекающий исключительно из сделок, в которых государство выступает стороной, и состоящий в том, что к таким сделкам должно применяться право государства, являющегося стороной, если сторонами не согласовано иное.
Более того, указанные иммунитеты являются не только результатом доктринальной разработки, но и подтверждены судебной практикой. Например, обратившись к решению Арбитражного института при Стокгольмской палате в отношении спора Noga против Российской Федерации, можно увидеть, как в данном случае сработал иммунитет собственности государства. Так как швейцарская фирма неоднократно пыталась наложить арест на имущество Российской Федерации, находящееся за рубежом, но эти попытки не особо увенчались успехов в виду того, что суды первой инстанции отказывались в наложении ареста, а в случае, если арест на имущество был наложен, то вышестоящие суды отменяли такие решения.
Возвращаясь к вопросам существования двух теорий применения юрисдикционного иммунитета, то стоит отметить, что на сегодняшний день теория функционального иммунитета получила достаточно широкое распространение в виду того, что это позволяет привлекать государство, как сторону частно-правового отношения, к ответственности в случае нарушения им своих обязательств и защищать права и интересы контрагентов.
Этот вид иммунитета основан на разграничении функций государства на два вида: публично-правовые и частноправовые. В том случае, если государство выступает как суверен и выполняет публично-правовые функции, то оно будет пользоваться иммунитетов и в частноправовых отношениях в том числе. Если же государство выступает в качестве частного лица, например, занимается коммерческой деятельностью, то в этом случае об иммунитете речи идти не может. Казалось бы, достаточно понятная теория ограниченного иммунитета, но именно эта теория создает достаточно много проблем в ее применении.
В качестве яркого примера применения этой теории можно привести дело, рассмотренное в 1961 году в австрийских судах X v. Government of the United States. В данном деле суд смог достаточно четко развести понятия коммерческой и некоммерческой деятельности государства. Деликт, возникший из-за повреждения автомобилем дипломатической почты автомобиля гражданина X, требовал своего разрешения в судебном порядке. Гражданин Х обратился в суд первой инстанции, который отказал в принятии искового заявления, сославшись на то, что государство пользуется иммунитетов, ввиду исполнения своих суверенных функций, на которые указывали действия по отправке дипломатической почты. Однако гражданин Х обратился в суд апелляционной инстанции, которая оставила решение суда первой инстанции в силе. Но несмотря на это Верховный Суд установил, что «управление иностранным государством автомобилем, пользование общественными дорогами принадлежит сфере частной деятельности, даже если такое управление и использование связаны с исполнением суверенных функций государства» [8, с. 203–207].
Таким образом, можно утверждать, что окончательно теория функционального иммунитета на разграничила те сферы деятельности, и те действия, которые выполняет государство для точного разграничения коммерческой и некоммерческой деятельности.
Подводя итоги, всему вышесказанному, стоит отметить, что международно-правовые акты, регулирующие вопросы применения юрисдикционного иммунитета не являются панацеей, в частности, универсальный акт, разработанный комиссией международного права ООН, за 16 лет своего существования пока так и не вступил в силу. Несколько иная ситуация обстоит на региональном уровне, однако Европейская конвенция тоже не получила широкого распространения среди европейских государств, хоть и вступила в силу. Что же касается национального уровня правоприменения института юрисдикционного иммунитета государства и собственности, то не у каждого государства есть свой национальный акт, регулирующий этот вопрос, в случае если есть, то к единому знаменателю определения объема и условий применения иммунитета национальные правовые системы вряд ли придут.
Литература:
- Дмитриева Г. К. Международное частное право: учеб. / Г. К. Дмитриева, Е. Н. Еремичев, И. М. Кутузов. — 3-е изд., перераб. и доп. — Москва: Прспект, 2012. — 656 c.
- Колосова, Ю. М. Международное право / Ю. М. Колосова, В. И. Кузнецов. — Москва, 1995.
- Кравченко О. Юрисдикционные иммунитеты государств: перспективы кодификации / О.Кравченко // Журнал международного права и международных отношений. — 1998. — N 2. — С. 47–55.
- Лунц, Л. А. Курс международного частного права / Л. А. Лунц. — Москва: 1996.
- Нешатаева Т. Н. Иностранные предприниматели в России. Судебно-арбитражная практика. / Т. Н. Нашатаева. — М., 1998.
- Плигин, В. Н. Юрисдикция судов по гражданским и коммерческим делам в условиях создания единого правового пространства / В. Н. Плигин. —Российский ежегодник международного права. — 1994.
- Хлестова, И. О. Иммунитет иностранного государства и международный коммерческий арбитраж / И. О. Хлестова — Международный коммерческий арбитраж. — 2004. — N 3.
- Materials on Jurisdictional Immunities and their Property. N. Y. UN., 1982.
