В статье автор анализирует стихотворение Б. Слуцкого “Бухарест” с точки зрения тематического и идейного планов, а также структуры оппозиций.
Ключевые слова: Слуцкий, поэзия, литературоведение, “фронтовое поколение”, литература Великой Отечественной войны
Стихотворение Бориса Слуцкого «Бухарест» [3] — яркий пример поэзии Великой Отечественной войны. Однако рисует поэт не картины героического сражения, не побед и поражений — а картину итога войны. И чем проще язык стихотворения (в нем преобладают простые синтаксические конструкции и бытовая лексика), чем больше оно прозаизировано — тем ярче эта картина. Ретроспективный взгляд на войну, ее изображение не только в череде непосредственно боевых действий, эмоций и переживаний их участников, но и в последствиях, рефлексии — одна из отличительных особенностей поэзии «фронтового поколения» [1].
«Бухарест» — характерное для Б. Слуцкого стихотворение, в котором нашли выражение многие черты его индивидуального стиля: разговорная, практически сказовая манера изложения близких к реальности событий, перебои ритма, недосказанная, оборванная или намеренно нескладная фраза, сближение высокого с обыденным — на уровне формы и идеи [2].
Тематическое многообразие стихотворения проявляется в структуре оппозиций, которая и станет основным предметом анализа в этой статье.
Первый конфликт — конфликт довоенного и послевоенного — очевиден уже в первой строфе. Если первые три стиха наполнены чувством радости, то в последнем стихе эта интонация обрывается, ожидаемая встреча с любимым человеком противопоставляется реальной трагедии. Городок — «маленький, запущенный, ржаной» — до войны был деревянным, теперь он — сожженный. Не просто так конец стиха отделен от его начала цезурой. Надежду следует отделить от безнадежности (это второй глубинный конфликт стихотворения — и к нему мы обратимся в дальнейшем).
Так же, как соотносятся начало и конец первой строфы, соотносятся вторая и третья строфа. Во второй вновь появляется мотив надежды. «На прощанье… карточки глядели» — смотрели фотографии, разговорное слово сближает читателя с героями стихотворения. Неопределенно-личная форма глагола не дает нам предположить, с кем капитан разделил свою надежду — но уже в следующих двух строках, обособленных автором в отдельную строфу, надежда опять проигрывает безнадежности. Границу оппозиций «ожидание-реальность», «надежда-безнадежность», решенную в первой строфе с помощью цезуры, поэт в этом случае намечает с помощью деления на строфы.
Следующая, пятая строфа, приоткрывает нам историю развития переживаний героя. Мятые рубли меняются на хрустящие леи. Противопоставление образует два новых смысловых и тематических полюса: «старое» и «новое» — они перекликаются с оппозицией «довоенное-послевоенное»
Композиционно стихотворение можно разделить на три части. В первой, экспозиционной, намечены основные контуры повествования и оппозиции (довоенного-послевоенного или старого-нового, ожидания-реальности, надежды-безнадежности), нам представляют героя — капитана. Во второй (с шестой по одиннадцатую строфы) мы наблюдаем за развитием конфликтов, перед нами раскрывается через образ капитана его горе. Повествование автор строит не вокруг события, а вокруг реакций на событие у персонажей: самого капитана, бухарестской девушки-проститутки, а в третьей части — газетчика, служителя гостиницы. В третьей части (двенадцатая и тринадцатая строфы) поэт покажет, как конфликты уйдут — разрешенные или неразрешенные — в вечность.
Во второй части капитан в помутнении, в желании найти разрешение неразрешенной смерти, попрощаться с той, с которой не успел попрощаться, ищет на улицах Бухареста девушку. Возникает мотив смерти: зима, мерзлота, от которой надо спрятаться в подъезде, здесь и далее все больше будет появляться черный, траурный цвет (эпитеты «черноватые девушки», «черные очи», «черная челка»).
Конфликты в своем слиянии образуют еще один, более общий — оппозицию жизни и смерти. В диалоге фронтовика и безымянной девушки имеет место подражание сухой военной речи, с ее назидательным тоном и усталостью. Странный ритуал, который капитан совершает с черноволосой девушкой, можно интерпретировать по-разному. Купидон — это символ любви, плотской страсти. Банщик, с которым его сравнивает поэт, может быть связан с идеей чистоты, очищения — капитан пытается стереть из своего сердца память о жене. Можно предположить, что капитан действительно пытается «договориться» со смертью, не понимающей его языка, только бездумно повторяющей два слова: “никогда” и “нет”.
Третью часть открывает метафора «Белый снег всю ночь валом валит // Только на рассвете затихает». На смену ночи приходит день, на смену старому должно прийти новое. Но конфликт «жизни» и «смерти» для прошедшего войну так и остается неразрешимым, продолжают звучать два страшных слова: «никогда» и «нет». Газетчик кричит о новостях, жизнь не меняет своего хода, все остается по-старому.
Половой, который неустанно (лексический повтор: снова // снова // снова) подглядывает за происходящим в щелку, так и не сможет понять всю суть происходящего. Здесь можно найти отголосок темы автора и читателя — всегда в творчестве для читателя и интерпретатора остается пространство закрытое (за стенкой, куда можно только подсмотреть через щель), право понять которое остается только за творцом художественной реальности.
Тема смерти на войне расширяется до темы судьбы, сломанной военной утратой. Стихотворение Б. Слуцкого следует воспринимать не как описание трагедии одного человека, а как художественное отражение трагедии многих советских семей. На пространствах Бухареста в стихотворении открывается идея бессилия человека перед смертью, перед судьбой, вновь и вновь повторяющей слово «никогда» и слово «нет».
Литература:
1. Лицарева К. С. Эстетические варианты» и «Версия человека» в творчестве поэтов военного поколения // Вестник ВятГУ. 2010. № 2–1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/esteticheskie-varianty-i-versiya-cheloveka-v-tvorchestve-poetov-voennogo-pokoleniya (дата обращения: 19.06.2020).
2. Погорелова А. Б. Особенности поэтического языка Бориса Слуцкого // Вестник Псковского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки. 2012. № 1. С. 76–79.
3. Слуцкий Б. А. Собрание сочинений: В 3 т. / Вступ. ст., сост. с науч. подг. текста, коммент. Ю. Болдырева. М.: Художественная литература, 1991. С. 138–139.
