Вопросы совершенствования института соучастия в преступлении, безусловно, являются актуальными в настоящее время. Развитие отношений между соучастниками обуславливает возникновение и новых ролей. Однако не каждая новая роль требует законодательного закрепления. Безосновательная реакция законодателя может привести к усложнению и загромождению уголовного законодательства. Соответственно, новые явления требуют детального изучения.
В науке уголовного права существуют точка зрения о необходимости закрепления в ст. 33 УК РФ в качестве нового вида соучастника — посредника преступления. Согласно лексическому толкованию данного слова, посредник — это лицо, при участии которого ведутся переговоры между сторонами. [9] Соответственно, представляется некоторое сходство между пособником и посредником преступления, так как обобщённая функция пособника — это оказание помощи исполнителю в совершении преступления. Для решения вопроса соотношения данных понятий следует рассмотреть их подробнее.
Фигура пособника преступления, в отличии от посредника, получила закрепление в российском уголовном законодательстве. Согласно ч. 5 ст. 33 УК РФ: «Пособником признаётся лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы». [10]
Рассматриваемый вид соучастника характеризуется рядом определенных признаков. Во-первых, неучастие в выполнении объективной стороны состава преступления, совершаемого в соучастии, что является отрицательным признаком пособничества. Во-вторых, положительный признак пособничества — интеллектуальная или физическая помощь другим соучастникам в совершении преступления. Наконец, формальный признак пособничества — перечень действий, образующих пособничество, согласно ч. 5 ст. 33 УК РФ, исчерпывающий. [1, c. 57–60] Так, последний признак представляется наиболее интересным в плане, имеющихся на данный счет позиций Верховного Суда РФ. Согласно абз. 3 п. 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления» в ситуации, когда лицо, осуществляющее свою предпринимательскую деятельность посредством подставного лица (например, безработного, зарегистрированного в качестве индивидуального предпринимателя лишь формально), уклонялось при этом от уплаты налогов (сборов), его действия необходимо квалифицировать по ст. 198 УК РФ как исполнителя указанного преступления, а действия другого лица, в силу ч. 5 ст. 34 УК РФ, — в качестве его пособника при наличии условия, что он осознавал своё участие в уклонении от уплаты налогов (сборов), и его умысел был направлен на совершение этого преступления. [6] Отсюда представляется возможность утверждать, что перечень действий, указанных в соответствующей статье УК РФ, не является исчерпывающим, хотя и из грамматического толкования данной статьи вытекает обратное. Следовательно, данную норму уголовного закона следует изменить в целях соответствия текста закона реальной действительности.
Следует также отметить, что в научной доктрине считается, что пособник – наименее опасная фигура в сравнении с другими соучастниками преступления. Однако не все согласны с данной позицией. Так, М. И. Ковалёв обращает внимание на случаи, когда пособничество становится, действительно, опасным. В качестве примера такой ситуации он приводит случай, где исполнителями выступают несовершеннолетние, а пособниками выступают взрослые. [4, c. 155] Следует согласиться, что данная научная позиция также имеет под собой основание.
Определив признаки пособника, следует перейти к анализу признаков посредника преступления. В настоящее время к данной фигуре обращено особое внимание среди специалистов уголовного права. Это связано с тем, что в ст. 291.1 УК РФ в отдельный состав преступления выделено посредничество во взяточничестве. «Посредничество во взяточничестве» рассматривается как delictum sui generis — так называемое, самостоятельное преступление особого рода (к таким преступлениям, которые самостоятельно криминализируют действия одного конкретного вида соучастника, можно отнести деяния, предусмотренные статьями 205 1 , 208–210 УК РФ и другие). Как замечают некоторые исследователи, никакие новые действия посредника криминализированы в этом случае не были: все указанные формы действий посредника квалифицировались ранее как соучастие в даче или получении взятки. Напротив, определенный ряд посреднических действий de facto декриминализован (так как они затрагивают лишь взятки в значительном размере и больше), что может привести к значительному ослаблению противодействия коррупции. [3, c. 175] Однако на практике данная норма порождает очень много вопросов. Пленум Верховного Суда РФ пытался решить некоторые из возникших вопросов в Постановлении от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях». Так, если лицо, которое обещало либо предложило посредничество во взяточничестве, затем совершило преступление, предусмотренное частями 1–4 статьи 291 1 УК РФ, как установил Пленум ВС РФ, в этом случае совершенное им деяние квалифицируется по соответствующей части этой статьи как посредничество во взяточничестве без совокупности с частью 5 статьи 291 1 УК РФ. [7] С позиции правил квалификации преступлений это достаточно логично, однако его реализация будет вызывать последствия, при которых лицо, совершившее больше преступных действий, может нести ответственность за преступление менее тяжкой категории (в части 5 статьи 291 1 описано тяжкое преступление, в части 1 статьи 291 1 — средней тяжести).
Следует согласиться с позицией, что распространение в последние годы практики превращения в преступление sui generis действий соучастников нарушает единство системы норм Общей и Особенной частей УК РФ. Увеличивая количество норм в Особенной части, предусматривающих так называемых «новых видов соучастников», законодатель необоснованно усложняет законодательство. Это подчеркивает и то, что введенные нормы могут быть охвачены нормами Общей части УК РФ. Касательно рассматриваемого вопроса, то есть соотношения понятий пособника и посредника преступления, автор данного исследования выделил на основе имеющихся научных позиций два способа его решения.
Первый способ заключается в научной точке зрения о необходимости закрепления в части 6 статьи 33 УК РФ нового вида соучастника: «Посредником признаётся лицо, способствующее установлению контакта между соучастниками, действующее по поручению лиц, участвующих в преступлении в их интересах в отношениях с иными лицами, а также передающее предмет преступления, орудия и средства преступления, сообщения и иную информацию соучастникам и иным лицам». Данной позиции придерживаются Н. В. Артеменко и А. М. Минькова. [2, c. 48] В этом случае представляется, что фигура посредника требует законодательной регламентации отличной от пособника. Однако данная законодательная инициатива не оправдана. Она способствует усиленной конкретизации положений Общей части УК РФ, что, соответственно, приводит к избытку её норм, загромождению.
Второй способ основан на позиции, которая получила в современном уголовном праве достаточно широкое распространение. Мнение о признании посредника пособником авторы зачастую считают аксиомой. Так, Т. Д. Устинова полагает, что ««посредник фактически является пособником в совершении преступления». [5, c. 742] По утверждению Т. И. Косаревой, «пособничество посредника может выражаться в ведении переговоров с взяткодателем или взяткополучателем, организации их встречи, передачи или получения взятки, подыскании взяткодателей и т. д”.. [8, c. 320] Однако данная позиция при действующем законодательстве сомнительна, так как нормы ч.5 ст. 33 устанавливают исчерпывающий перечень действий пособника. Реализация данного способа решения проблемы лежит в изменении данной нормы.
Таким образом, сходства в действиях посредника и пособника действительно существуют. Так, если выделить их обобщённую функцию, то она сводится к оказанию конкретной помощи исполнителю в совершении им преступления. Однако выделять посредника в качестве самостоятельного вида соучастника является нецелесообразным. Соответственно, требуется учесть функции данной фигуры в норме о пособнике преступления, которая, как уже упоминалось в ходе данной работы, нуждается в усовершенствовании.
Литература:
- Виды соучастников преступления: учебное пособие // Д. А. Безбородов. — Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, 2013. С. 57–60
- Дворниченко О. О. Актуальные проблемы соучастия в преступлении: магистерская диссертация 40.04.01. 2018. С. 48
- Качалов В. В. Следует ли выделять новые виды соучастников? // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2015. С. 175
- Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Екатеринбург, 1999. С. 155
- Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А. И. Рарог. 9-е изд., перераб. и доп. М., 2013. С. 742
- Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 г. № 64 «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления» // СПС «КонсультантПлюс» (Дата обращения: 11.03.2020)
- Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // СПС «КонсультантПлюс» (Дата обращения: 11.03.2020)
- Сунгатуллин А. Ю. Понятие посредничества в уголовном праве // Современные проблемы науки и практики. Общество и право. 2013. № 3 (45). С. 320
- Толковый словарь Ожегова. С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. 1949–1992 гг. // URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ogegova/175462 (Дата обращения: 11.03.2020)
- «Уголовный кодекс Российской Федерации” от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 18.02.2020) // СПС «КонсультантПлюс» (Дата обращения: 11.03.2020)
