Современные тенденции развития информационных технологий в борьбе с информационным терроризмом в Российской Федерации



В статье автор пытается проанализировать современные тенденции развития информационных технологий в борьбе с информационным терроризмом в России.

Ключевые слова: информационный терроризм, кибертерроризм, информационные технологии, глобальная проблема.

В списке глобальных проблем человечества особую позицию занимает терроризм, как элемент устрашения населения и инструмент влияния на умы людей, приводящий к жертвам, потрясениям и созданию атмосферы незащищенности и уязвимости системы (государство) и жизни человека. Актуальность вопроса терроризма обусловлена необходимостью борьбы за безопасность граждан, стабильность политической системы и общественного строя.

Согласно данным Прокуратуры Российской Федерации из общей доли совершаемых преступлений за 2019 г. (2 024 337) 14,5 % составляют преступления, совершенные с использованием информационных технологий, (294 409). Количество преступлений террористического характера равняется 1806, из которых 844 расследовано [2, с.23–36].

Начиная с 2018 г. в статистических данных стали засчитывать отдельным видом преступлений деяния, осуществленные с применением компьютерных и информационных средств (при 1 991 532 преступлениях, 174 674 являются таковыми, что составляет 8,8 % от общего числа преступлений) [3, с.5–36].

Современное общество повсеместно информатизированно, большинство сфер жизни человека опирается на технологии связи посредством информационных систем. В связи с этим способы коммуникации террористов так же изменились, связь стала масштабной, каналы общения простыми и быстрыми. Что привело к усложнению и углублению проблемы. Кроме того, новейшие технологии позволяют создавать террористические сети, включая в них представителей разных стран, направлений и способов выражения преступной воли. Терроризм, приобретая информационную окраску, стал носить более изощренную форму выражения, приводя к массовым последствиям, зона поражения увеличилась многократно, терроризм превратился «в серьезную угрозу стабильности и безопасности социального мира, прогрессу человечества» [6, с.13–18].

Государство, гарантируя безопасность граждан, обязано искать методы борьбы с терроризмом, используя все те же информационные технологии, позволяющие находить каналы связи террористов, предотвращать террористические акты, использовать профилактику в предотвращении усиления негативных настроений.

Проблема исследования связана с отсутствием точного определения информационного терроризма, при наличии комплекса документов о борьбе с терроризмом; сложностью соблюдения баланса свободы частной жизни и общественной безопасности; проблемами выявления и предотвращения террористических актов.

Информационные технологии активно развиваются, характеризуясь стремительнымизменением концептуальных представлений, технических средств, методов и сфер их применения. Подавляющее большинство населения использует компьютеры и информационные средства связи повсеместно для получения информации и общения; для сбора и хранения материалов, поиска и обработки данных.

Особенностью современного терроризма является то, что он затрагивает «жизненно важные интересы различных государств, а порой и всего мирового сообщества» [7, с.361]. Информационный терроризм определяется как способ «управления социумом посредством превентивного устрашения» [9, с.362].

Основополагающими документами в обеспечении информационной безопасности в борьбе терроризм являются следующие нормативно-правовые акты: Указ Президента Р. Ф. от 5 декабря 2016 г. № 646 «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации» [2], Указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 «О

Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» [1].

В Уголовном кодексе РФ («Террористический акт», статья 205) указано наказание за преступное деяние, однако не обозначены виды терроризма. Что на наш взгляд является упущением, приводя к сложностям при наличии вины и осуществлении наказания за определенные действия.

Информационный терроризм является актуальным видом терроризма, опирающимся на информационные технологии. Исследователи «М. Девост, Б. Хьютон, Н. Поллард определяют информационный терроризм как сознательное злоупотребление цифровыми информационными системами, сетями или компонентами этих систем или сетей в целях, которые способствуют осуществлению террористических операций или актов» [11, с.560].

Субъектами информационного терроризма выступают: терррористы-одиночки; этнические, экстремистские и религиозные сообщества; международные террористические организации и т. п.

Средствами информационного терроризма являются: средства массовой информации; компьютерные сети; телекоммуниционные

системы; политические инсинуации и т. п.

Кибертерроризм представляет собой акцию «выражающуюся в преднамеренной, политически мотивированной атаке на информацию, обрабатываемую компьютером и компьютерными системами,создающую опасность для жизни или здоровья людей или наступления других тяжких последствий, если такие действия были содеяны с целью нарушения общественной безопасности, запугивания населения, провокации военного конфликта» [10]. Главными признаками терроризма выступают следующие факты: общественная опасность, широкий резонанс террористического акта. Преступление должно получить мировую (местную) известность и устрашить население.

Ученые выделяют два вида кибертерроризма [12, с.131]. К первому виду относятся противоправные действия, выраженные в совершении террористических актов с использованием компьютеров. Террористы совершают атаки на компьютерные программы с целью причинения опасных для жизни людей последствий (изменения системы, приводящие к сбою системы оборудования, в дальнейшем аварии), распространяют дезинформацию и угрозы.

Второй вид выражается в использовании киберпространства для организации групп для последующих терактов (пропаганда, привлечение, обучение). В рамках данного вида терроризма преступники совершают следующие действия: собирают информацию для осуществления теракта (время работы учреждений, количество людей, оценка защищенности объекта, необходимое оборудование для теракта и пр.); осуществляют сбор финансовых средств для проведения теракта; пропаганда теракта, разнообразные способы привлечения внимания и вербовка последователей (сочувствующих), оценка влияния на населения теракта; организация теракта (планирование действия, распределение ролей и обязанностей между участниками теракта) и т. д.

При борьбе с информационным терроризмом следует

выработать стратегию и воплотить ее на практике. Важно обратить внимание на несколько путей.

Практики, предполагающие отказ в доступе [12, с.131]. Данная мера весьма сложна для реализации на практике. Теоретически можно утвердить ряд организаций или определенных лиц, которым будет отказано в доступе к ряду информационных систем. В действительности, осуществить подобную меру представляется невероятным событием. Блокировка доступа в современном обществе может быть исключительно повсеместной, а не точечной. Однако, стоит учитывать и соблюдение прав человека, ущемление в доступе, может расцениваться как покушение на основы демократических догм, нарушение «концепции открытого общества» [11, с.9]. Представленное противодействие терроризму нуждается в детальном обосновании в документах с опорой на совершенствование информационных систем.

Практики, призванные не допустить террористам доступ к технологиям[12, с.133]. Данная мера имеет схожие проблемы, как и обозначенная выше.

Практики, предполагающие скрытую эксплуатацию технологических уязвимостей [8, с.150–152]. Телекоммуникации, телефоны и прочие средства связи могут иметь определенные устройства, считывающие информацию, что позволяет определить местоположение объекта и его характеристики.

Практики, опирающиеся на непротиводействие. То есть обратить внимание не на технологическую сторону информационного терроризма, а использовать проверенные методы сыска, внедрения и наблюдения за лицами, планирующими теракт.

Для предотвращения терактов необходимо преимущественно осуществлять мониторинг технологического развития и своевременное предотвращения при наличии доказательств.

Следовательно, борьба с информационным терроризмом возможна при наличии определенных условий. Во- первых, при осуществлении комплекса правовых актов, призванных закрепить понятие информационного терроризма, обозначить виды преступления, методы выявления террористических актов, зафиксировав определение наказания; во-вторых, при создании оперативной базы по выявлению и предотвращению террористических явлений, на основании информации о информационных способах преступлений; в-третьих, при наличии высокотехнологичных методов борьбы с терроризмом, основанных на научных исследованиях и прогрессе государства и общества.

Наравне с этим стоит уделять внимание пропаганде, направленной на разъяснительную работу с населением, создание атмосферы непринятия психологии террориста, отрицания насильственного пути борьбы, сопротивления любым формам, направленным на устрашение человека или его убийство.

Согласно Стратегии национальной безопасности России ежедневно появляются новые формы противоправной деятельности в киберпространстве, то есть с использованием информационных технологий [6, с.13–18]. Что свидетельствует о постоянно разрастающейся проблеме. Государству необходимо следить за новыми тенденциями в информационной среде, всегда быть впереди террористов.

Следует приложить усилия не только по открытой борьбе с терроризмом, но и осуществлять постоянный мониторинг, поскольку бездействие при наличии стабильности может привести к появлению очагов опасности, вызванных пассивностью власти.

Литература:

1. Указ Президента РФ от 31.12.2015 № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Российская газета. — 2015.- 31 декабря.
2. Указ Президента РФ от 05.12.2016 № 646 «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации» // Российская газета. — 2016.- 06 декабря.
3. Генеральная Прокуратура Российской Федерации. Главное управление правовой статистики информационных технологий. Состояние преступности в России // Сборник подготовлен на основании формы федерального статистического наблюдения № 4-ЕГС. — За январь-декабрь 2019 год.
4. Генеральная Прокуратура Российской Федерации. Главное управление правовой статистики информационных технологий. Состояние преступности в России // Сборник подготовлен на основании формы федерального статистического наблюдения № 4-ЕГС. — За январь-декабрь 2018 год.
5. Вартанова, Е. Л. Современные российские исследования СМИ: обновление теоретических подходов / Е. Л. Вартанова. — Текст: непосредственный // Вестник Московского университета. — 2015. — № 6. — С. 178.
6. Дмитриев, А. И. Теоретические основы терроризма. Определение экономического ущерба при оценке эффективности общегосударственной системы противодействия терроризму / А. И. Дмитриев, А. В. Максимов. — Текст: непосредственный // Вестник Прикамского социального института. — 2017. — № 1 (76). — С. 13–18.
7. Кузнецов, Ю. П. Террор как средство политической борьбы экстремистских группировок и некоторых государств / Ю. П. Кузнецов. — СПб: Наука, 1998. — 361 c. — Текст: непосредственный.
8. Манукян, А. Р. Противодействие проявлениям религиозного экстремизма и терроризма / А. Р. Манукян. — Текст: непосредственный // Пробелы в российском законодательстве. — 2008. — № 5. — С. 150–152.
9. Одесский, М. П. Поэтика террора и новая административная реальность: очерки истории формирования. / М. П. Одесский, Д. М. Фельдман. — Москва: РГГУ, 1997. — 362 c. — Текст: непосредственный.
10. Старостина, Е. Терроризм и кибертерроризм: угроза международной безопасности / Е. Старостина. — Текст: электронный //: [сайт]. — URL: (дата обращения: 06.05.2020).
11. Томас, Т. Л. Сдерживание асимметричных террористических угроз, стоящих перед обществом в информационную эпоху / Т. Л. Томас. — Текст: непосредственный // Материалы международной конференции«Мировое сообщество против глобализации преступности и терроризма». — Москва: Научная книга, 2002. — С. 560.
12. Турунок, С. Г. Информационный терроризм: выработка стратегии противодействия / С. Г. Турунок. — Текст: непосредственный // Общественные науки и современность. — 2011. — № 4. — С. 133.