Обвиняемый является одной из ключевых фигур российского уголовного процесса. Его особенный правовой статус детально подчеркнут правовой позицией Конституционного суда Российской Федерации, выраженной в определении от 20 декабря 2005 г. № 473-О. В частности, Конституционный суд Российской Федерации подчеркивает, что особость процессуального статуса обвиняемого характеризуется предоставлением ему ст. 48, 49 и 51 Конституции Российской Федерации дополнительных гарантий защиты прав и законных интересов [1].
Такие гарантии находят свое непосредственное выражение в нормах действующего уголовно-процессуального законодательства, имеющих приоритет над общими нормами как нормы специальные, в силу чего общие нормы отраслевого законодательства не могут применяться по отношению к обвиняемому без учета его особого правового положения. Однако при этом, несмотря на процессуальную значимость фигуры обвиняемого, в науке ведутся давние дискуссии относительно вопроса его дефиниции и сущности правового статуса.
В соответствии с положениями ч. 1 ст. 47 Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (далее — УПК РФ) [2], обвиняемым признается лицо, в отношении которого вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого, вынесен обвинительный акт либо составлено обвинительное постановление. Анализ данного нормативного определения позволяет сделать вывод о том, что при определении сущности обвиняемого в российском уголовном процессе важное значение придается в первую очередь процедуре признания его в качестве такового, исходя из формы предварительного расследования. При этом сравнительное обращение к уголовно-процессуальному законодательству некоторых стран СНГ, например, Республики Беларусь, свидетельствует о существующих различных подходах к определению юридического основания признания лица обвиняемым. В частности, в соответствии с ч. 1 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь от 16.07.1999 г. № 295-З, обвиняемым признается физическое лицо, в отношении которого вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого, по делам частного обвинения — относительно которого судом принято заявление о совершенном им преступлении [4].
Подходы к пониманию обвиняемого как уголовно-процессуальной категории закономерно разнятся и в науке. Так, в качестве неклассического подхода может быть приведена позиция М. Ю. Чупахиной, которая, анализируя международную практику толкования понятий «обвиняемый», выраженную в решениях Европейского Суда по правам человека, приходит к выводу о том, что орган международной юрисдикции ориентируется не столько на формальное, сколько на фактическое положение гражданина в уголовном процессе, без установления связи с осуществлением действий по предъявлению обвинения, характерных для российского уголовного процесса, с учетом чего ею предлагается использование понятия «обвиняемый» в качестве родового для всех лиц, подвергнутых уголовному преследованию, в том числе подозреваемых, подсудимых и осужденных [3].
Подобная позиция определения концептуального толкования понятия обвиняемого без учета юридического основания приобретения подобного статуса представляется оспоримой, поскольку анализ традиционных теоретических воззрений по данному вопросу позволяет рассматривать обвиняемого в качестве лица, по отношению к которому собраны достаточные доказательства, подтверждающие его виновность в совершении преступления, на основании которых такое лицо привлекается к уголовной ответственности. Смешение содержания и понятия указанных категорий недопустимо. Следует учитывать, что при закреплении за лицом статуса обвиняемого посредством особых юридических процедур, с одной стороны, государственные органы приобретают право применения к такому лицу ряда мер процессуального принуждения, а с другой — лицо приобретает ряд специфических прав, в том числе право на защиту от предъявленного ему обвинения. Кроме того, реализация особых юридических процедур в форме предъявления обвинения (постановление о привлечении в качестве обвиняемого, составление обвинительного акта либо обвинительного заключения) само по себе опирается на оценку фактического состояния лица, как преследуемого в порядке норм УПК РФ. Другое дело, что представление об этом фактическом состоянии может быть расширено до понимания лица, в отношении которого ведется доследственная проверка в порядке ст. 144 УПК РФ, так и лица, в отношении которого началось уголовное преследование. Но эта гипотеза требует дополнительного обоснования, предпосылки для которой уже имеются в законе. Так, из содержания п. 6 ч.3 ст. 49 УПК РФ вытекает, что защитник участвует в процессуальной деятельности до возбуждения уголовного дела, если процессуальные действия, осуществляемые в отношении лица в порядке ст. 144 УПК РФ, затрагивают его права и свободы. Причем, это положение детализирует участие именно защитника, а не адвоката, как это указано в ч.1.1 ст.144 УПК РФ. Ну, а если есть защита, то значит есть и обвинение или, по крайней мере, уголовное преследование.
Литература:
- Определение Конституционного Суда РФ от 20 декабря 2005 г. № 473-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Корчагина Алексея Юрьевича на нарушение его конституционных прав положениями Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» // Доступ из Справ. правовой системы «Гарант».
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 02.08.2019 г.) // СЗ РФ. 2001. № 52. Ст. 4921; 2019. № 31. Ст. 4474.
- Чупахина М. Ю. Толкование понятий «обвинение» и «обвиняемый» в решениях Европейского Суда по правам человека // Научный вестник Орловского юридического института МВД России им. В. В. Лукьянова. 2017. № 2 (71). С. 108–111.
- Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь от 16 июля 1999 года № 295-З (с изменениями и дополнениями по состоянию на 09.01.2019 г.). URL: https://online.zakon.kz/ (дата обращения: 20.08.2019).
