Хорошим мастерам следует принимать учеников и учить их «всякому благочестию и чистоте» [4]. Об этом мы читаем в Стоглавом Соборе. Согласно его положениям, изографам воспрещается допускать в мастерскую людей с сомнительной репутацией. Ведь иконопись не терпит «дурной нравственности» и даже одной «злой мысли» [2]. Поэтому сперва мастер направляет каждого нового ученика к духовному отцу для обучения основам христианской жизни. Скорее всего, вместе с учениками он имеет общего духовника, что формирует единое мировоззрение всей мастерской, добиваясь одного взгляда на жизнь и творчество в профессиональной «духовной» семье. А это, несомненно, сплачивает учителя с учениками, приводит к их взаимному доверию. Далее, перед началом обучения, иконописец и подросток вместе возносят молитвы в мастерской, с ее патриархальным строем и высоким молитвенным духом, показывавшим, что иконопись являет собой великое, святое занятие. Ведь изограф возрастает в творчестве лишь «по мере духовного роста во Христе, в Боге» [2]. И его задача состоит в том, чтобы вырастить такого же хорошего мастера и «водворить древнее благочестие» в ученика. Думаю, добивается подобного иконник в процессе особого воспитания, когда при помощи мудрого совета и доброго слова «взращивает» в подростке кротость и набожность. Поэтому во время работы беседует он с ним о чудесах и Священном Писании. Подтверждение этому находим мы в повести Николая Полевого «Живописец», где рассказчик подчеркивает тот факт, что учитель часто прерывает работу и начинает читать жития святых [3]. Подобные действия всегда сопровождаются слезами: старый изограф стремится вызвать в сердце мальчика благоговейное отношение к святости, которую они изображают на иконах. Именно эту нелегкую задачу — задачу оказания помощи молящимся в укреплении в вере и любви — и учит решать иконописец ученика. [2, с. 159]. А в конце рабочего дня ученик обычно приступает к уборке мастерской, а иногда помогает в ведении домашнего хозяйства. К тому же изограф может посылать его на легкую работу — по ягоды, но лишь при необходимости и с согласия родителей. Однако это происходит редко, так как мастер может очень быстро лишиться учеников. [2, с. 256]. Учение длится несколько лет. Критерием готовности ученика начать самостоятельную деятельность служит соответствие требованиям в духовной чистоте. В. Лепахин утверждает, что в случае соответствия данным требованиям мастер приводит ученика к епископу и устраивает «экзамен», рассказывая епископу об ученике: об его духовной жизни, прилежании, поведении в процессе обучения иконописному делу. А затем показывает написанные учеником иконы. В том случае, если они отличаются мастерством и верностью церковным канонам, именно епископ, а не мастер, благословляет ученика на самостоятельную работу, воздавая ему такие же почести, как и его учителю. [2, с. 83]. Данное благословение можно сравнить с принесением врачами клятвы Гиппократа перед началом практической деятельности. Для иконописцев это не менее важный момент, так как они своим трудом отныне должны свидетельствовать об Истине от лица Церкви. Это огромная ответственность и служение.
Однако не всегда отношения между учителем и учеником были гладкими и «правильными». Стоглавый собор поднимал такую проблему, как проблема зависти учителя к талантливому ученику [5, с. 152]. Ведь, если данный вопрос поднимался Стоглавом, значит, мастер нередко хулил ученика, и постановление Собора было направлено на защиту талантливых учеников. Думается, порой учитель из-за зависти несправедливо принижал работы ученика и не допускал его к испытанию у епископа. Либо, по мнению Лепахина, намеренно шел на подлог [2, с. 84]. Беря в ученики сына или родственника, не обладающих способностями к иконописанию, на испытании епископу показывал не их лишенную мастерства икону, а икону талантливого ученика. И тем самым добивался разрешения члену своей семьи работать самостоятельно. Однако для иконописания был необходим талант. Поэтому церковь сразу замечала отсутствие способностей и неумение «мастера» передать внутреннее содержание иконы (одухотворенность ликов, бестелесность, нравственную чистоту Святых). В данном случае Собор призывал запрещать работать учителям таких иконописцев [5, с. 152].
Помимо этого, порой учитель не передавал ученикам мастерства «по существу» либо набирал в мастерскую большое количество учеников, что, несомненно, говорило о почете и доходе. Однако, по мнению Лепахина, не всегда спешил «передавать им секреты мастерства» [2]. Предполагаю, что он обучал их лишь второстепенным операциям, оставляя главные приемы в тайне. Поэтому он должен был подвергнуться наказанию [2, с. 85]. В данном положении проявлялась забота не только об учениках, но и о самом иконописце. Потому что иконописец, утаивая знания, данные ему Богом, грешил дважды: сначала искажал мастерство и отказывался от его передачи ученикам, а потом принимался за иконописание, в полной мере используя имеющийся опыт и знания. А значит, отказывался от преемственности традиций и намеренно ее избегал, что полностью противоречило требованиям к его нравственной жизни и лишало способности выполнять священное изображение и быть достойным таинства своего служения. [1, с. 9].
Однако потребность в иконах постоянно возрастала. Подобный спрос на иконы приводил к тому, что появлялись «мастера-самоучки», не прошедшие школы обучения иконописи. Поэтому Стоглав призывал их учиться у «добрых мастеров» [5, с. 152]. В этих мастерских происходил художественный отбор. В случае обнаружения у «самоучек способностей, им дозволяли обучаться иконописанию. В случае если они продолжали показывать свою бесталанность и после завершения обучения, им запрещали писать [2]. Однако не всегда «самоучки» могли смириться с данным запретом. Ведь для многих из них занятие иконописью было единственным способом заработка. Но Собор настаивал на том, чтобы лишенные таланта иконописцы обучались другому ремеслу [5, с. 153]. В случае невыполнения положения наступало царское наказание. [2, с. 86].
Таким образом, приходим к выводу о том, что каждому «доброму» мастеру предписывалось иметь учеников и передавать им знания и умения «по существу», в полном объеме. Учитель-иконописец должен был воспитывать в ученике нравственные качества на собственном примере и примере святых, жития которых он должен был зачитывать в момент работы. Нередко подобные действа сопровождались благоговейными слезами, что вызывало в сердце ученика преклонение перед святостью. Ведь, не испытав чувства сопричастности судьбам святых людей, изограф не мог изобразить Иисуса Христа и его сподвижников одухотворенными, не мог передать иконе особый внутренний заряд, который был необходим ей как «библии для неграмотных». Поэтому главной задачей мастера являлось обучение ученика видеть и чувствовать святость, которая укрепляла бы молящегося в вере. Но, несмотря на нравственные требования, не всегда иконописцы были справедливыми по отношению к ученикам. Поэтому отношения между ними регулировал Стоглавый Собор [5, гл. 43].
Литература:
- Алексеев С. В. Иконописцы Святой Руси. Духовные основы древнерусского иконописания. / С. В. Алексеев. — СПб.: Ладан; Троицкая школа, 2008. — 256 с.
- Лепахин В. В. Образ иконописца в русской литературе XII-XX веков. / В. В. Лепахин. — М.: Русский путь, 2005. — 472 с.
- Полевой Н. А. Живописец. / Н. А. Полевой // LibFox. — URL: https://www.libfox.ru/623758–8-nikolay polevoy-zhivopisets.html#book (дата обращения: 22.08.2019).
- Стоглав. — СПб: Д. Е. Кожанчиков, 1863. — 336 с.
