Традиции государственной благотворительной деятельности в России имеют давние традиции, восходящие к X-XI вв. К примеру, по летописным рассказам, всякий нищий и убогий мог свободно приходить на княжеский двор Владимира Святого и получать там «всякую потребу, питье и яства, и от скотниц кунами». Для тех, кто по болезни или немощности не мог прийти сам, князь велел развозить по улицам хлеб, мясо, мед и квас. Владимир Мономах наставлял в своем «Поучении»: «Будьте отцами сирот… не оставляйте больных без помощи» [4].
Но ее оформление в качестве одного из направлений внутренней политики государства наблюдается лишь в начале XVIII в., в правление Петра I. Поскольку модель «регулярного» государства, создаваемая в ходже его реформ, не оставляла без внимания ни одну из сторон жизни общества, то и благотворительность оказалась в поле зрения власти. Вполне в духе общего направления преобразований была издана серия законодательных актов, ставивших своей целью урегулировать ее проблемы. При этом, подобно современным петровскому времени законодательствам западных стран, была запрещена частная благотворительность. Тем самым государство жестко закрепило за собой на долгое время данный вид деятельности, следовательно, он определялся и коррелировался в зависимости от отношения власти к ней.
При Петре I наибольший акцент в благотворительной деятельности уделялся нищенству и попечению детей.
Нищенство в России было настолько распространенным, что еще на Стоглавом соборе 1551 года было признано необходимым принимать меры против нищих-профессионалов. В начале XVIII века отношение к нему было двойственным. С одной стороны, в 1715 г. вводится штраф за подаяние милостыни в размере от 5 до 10 рублей. С другой стороны, Духовному ведомству было предписано завести по всем губерниям богадельни, а городским магистратам — смирительные и прядильные дома для устройства нищих, «гуляк и непотребного и нечистого женского пола» [3].
Для попечения детей в 1715 и 1724 гг. издаются указы, по которым сирот и незаконно рожденных детей помещали в специальные школы при церкви, в которых они обучались грамоте и ремеслу. Следует отметить, что большая часть из намеченного выполнена не была.
Таким образом, благотворительность в России при Петре I приобрела статус одного из направлений государственной политики, подвергшегося законодательному регулированию. В тоже время, запрещение частной инициативы в данном виде деятельности имело негативные последствия, так как у правительства после Петра I не было ни средств, ни желания уделять пристальное внимание данному вопросу. Власть ограничилась изданием указов о запрещении нищенства. Кроме того, российской общество при Петре было еще не готово к восприятию благотворительной деятельности, выдержанной в традициях Западной Европы. Достаточно сказать, что меры, направленные на пресечение нищенства, так и остались на бумаге.
В этой связи непосредственное внимание верховной власти к благотворительности и призрению на ее основе возрождается во 2-й половине XVIII в., при Екатерине II, которая, вступив на престол, вскоре заявила: «Призрение бедным и попечение о умножении полезных обществу жителей…две верховные обязанности…правителя» [2].
Во многом возрождение государственной благотворительности было обусловлено взаимовлиянием трех факторов:
- Философией эпохи Просвещения, которая возводила ее в ранг добродетели.
- Повышением качества образованного общества, в том числе и дворянского, все более проникающегося политико-правовыми и культурными новациями Запада.
- Традициями покровительства благотворительности с участием в ней правительства.
Данные факторы укладывались в пропагандируемый Екатериной II образ гуманного и просвещенного монарха. Но, следуя основному направлению благотворительности, заложенному Петром I, речь шла не о демонстрации милости правителя, а об организованной помощи на основе нормативно-правовых актов.
Первым шагом в данном направлении было принятие в 1763 г. «Генерального уложения о воспитании обоего пола юношества», на основании которого в Москве и Санкт-Петербурге учреждались Воспитательные дома. Государство брало на себя обязанность попечения незаконно рожденных детей и детей бедных родителей до 18 лет [4].
Тем самым правительство полностью взяло под свой контроль, как призрение нуждающихся категорий населения, так и частную, и церковную благотворительность, которым отводилась роль оказания денежной помощи. В то же время, осознание невозможности правительством «поднять» всю благотворительность в стране привело к официальному разрешению в 1768 г. частной благотворительности, которое привело к далеко идущим последствиям.
Акты начала правления Екатерины II можно рассматривать как преддверие широкомасштабной программы государственной благотворительности, закрепленной в «Учреждениях об управлении губерниями» от 7 ноября 1775 г. В соответствии с ними, в губерниях создавались Приказы общественного призрения как органы государственной благотворительной деятельности. Их учреждению предшествовала серия указов, регламентирующих различные ее аспекты. Всего с 1763 по 1774 гг. было издано семь подобных нормативно-правовых актов, оказавших влияние на вышеупомянутые Приказы [1].
Анализ данных актов позволяет выявить как позитивные, так и негативные стороны политики государственной благотворительности.
К позитивным моментам можно отнести следующее:
– система приказов предусматривала сеть благотворительных учреждений: народные школы, сиротские дома, больницы, приюты, богадельни и работные дома. При этом основные начала их деятельности были выдержанны в соответствии с принципами гуманизма;
– отсутствовала строгая централизация, что увеличивало самостоятельность приказов и возможность привлечения к благотворительной деятельности частных лиц;
– хотя приказы являлись государственными органами, они имели право привлекать частные благотворительные пожертвования и заниматься финансовыми операциями по поземельному кредиту, что избавляло государственную казну от излишних обременений;
С другой стороны, к недостаткам системы государственной благотворительности относились:
– руководящие органы приказов состояли из государственных чиновников, что вносило в их функционирование известный бюрократизм, приводило к не целевому использованию средств и недостаткам в работе. Кроме того, чиновники занимались благотворительностью в силу служебной необходимости;
– не были привлечены духовные лица и местные жители, не находящиеся на государственной службе, что не позволяло соединить церковную благотворительность со светской и нивелировало территориальную систему приказов;
– время заседания приказов составляло примерно 3 месяца в году.
Таким образом, государственная благотворительность во 2-й половине XVIII в. представляла сочетание попыток обеспечения интересов власти с патерналистскими тенденциями в отношении «сирых и убогих».
С одной стороны, в екатерининское время начал формироваться системный подход к благотворительности, использовавшейся для достижения правительством политических и идеологических целей, а также для финансирования призрения.
С другой, огосударствление данного вида деятельности сковывало частную инициативу, зачастую препятствовало реализации намеченных целей и задач. В дальнейшем, по мере затухания интереса приемников Екатерины II к благотворительности, она все более сосредотачивалась в частных руках благодаря разрешению частной благотворительности в 1768 г. В итоге произошло своеобразное перетекание данного вида деятельности, и к концу XIX века дело благотворительности прочно закрепилось в частных руках.
Но в целом во 2-й половине XVIII в. был заложен фундамент государственной благотворительной деятельности, не прерывающейся в последующее время и составляющий важное направление социальной политики государства.
Литература:
- Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. — М.: Высшая школа, 1968. — 368 с.
- Ключевский В. О. Курс русской истории. Часть V. — М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1937. — 388 с.
- Общественное и частное призрение в России. — Спб.: Тип. Императорской Акад. наук,1907. — 296 с.
- Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Россия. Иллюстрированный энциклопедический словарь. — М.: Эксмо, 2006–704 с.
