В последнее время представители первых лиц страны говорят о том, что российское образование необходимо реформировать, так как оно не отвечает международным требованиям.
В прессе все чаще появляются размышления о том, что учить жизни необходимо по-новому. Например, обозреватель журнала «Огонек» А. Архангельский в статье «Доумрем до понедельника», в заголовке которой перефразировано название известного советского фильма о школе «Доживем до понедельника», пишет: «…нас долго приучали к тому, что когда речь заходит о школе, то в первых же кадрах фильма появляется Образец, который и задает моральную норму. Если бы в фильме Германики при прочих равных появился бы Настоящий Учитель с Грустью в Глазах, или Высоконравственный Четверочник с Убеждениями, или, наконец, Хулиган с Настоящим Сердцем Внутри, или Жертва Жестокости Одноклассников — словом, один из тех типов, на которых всегда держалось наше кино о переходном возрасте, — все остальное, будучи оттенено этим Учителем-образцом, Мальчикомистиной или Девочкой-жертвой, выглядело бы не так пугающе» [1, с. 17].
Вслед за Архангельским исследователь детской литературы М. А. Черняк считает, что «жанр школьной повести переживает сегодня явно не лучшие времена» [4, с. 8].
М. А. Черняк полагает, что существенным тормозом сегодняшней системы образования является «непримиримый конфликт поколений, результатом которого является ситуация тотального непонимания и немотивированной жестокости» [4, с. 8].
В современной школьной повести проблема детства как бы отодвигается на второй план. Сегодня ультраактуальна тема учителя в школе. Его личность и профессиональное становление особенно интересны современным писателям.
Так, например, коллектив авторов Н. Курчатовой и К. Венглинской в повести «Лето по Даниилу Андреевичу» показывает, как молодой и талантливый ученый, имеющий узкую специальность по старофранцузской литературе, столкнувшийся с жизненными обстоятельствами, вынужден прийти на работу в школу. Даниил не только не понимает своего дела, чем ему предстоит заниматься, его также гнетет школьная жизнь. Поначалу он не может найти общего языка с коллегами и детьми.
Острый социальный подтекст имеет повесть А. Иванова «Географ глобус пропил», главный герой которой, подобно Дане, герой исключительный, но вынужденный заниматься нелюбимым делом. Он противостоит системе образования, дисциплине вообще, ломает стереотипы, подрывая тем самым ковавшиеся годами устои школьной жизни. В итоге автор показывает, что Виктор Служкин доказывает свою правоту: он прав для себя. Поэтому к нему так потянулись старшеклассники, хотя учитель в своей недолгой педагогической деятельности нарушил большинство действующих норм трудового права и моральных установок.
Поэтому критики, откликнувшись на неприглядное изображение современной школы, посчитали, что в зеркале современной прозы школа посттоталитарная и постсоветская оказалась пострашнее школы тоталитарной и советской [4, с. 17],
По мнению ученого, современная школа представляется живым социальным институтом, в котором концентрируются человеческие характеры и оживают разнообразные стереотипы [4, с. 19].
Школьная повесть постсоветского периода отличается также узкой подростковой направленностью.
М. А. Литовская утверждает, что на тематику школьных повестей этого периода существенно влияют социальные особенности: «Разбалансированность социальных институтов, свойственная постсоветскому мироустройству, гибридность норм и практик социальных отношений, отсутствие единых критериев оценки поведения привели к тому, что представления подрастающего поколения о том, «что такое хорошо и что такое плохо», оказались изначально противоречивыми» [2, с. 28].
В то же время общество заинтересовано в поддержании социального мира, в том числе и между поколениями, в успешной передаче подросткам значимых для старших духовных ценностей. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но предлагаемые подросткам литературные тексты разного типа призваны, помимо всего прочего, смягчить рассогласование, объяснить позицию старших и создать условия для продуктивного межпоколенческого общения.
Исследователь приходит к выводу, что основная задача подростковой книги должна состоять в том, чтобы дети учились, развлекаясь. Во многих книгах подобного типа приключенческая фабула оказывается стержнем для прямого изложения автором своих взглядов. Так, в детективных повестях М. Чудаковой из цикла «Дела и ужасы Жени Осинкиной» главная информация как раз заключена в прямых комментариях повествователя к увиденному и услышанному главной героиней [2, с. 31].
В недавнем прошло, а именно в 2010 году проблемы школьной повести очень бурно обсуждались на конференции в г. Пермь под названием «Антропология советской школы: культурные универсалии и провинциальные практики». Высказывания ученых, писателей, общественных деятелей положили начало более пристальному вниманию к тому, какая литература издается для детей, а конкретнее, какие произведения причислять к элитарной, а какие — к массовой литературе.
Актуальность данной темы сейчас особенно обсуждается в обществе, поскольку антропологический подход заключается в рассмотрении школьной дисциплины как одного из уровней социальных отношений внутри школьного сообщества, который регулируется не только предписанной государством официальной нормой, но и традицией [3, с. 15]. То есть сейчас, как никогда представляется возможным проанализировать ошибки в построении советской системы образования и учесть их при планировании новых образовательных реформ в условиях стремительно меняющегося мира.
Участники конференции обсудили основные проблемы развития детской литературы (в частности — произведений на школьную тематику):
‒ модель антропологического исследования как расследования отдельного случая;
‒ тема взаимоотношений школы и власти;
‒ проблема профессиональной идентичности учителя в период позднего сталинизма (1940–1950-е гг.);
‒ анализ социальной функции ритуализованных форм школьной повседневности [3, с. 10]
Подобное мероприятие внесло некоторые коррективы в планирование работы общества по развитию школьной направленности в детской литературе на современном этапе развития литературного процесса.
Таким образом, мы пришли к выводу, что жанр «школьная повесть» в отечественной детской литературе отличают следующие особенности.
Школьная повесть:
‒ возникла в середине XIX века в Великобритании, была заимствована русскими писателями рубежа XIX — ХХ веков;
‒ претерпела значительные изменения в свете революционных и военных событий в России в первой трети ХХ века;
‒ начала разрабатываться как отдельный жанр в детской литературе с определенной целевой установкой руководства страны;
‒ видоизменялась, обогащаясь тематикой согласно тому или иному временному периоду;
‒ окончательно оформилась как самостоятельный жанр в постсоветское время, породив новую плеяду детских писателей, существенно переосмысливших принципы создания подобных произведений в свете стремительно меняющегося сознания читающего подрастающего поколения.
Литература:
- Архангельский А. Доумрем до понедельника // Огонек. № 2 (18.01.2010).
- Литовская М. А. «Время всегда хорошее»: социальная психология для современного подростка / М. А. Литовская // Детская литература сегодня. — Екатеринбург, 2010. — С. 25–34.
- Маслинский К. А. Конференция «Антропология советской школы: культурные универсалии и провинциальные практики» / К. А. Маслинский // Антропология советской школы: Культурные универсалии и провинциальные практики. — Пермь: Издательство Пермского государственного университета, 2010. — С. 3–15.
- Черняк М. А. Школа как диагноз: метод современной прозы / М. А. Черняк // Детская литература сегодня. — Екатеринбург, 2010. — С. 7–17.
