Эволюция взглядов на понятие доказательства в отечественной доктрине уголовного процесса



Ведущие отечественные ученые-процессуалисты неоднократно отмечали, что доказывание составляет сердцевину, «душу» уголовного судопроизводства, пронизывает деятельность всех его участников и осуществляется на всем его протяжении [8] [12] [21]. Накопление научных знаний относительно свойств доказательств и процесса доказывания послужило основным фактором обособления теории доказательств в доктрине уголовного процесса, а введение в уголовно-процессуальное законодательство совокупности норм, определяющих содержание, цели и предмет доказывания, понятие и виды доказательств, а также особенности доказывания в различных стадиях производства и по некоторым категориям дел — доказательственного права, являющегося составной частью уголовно–процессуального права.

Приступая к рассмотрению эволюции взглядов относительно понятия уголовно-процессуальных доказательств, встает проблема периодизации указанного процесса. Здесь необходимо учитывать множество факторов и, в первую очередь, представления о логике процесса обоснования фактов в судопроизводстве и доминирующую форму уголовного процесса. Таким образом, представляется важным выбрать определенный подход к периодизации, чтобы наиболее качественно реализовать исследовательскую задачу по изучению генезиса научных представлений на понятие и свойства доказательств в уголовном процессе.

Ю. К. Орлов выделяет пять сменяющихся концепций доказательств в отечественной доктрине уголовного процесса: 1) донаучную (архаическую) концепцию доказательства; 2) «двойственную» концепцию доказательства; 3) логическую модель; 4) информационную концепцию; 5) синтезированную концепцию доказательства [13; С. 35–38]. При этом, как представляется, автор абсолютизирует ту или иную концепцию, ставит ее в зависимость от господствующей политической или правовой доктрины. Хотелось бы отметить, что, во-первых, не совсем корректно говорить о «донаучной» концепции доказательств, рассматривая доктринальные представления о данном институте, а, во-вторых, в предложенной периодизации не берется в расчет тот факт, что на отдельных исторических этапах сосуществовало (и сосуществует по сегодняшний день) несколько концепций доказательств. Последнее обусловлено сутью любой доктрины, включающей в себя различные точки зрения и подходы.

Т. Б. Рамазанов выделяет процесс формирования понятия доказательства также делит на несколько этапов. Первый этап представляет собой возникновение и формирование воззрений русских дореволюционных ученых о понятии доказательства в уголовном процессе (1830–1917 гг.). Второй этап совпадает с советским периодом (1917–1991 гг.). Третий этап представляет собой современные позиции российских ученых по отношению к понятию доказательства (с 1991 года — по настоящее время) [14; С. 16–17]. Между тем, при таком подходе не делается акцент на ключевые события истории развития всего отечественного уголовного процесса (включая доказательственное право) — Судебную реформу 1864 г. и принятие Устава уголовного судопроизводства.

Е. В. Васильченко полагает, что развитие понятия доказательств прошло предреформаторский, реформаторский, советский этапы [3; С. 244–245]. Однако, в такой периодизации не отражается преемственность взглядов, существовавших в теории доказательств, ведь нельзя отрицать факта влияния отмеченной реформы на советских и современных ученых-процессуалистов. Так, юристы советской эпохи по сути развивали взгляды дореволюционных авторов, а многие исследователи вопросов, связанных с уголовно-процессуальным доказыванием, советского периода продолжают оказывать влияние и на современную науку.

Как справедливо писал С. В. Бородин, природа и сущность доказательственного права обусловлены формой уголовного процесса, характерной для той или иной исторической эпохи [8; С. 521]. А. А. Давлетов отмечает, что научное исследование различных аспектов уголовно-процессуального познания продолжает расширяться и углубляться [6; С. 13–14]. Поэтому другая периодизация, предложенная Курсе уголовного процесса под редакцией Л. В. Головко, концептуализирует положения о доказательствах и доказывании с учетом исторических форм (моделей) уголовного процесса. По его мнению, в рамках каждой из них возникает и развивается определенная доказательственная система, подвергающаяся доктринальному осмыслению в теории доказательств. Таковых моделей выделяется три: 1) теория формальных доказательств; 2) теория свободного доказывания; 3) англосаксонская теория доказательств [9; С. 250]. Не останавливаясь на рассмотрении англосаксонской модели, следует применительно к отечественному уголовному процессу раскрыть концепции формальных доказательств и свободного доказывания.

Становление теории формальных доказательств произошло в рамках инквизиционного (розыскного) процесса. Минимизация судейского усмотрения в процессе собирания и оценки доказательств за счет возникновения обязанности строго следовать установленным в законе правилам и стала основным признаком того, что впоследствии назвали теорией формальных доказательств или, что одно и то же, теорией легальных доказательств. В России господство доктрины инквизиционного судебного процесса имело место вплоть до Судебной реформы 1864 г., отличительной чертой которой явилось сосредоточение в руках лишь одного органа — суда функций обвинения, защиты и разрешения дела. Согласно доктрине, сформированной в указанный период, разрешение дел осуществлялось по результатам состязательного процесса между обвиняемым и потерпевшим, при этом отсутствие четких методов сбора и фиксации доказательств позволяли применять к обвиняемому и свидетелю разного рода испытания, в том числе в виде пыток. Формализация процесса доказывания затрагивала три аспекта:

1) круг возможных видов (источников) доказательств, исчерпывающим образом определенный в законе и исключающий возможность выхода за его пределы (иначе доказательство признается недопустимым);

2) круг возможных способов доказывания (следственных действий), также исчерпывающим образом определявшийся законом;

3) оценку доказательств, которая превращалась в «логическую операцию», поскольку сила каждого доказательства была заранее определена в законе и все они делились на «совершенные» и «несовершенные», «полные» и «неполные» [9; С. 250–251].

Теория свободной оценки доказательств характеризует уже смешанный процесс, а именно ту модель уголовного процесса, пришедшей на смену процессу инквизиционному процессу и доминирующей в континентальной правовой системе. Суть свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению (свободного доказывания) сводится:

1) к отсутствию исчерпывающего перечня видов (источников) доказательств: доказывать можно с помощью сведений, почерпнутых из любого источника, если он только прямо не запрещен законом;

2) к отсутствию исчерпывающего перечня способов доказывания (следственных действий): можно доказывать любым способом, если он прямо не запрещен законом;

3) к отсутствию предустановленной силы доказательств, их деления на «совершенные» и «несовершенные» все доказательства по своей силе абсолютно равны и свободно оцениваются по внутреннему убеждению судьи [9; С. 252].

После Судебной реформы 1864 г. целой плеядой ученых-юристов доказательства стали сводиться к сведениям, влияющих на убеждение судьи. В. Д. Спасович писал, что доказательствами называются основания судейского убеждения при решении спорного вопроса, подлежащего судебному разбирательству, убеждения, на которых основывается приговор суда [16; С. 5,7]. Доказательства рассматривались учеными обозначенного периода не как факт или обстоятельства, устанавливающие факт, а лишь как вероятный вывод, вызывающий внутреннее убеждение. Главным минусом такого подхода служит высокая степень вероятности доказательств, постановкой их в зависимость от убеждения правоприменителя. Т. Г. Тальберг писал, что «…о полной несомненности не может быть и речи в области судебного исследования, и в делах судебных судья вынужден по несовершенству средств человеческого правосудия удовлетворяться по необходимости лишь более или менее высокой степенью вероятности» [17; С. 83]. Убеждение является субъективным, а зачастую даже иррациональным фактором, способным породить ошибку, привести к парадоксальному выводу о ложности достоверного с точки зрения источника и процедуры получения сведения.

Другие ученые дореволюционного периода под доказательствами понимали фактические основания судейского убеждения. Например, Л. Е. Владимиров определял доказательство как всякий факт, имеющий назначением вызвать в суде убеждение в существовании или несуществовании какого-либо обстоятельства, составляющего предмет судебного исследования [18; С. 98]. М. В. Духовской также писал: «…можно подметить факты, которые преимущественно могут служить доказательствами, то есть исчислять и изучать главнейшие виды их (отнюдь не придавая им исчерпывающего значения)» [7; С. 200]. В. К. Случевский писал, что под уголовными доказательствами следует разуметь те фактические данные, на основании которых судья может образовать в себе убеждение о событии преступления и виновности совершившего его лица [15; С. 103]^. Таким образом, отдельные дореволюционные ученые стали предпринимать попытки уяснения сущности доказательств через более конкретную философскую категорию — факт. Ведь в отличии от формально-логических аргументов факты представляют собой нечто реальное в противоположность вымышленному; конкретное, единичное в отличие от абстрактного и общего. Впоследствии данные воззрения плотно укоренились в советской уголовно-процессуальной науке.

Советские ученые процессуалисты активно стали развивать вышеуказанные идеи в контексте ленинской теории отражения, о которой речь пойдет далее, постепенно преобразовав тезис «доказательство — факт» в несколько иной постулат: доказательство — одновременно и сам факт, и соответствующий источник. В частности, А. Я. Вышинский прямо указывал, что судебные доказательства — это обычные факты, те же вещи, те же люди, те же действия людей [5; С. 223]. Близкую позицию занимал М. А. Чельцов [20; С. 136], который считал доказательствами факты, вытекающие из предусмотренных законом источников. В итоге в советский период доминировала двойственная концепция понятия доказательств, предполагающая два их значения: 1) сами факты, на основе которых устанавливаются обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела; 2) источники, из которых суд и органы расследования получают такие факты.

Преемственной к двойственной концепции стала модель, имеющая смешанный (синтезированный) характер, включающая в понятие доказательств и сами факты, и сведения о них, а также их источники. Так, В. Д. Арсеньев подчеркивал, что уголовно-процессуальными доказательствами являются фактические данные (факты настоящего и прошлого), связанные с подлежащими установлению фактическими обстоятельствами уголовного дела, устанавливаемыми предусмотренными в законе средствами доказывания или другими фактическими данными, а также сами указанные средства [1; С. 92].

Таким образом, отечественная теория доказательств построена на принципе свободы оценки доказательств по внутреннему убеждению, о чем прямо гласит ст. 17 УПК РФ. Такой подход существует в России с 1864 г. Не отказался от теории свободной оценки доказательств и советский уголовный процесс, сохранивший ее вместе с понятием «внутреннее убеждение» и передавший современному российскому уголовно-процессуальному законодательству.

Генезис отечественных научных представлений относительно понятия доказательств весьма лаконично изложил С. А. Шейфер, по мнению которого «…заметной вехой на этом пути был переход от логико-психологических представлений, когда доказательство отождествлялось со способами получения нужной информации, к предметным представлениям, в соответствии с которыми доказательства рассматривались как факты, на которых суд строит свои выводы» [22; С. 12]. Как уже отмечалось выше, долгое время отдельные концепции определения доказательств строились на их отождествлении со способами получения доказательств и сформированным убеждением у правоприменителя (В. Д. Спасович, И. Я. Фойницкий). Позднее наряду с логико-психологическим фактором стал раскрываться содержательный аспект доказательств (Л. Е. Владимиров, С. И. Викторский), заключающейся не только в способности убеждения суда в существовании обстоятельств, подлежащих доказыванию, но и содержательно в установленных судом фактов, используемых для построения выводов. Позднее приведенные идеи, особенно в части содержательной стороны, развивались в советское время (А. Я. Вышинский, С.В, Курылев, М. А. Чельцов), где в работах процессуалистов подчеркивалась реальность содержащихся в доказательствах фактов, становившихся синонимом понятия «истина» [22; С. 13]. По мнению С. В. Курылева, «…доказательство — это известный суду факт, находящийся в определенной связи с неизвестным» [10; С. 139]. М. А. Чельцов предлагал понимать под доказательствами только факты, а не сведения о них. По его мнению, неверны по сути даже выражение «сомнительные доказательства», «противоречивые доказательства», так как обозначаемые ими объекты не могут быть отнесены к доказательствам. Факты же не могут быть сомнительными или недоброкачественными: они либо существуют, либо не существуют [20; С. 76–77]. Образно говоря, эти факты нужно доказать при помощи других доказательств. Наряду с вышеуказанной в науке уголовного процесса существовала и другая точка зрения: доказательства — это не факты, а фактические данные. Такая трактовка по сути была отражена в принятых в 1958 г. Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик (ст. 16), а также УПК РСФСР (ст. 69), где доказательствами признавались любые фактические данные об обстоятельствах, подлежащих доказыванию.

Однако, впервые приведенное в законе понимание доказательств отождествляло их с предметом доказывания, игнорировало ряд источников доказательств (например, показаний обвиняемого). Ведь сами по себе факты в готовом виде в уголовном процессе не существуют, а значит, их необходимо устанавливать с помощью фактической информации, содержащейся в соответствующих источниках. По мнению С. А. Шейфера, «…ошибочность этих взглядов, считающих доказательствами факты объективной действительности, стала особенно наглядной при анализе доказывания с позиций теории отражения и информационного подхода, разработанных в трудах В. Я. Дорохова» [22; С. 14]. По ней понятие доказательства имеет два значения: 1) факты, на основе которых устанавливается наличие преступления или его отсутствие, виновность либо невиновность лица в совершении деяния, иные обстоятельства дела; 2) источники (по терминологии отдельных авторов- средства доказывания) из которых органы расследования и суд такие факты получают, показания свидетелей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, заключения экспертов и др. С одной стороны, те факты, на основе которых устанавливаются преступление или его отсутствие, виновность или невиновность того или иного лица в его совершении и иные обстоятельства дела, от которых зависит степень ответственности этого лица, с другой стороны — это те предусмотренные законом источники, из которых следствие и суд получают сведения об имеющих для дела значение фактах и посредством которых они эти факты устанавливаются. По справедливому убеждению С. А. Шейфера, «…сохранившиеся в сознании людей и на предметах материального мира сведения об обстоятельствах преступления могут быть использованы в качестве доказательств в процессе производства по делу при том обязательном условии, что они облечены в указанную в законе форму» [22; С. 14–15].

В настоящее время становятся распространенными синтезированные концепции понятия доказательств, основанные на единстве процессуальной формы, источника и содержания доказательств. Л. А. Воскобитова выявляет три характерных признака доказательств: 1) наличие информации (любых сведений), на основе которых устанавливается наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также иных обстоятельств, имеющих значение по делу; 2) получение доказательственной информации возможно только в порядке, определенном уголовно-процессуальным законом; 3) доказательственная информация может быть получена только из тех источников, которые прямо перечислены в уголовно-процессуальном законе [4]. По мнению В. С. Балакшина, доказательствами не могут служить предметы, документы, ценности сами по себе, так как они приобретают статус доказательств при соблюдении ряда условий к процессуальной форме и содержанию, что предполагает «…наличие в показаниях сведений, данных, информации, имеющих отношение к предмету доказывания расследуемого дела» [2; С. 17]. В. А. Лазарева, также рассматривает доказательства в трехаспектном ракурсе: 1) как любые сведения, на основе которых субъекты уголовного процесса устанавливают обстоятельства, имеющие значение для дела (информационный аспект); 2) как достоверные сведения (факты), обосновывающие обвинительный приговор (аксиологический и логический аспекты); 3) как показания свидетеля, потерпевшего, заключения эксперта и специалиста, протоколы следственных действий и судебного заседания и т. д. (формально-процессуальный аспект) [11; С. 162].

Таким образом, можно прийти к выводу, что понятие уголовно-процессуальных доказательств в отечественной доктрине уголовного процесса формировалось под влиянием концепции свободной оценки доказательств.

Первая группа процессуалистов дореволюционного (С. И. Викторский, Л. Е. Владимиров, М. В. Духовской, В. Д. Спасович, И. Я. Фойницкий) и советского (А. Я. Вышинский, С. А. Голунский, Д. Г. Тальберг, М. А. Чельцов) периодов под доказательствами понимали любые относящиеся к делу фактические данные (сведения о фактах или фактических обстоятельств дела).

Вторая группа процессуалистов преимущественно советского периода (Г. Ф. Горский, В. Я. Дорохов, П. С. Элькинд) являлись сторонниками двойственной концепции доказательств, включающей доказательственные факты и их источники. Относясь к этой группе ученых, С. А. Шейфер, тем не менее критикует приложение на теорию доказательств ленинской теории отражения, обращая внимание на процессуальную сторону получения доказательственных сведений, но не обособляя ее в отдельный признак.

Наконец, третья группа современных процессуалистов (Л. А. Воскобитова, В. С. Балакшин, В. А. Лазарева) предлагают синтезированное понятие доказательств, основанное на единстве процессуальной формы, источника и содержания доказательств. По мнению авторов, отстаивающих данную точку зрения, судебные доказательства представляют собой единое понятие, в котором взаимосвязаны фактические данные (содержание), полученные из определенных источников, и процессуальная форма.

Литература:

1. Арсеньев В. Д. Вопросы общей теории судебных доказательств в советском уголовном процессе / Арсеньев В. Д. — М.: Юрид. лит., 1964. — 179 c.
2. Балакшин В. С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания: Важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации: автореф. дисс. … д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 2005. — 62 с.
3. Васильченко Е. В. Понятие доказательств в уголовном судопроизводстве, концепции понятия доказательств // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2010. № 9. С. 244–250.
4. Воскобитова Л. А. Гносеологический и аксеологический аспекты доказывания // Актуальные проблемы судоустройства, судопроизводства и прокурорского надзора. Сборник научных трудов ВЮЗИ. — М: ВЮЗИ, 1989.
5. Вышинский А. Я. Теория судебных доказательств в советском праве / Вышинский А. Я.. — 3-е изд., доп. — М.: Госюриздат, 1950. — 308 c.
6. Давлетов А. А. Основы уголовно-процессуального познания. Монография. 2-е изд., испр. и доп. — Екатеринбург: Издательство Гуманитарного университета, 1997. — 191 с.
7. Духовской М. В. Русский уголовный процесс. — М.: Склад издания в книжном складе М. В. Клюкина, тип. А. П. Поплавского, 1910. — 448 с.
8. Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Алексеев В. Б., Алексеева Л. Б., Божьев В. П., Бойков А. Д., и др.; Под ред.: Бойкова А. Д., Карпеца И. И. — М.: Юрид. лит., 1989. — 640 c.
9. Курс уголовного процесса / А. А. Арутюнян, Л. В. Брусницын, О. Л. Васильев и др.; под ред. Л. В. Головко. — М.: Статут, 2016. —1278 с.
10. Курылев С. В. Основы теории доказывания в советском правосудии / Курылев С. В. — Минск: Изд-во БГУ, 1969. — 204 c.
11. Лазарева, В. А. Доказывание в уголовном процессе [Текст]: учебно-практическое пособие для вузов: [специальный курс] / В. А. Лазарева. — М.: Юрайт: Высшее образование, 2010. — 343 с.
12. Лупинская П. А. Решения в уголовном судопроизводстве / П. А. Лупинская. — М., Норма, 2010. — 240 с.
13. Орлов Ю. К. Основы теории доказательств в уголовном процессе: Науч.-практ. пособие. — М.: Проспект, 2001. — 138 с.
14. Рамазанов Т. Б. Понятие доказательства в уголовном процессе: формирование и современное понимание // Вестник Дагестанского университета. Серия 2: Общественные науки. 2013. № 2. С. 16–23.
15. Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса: в 2 ч. / В. К. Случевский; ред. В. А. Томсинов; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Юрид. фак. — М.: Зерцало, 2008. Ч.: 2. Судопроизводство. — 488 с.
16. Спасович В. Д. Избранные труды и речи / Спасович В. Д.; Сост.: Потапчук И. В. — Тула: Автограф, 2000. — 496 c.
17. Тальберг Д. Г. Русское уголовное судопроизводство: Сост. по лекциям орд. проф. Ун-та св. Владимира д-ра уголовного права Д. Г. Тальберга М. Р-ским. Т. -2. — Киев: тип. К. Н. Милевского, -1890. — 96 с.
18. Учение об уголовных доказательствах: Части: Общая и Особенная / Владимиров Л. Е. — 3-е изд., изм. и законч. — СПб.: Кн. маг. «Законоведение», 1910. — 440 с.
19. Фоницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т.1, Т.2. / Под ред. А. В. Смирнова. — СПб.: Альфа, 1996. — 607 с.
20. Чельцов М. А. Советский уголовный процесс. Учебник / Чельцов М. А.. — 2-е изд., перераб. — М.: Госюриздат, 1951. — 511 c.
21. Шейфер С. А. Собирание доказательств по уголовному делу: проблемы законодательства, теории и практики / С. А. Шейфер. — М.: Норма: Инфра-М, 2015. — 110 с.
22. Шейфер С. А. Понятие доказательства как предмет научной дискуссии // Вестник Омского университета. Серия: Право. 2008. № 1. С. 12–19.