Дискуссия по поводу института следственных судей ведется в российской юридической науке долгое время. При этом до сих пор нет единого мнения о необходимости введения данного института в уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации.
Должность следственного судьи, выполняющего полномочия следственного органа, была введена Кодексом уголовного расследования, принятым во Франции в 1808 году. Позже этот институт появился и в уголовно-процессуальном праве других европейских стран.
Длительное время следственный судья во Франции являлся органом предварительного следствия. Закон, укрепляющий защиту презумпции невиновности и права потерпевшего, в 2001 году наряду со следственным судьей ввел должность судьи по свободам и заключению, принимающего решения о заключении под стражу, продлении срока содержания под стражей и рассматривающего ходатайства об освобождении из-под стражи.
С 1930 по 1988 год в Италии тоже существовал институт следственного судьи, выполняющего функции предварительного расследования (аналогичный французской модели). В 1988 году юрисдикционные функции следственных судей были переданы судьям, рассматривающим уголовные дела. Также в Италии действует судья по предварительному расследованию. Он осуществляет функции надзора над органами предварительного следствия и обеспечивает соблюдение прав подследственных [1].
В Германии следственный судья не ведет расследование. С учетом установленных обстоятельств дела он проверяет законность и обоснованность следственных действий, о проведении которых ходатайствует прокуратура (§ 162 Уголовно-процессуального кодекса Германии). Следственные судьи являются судьями местного участкового суда и осуществляют указанные функции в рамках плана распределения обязанностей каждого конкретного суда [2].
В некоторых странах СНГ также был создан институт следственных судей.
Например, в соответствии с частью 3 ст. 54 Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан следственный судья — судья суда первой инстанции, к полномочиям которого относится осуществление в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, судебного контроля за соблюдением прав, свобод и законных интересов лиц в уголовном судопроизводстве.
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Молдова закрепляет понятие судьи по уголовному преследованию — это судья, наделенный функциями уголовного преследования, а также судебного контроля процессуальных действий, осуществляемых в ходе уголовного преследования (ст. 6 УПК РМ). В статье 41 данного Кодекса определена компетенция судьи по уголовному преследованию; помимо этого в данной статье предусмотрено, что этот судья принимает решения о временном освобождении задержанного или арестованного лица и их отмене, а также решения о временном лишении лица водительских прав; рассматривает заявления об ускорении уголовного преследования [3].
Необходимость создания института следственных судей в России часто обосновывается тем обстоятельством, что такой институт был введен Уставом уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 года. В действительности же была введена должность судебного следователя.
Согласно Уставу уголовного судопроизводства судебному следователю предоставлялся широкий круг процессуальных полномочий:
‒ право самостоятельно возбуждать уголовное преследование (ст. 297);
‒ право принимать необходимые для расследования меры (ст. 264);
‒ право поручать полиции производство дознаний и давать ей указания о собирании необходимых справок (ст. 271);
‒ в случае оказания противодействия следователь мог требовать помощи как от гражданского или военного начальства, так и от полиции (ст. 272).
Кроме того, судебному следователю предоставлялось право производить обыски и выемки, накладывать на не явившихся без уважительных причин денежный штраф, подвергать приводу, избирать в отношении обвиняемых меры пресечения и т. п. Для осуществления ряда процессуальных действий следователь должен был предварительно войти с соответствующим представлением в окружной суд. К таким процессуальным действиям относились: 1) наложение ареста на имущество обвиняемого; 2) осмотр и выемка почтово-телеграфной корреспонденции; 3) объявление розыска обвиняемого через публикацию; 4) освидетельствование психического состояния обвиняемого и разрешение вопроса об умственном развитии несовершеннолетнего; 5) прекращение уголовного дела.
Особый статус судебного следователя заключался в том, что судебные следователи были прикреплены к окружным судам и расследовали уголовные дела под прокурорским надзором [4].
Судебный следователь, в сущности, был наделен полномочиями современного дознавателя и следователя. Таким образом, ссылка на введение Уставом уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г. института следственных судей, не свидетельствуют о наличии исторических предпосылок для развития указанного института.
Дискуссия о введении института следственного судьи в уголовное судопроизводство России, в научных кругах, ведется достаточно давно, российская общественность же стала оживленно обсуждать этот вопрос после того, как Президент РФ Владимир Путин утвердил перечень поручений по итогам состоявшегося 14 октября 2014 года заседания президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека. На нем среди прочих поручений глава государства рекомендовал Верховному Суду РФ до 15 марта 2015 года изучить предложения по созданию института следственных судей [5].
Необходимо сказать, что официальные источники до сих пор не содержат заключений и выводов, к которым пришел Верховный Суд РФ в результате выполнения поручения Президента.
Идею введения нового субъекта уголовного судопроизводства — следственного судьи поддерживают многие видные юристы и общественные деятели, например, Смирнов А. В., Зорькин В. Д., Морщакова Т. Г., Барщевский М. Ю., Клишас А. А., Александров А. С., Фидотов М. А., Титов Б. Ю., Ковтун Н. Н. и др. Оппонентами данной идеи выступают Л. В. Головко, В. А. Томсинов и др. [6]
В частности, Председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин отметил, что институт следственных судей не только повысит эффективность судебного контроля в ходе расследования и объективность судебного разбирательства, но и поможет разорвать «обвинительную связку» между следствием и судом, о которой постоянно говорят в юридическом сообществе [7], а заодно хотя бы отчасти преодолеть тот «обвинительный уклон» в отечественном правосудии, о котором сказал Президент России в своем Послании Федеральному Собранию еще 12 декабря 2012 года [8].
Профессор Л. В. Головко напротив, отрицает необходимость введения этого института, потому что подобное нововведение является проявлением «американизации» и может привести к губительным последствиям как для уголовного процесса России, так для общественных отношений в стране в целом. Ни российская доктрина, ни практика, ни власть до сих пор не могут определиться в вопросе об институциональной природе процесса, в котором предполагается функционирование вновь обретаемого судебного следователя [9].
Впервые Концепция, о возможности возрождения института следственных судей в российском уголовном судопроизводстве, была предложена советником Конституционного Суда РФ, доктором юридических наук, профессором А. В. Смирновым, где были внесены конкретные предложения для принятия нормативных актов, которые могли бы коснуться введения института следственных судей в современной России.
Так, авторы Концепции полагают, что следственный судья на стадии предварительного следствия призван обеспечивать: равенство сторон по собиранию и оценке доказательств; защиту конституционных прав и свобод человека на судебной стадии; выступить независимым «фильтром», предотвращающим поступление в суд незаконных или явно необоснованных обвинений.
Необходимость в этом вызвана теми трудностями, с которыми сталкиваются сейчас участники уголовного судопроизводства при приобщении к материалам уголовного дела собранные ими доказательственные сведения. Несмотря на то, что нормы УПК РФ закрепляют за ними такое право, на практике удовлетворяется лишь часть таких ходатайств, что неудивительно, так как следователь, относящийся к участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения, не заинтересован в усилении позиции своего процессуального соперника, да и нередко ходатайства, заявленные потерпевшим, рассматриваются следователем как помеха для дальнейшего продвижения уже сформированного и согласованного обвинения.
Сторонники Концепции полагают, что положение может быть исправлено лишь в одном случае если между противоборствующими сторонами будет поставлен нейтральный и независимый арбитр, именуемый следственным судьей. Противники же Концепции выдвигают положение, что в случае введения в уголовный процесс фигуры следственного судьи, надежды на равенство сторон так и останутся пустыми и несбывшимися мечтами, при этом акцентировав внимание на том, что следственный судья будет содействовать стороне обвинения. Однако, согласно Концепции, следственный судья должен быть не судебным следователем, а судьей «над следствием», лично не добывающим доказательств, не формирующим обвинение и не предрешающим вопроса о виновности.
Противники Концепции выдвигают встречное положение, связанное с процессом производства судейских следственных действий. Разве не будет следственный судья связан с их результатами? Сторонники Концепции полагают, что нет, потому что процесс доказывания в ходе производства судейских следственных действий — дело самих сторон, а не следственного судьи, который лишь создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления прав.
Следственный судья не будет иметь возможности отказать сторонам в проведении следственных действий, за исключением случаев, когда истребуемое действие незаконно, либо сведения, о получении которых просит сторона, относятся к другому делу.
Следует отметить, что сторонники Концепции не акцентируют внимания на том, чтобы все свои доказательства участники уголовного судопроизводства стремились получать посредством судейских следственных действий, так как участники уголовного судопроизводства вправе сами избирать процессуальную тактику. Например, следователь вправе получать доказательства, путем проведения всех необходимых следственных действий самостоятельно, но тогда сторона обвинения должна быть готова к тому, что протоколы допросов свидетелей и потерпевших смогут быть оглашены в суде только с согласия стороны защиты, то есть будут являться лишь условно допустимыми, как это и происходит на практике в настоящее время. В тех случаях, когда данные протоколы являются результатом судейских следственных действий, которые после появления в процессе подозреваемого или обвиняемого, проводятся с участием обеих сторон, это является своего рода гарантией от их исключения судом из рассмотрения. Таким образом, судейские следственные действия есть важная, но лишь дополнительная гарантия подлинного равноправия сторон и состязательности процесса, которая особенно востребована по делам о наиболее тяжких преступлениях, в том числе тех, которые входят в компетенцию суда с участием присяжных заседателей и подсудность областных и равных им судов.
Особое значение имеет вопрос о критерии достаточности доказательств для принятия следственным судьей решения о передаче дела в суд (предании суду). Принципиальным является положение о том, что следственный судья при решении вопроса о такой передаче не вправе делать выводов о достоверности доказательств, устанавливающих виновность обвиняемого, что обусловлено исключительной прерогативой суда при вынесении приговора по решению вопроса о доказанности виновности. Однако это не означает, что следственный судья на заключительном этапе предварительного следствия должен быть вовсе устранен от рассмотрения по существу вопроса об обоснованности обвинения, достаточной для передачи дела в суд. Принимая это решение, он оценивает доказательства в совокупности, в том числе и по существу, однако его итоговый вывод является сугубо предварительным и условным.
Благодаря таким полномочиям, следственный судья может быть полноправным «хозяином процесса» на стадии предварительного следствия, за которым сохраняется последнее слово, поэтому непонятно, какой из него «нотариус», как приписывает ему профессор Головко Л. В., и как это может быть «чревато разрушением не только правоохранительной, но и правозащитной систем со всеми вытекающими последствиями» [10]?
При этом Морщакова Т. Г. полагает, что, благодаря введению в российский уголовный процесс института следственных судей, процесс должен стать полностью состязательным: судебная функция по рассмотрению и разрешению процессуальных вопросов на предварительном следствии существенно выровняет возможности сторон обвинения и защиты; гарантирует достоверность судебных доказательств, а также незамедлительную передачу дела в суд, соответственно, сократятся и сроки предварительного заключения под стражу; становится реальной возможность так называемого параллельного («адвокатского») расследования, уменьшается бюрократический документооборот в органах следствия, поскольку доказательства признаются допустимыми следственным судьей, высвобождается время для эффективного раскрытия преступлений» [11]? Все это, как полагают сторонники Концепции, позволит снизить нагрузку на суды как при рассмотрении ими дел по существу в первой инстанции, так и в вышестоящих судах.
Резюмируя сказанное, необходимо сделать следующие выводы: внедрение данного института в российское уголовное судопроизводство, как полагает автор Концепции, решит ряд проблем, которые, в настоящее время, назрели в уголовно-процессуальном законодательстве, а именно: отсутствие гарантий досудебного контроля за законностью и обоснованностью уголовного преследования; несовершенство института оперативного судебного контроля; отсутствие в уголовном процессе юридического равенства сторон.
Необходимо все же акцентировать внимание на том, что процессуальный статус следственного судьи вызывает больше вопросов, чем ответов: если он принимает участие в следственном действии, то каким образом будет указываться в протоколе следственного действия, будет ли это лицо предупреждаться об ответственности, и каким образом будет решаться вопрос о тайне следствия; какие квалификационные требования будут предъявляться к лицу, назначаемому на должность следственного судьи [12]?
В заключение можно сказать, что вопрос о внедрении института следственных судей в систему уголовного процесса России по-прежнему остается открытым. Основной проблемой остается разрозненность мнений в среде ученых и отсутствие конкретики в вопросе реализации данного института.
Литература:
- Ковтун Н. Н., Бухранова Т. С. Институт судебного следователя и специализированного судьи в контексте опыта стран континентальной системы права // Российский следователь. — 2011. — № 17. — С. 31–37.
- Бэст Э. Уголовный процесс Германии // Уголовное судопроизводство. — 2014. — № 4. — С. 8–13.
- Булгакова Ю. С. О создании института следственных судей / Судья. — 2015. — № 12. — С. 48–51.
- Струкова А. А., Конин В. В. Судебный следователь в российском уголовно-процессуальном праве // Актуальные проблемы российского права. — 2014. — № 8. — 1745–1749.
- Перечень поручений по итогам заседания Совета при Президенте по развитию гражданского общества и правам человека, 14 октября 2014 г. URL: http://kremlin.ru/acts/assignments/orders/47174.
- Канюк Ю. А. Каким быть институту следственных судей в Российской Федерации // Право: современные тенденции ч. 2, 2017. — С. 107–112.
- Зорькин В. Д. Конституция живет в законах. URL: http://rapsinews.ru/judicial_analyst/20121218/2658214guO71.html#ixzz4NX7y5.
- Послание Президента Российской Федерации В. В. Путина Федеральному Собранию 12 декабря 2012 г. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/17118.
- Головко Л. В. Следственные судьи или очередной раунд «американизации» российского уголовного процесса? URL: http://www.iuaj.net/node/1740.
- Головко Л. В. Блуждание в трех соснах (размышления о российской судебной реформе) // Альманах «Неволя». — 2015. — Т. 22. — С. 105–109.
- Морщакова Т. Г. О компетенции и порядке формирования института следственных судей в Российской Федерации // СПС КонсультантПлюс, 2017.
- Чаплыгина В. Н. Концепция создания института следственных судей в Российской Федерации: основные недостатки и преимущества // Эволюция государства и права: история и современность. — Курск, 2017. — С. 465–469.
