На современном этапе развития языкознания приоритетной областью исследования становится изучение взаимодействия языка, культуры и личности. Как отмечает Ю. С. Степанов, «человек проницаем для культуры, более того — он пронизан культурой», причем это «пронизывание» «осуществляется в виде ментальных образований — концептов» [9, с. 42], формирующих национальную картину мира и активно способствующих выявлению менталитета этноса.
Специфика восприятия окружающей действительности русским человеком раскрывается прежде всего в осознании им концепта «бог», организующего в единое целое основные нравственно-эстетические идеалы жизни русской нации. А.С. Фролов указывает, что «именно национальная форма осмысления сакрального, проецирование христианства не на абстрактную и бесплотную tabula rasa, а на драматично развертывающееся в пространстве и времени бытие народа позволяет постичь как глубинный смысл крестного пути Христа, так и тайну самого народа» [13, с. 112]. В связи с этим при исследовании концепта «бог» большое значение имеют древнерусские тексты, отражающие фундаментальные ценностные категории мировоззренческой системы русского общества, повлиявшие на духовное становление нации. Особое место в древнерусской литературе занимают религиозно-дидактические тексты («Слова», «Поучения» и др.), которые, как справедливо отмечает В.П. Адрианова-Перетц, «со всей энергией звали человека познать себя и таким путем идти к познанию окружающих». По мнению исследователя, такая литература заглядывала «в самые сокровенные уголки души человека», учила «должному» и предостерегала от недостойных поступков, однако учила, «пристально всматриваясь в действительность, размышляя о причинах того или иного поступка или всего поведения человека» [см.: 1, c. 50-51].
Важно отметить, что религиозно-дидактическая литература учила любви, поскольку «в любви и только в любви, – пишет П.А. Флоренский, – мыслимо действительное познание Истины. И наоборот, познание Истины обнаруживает себя любовью. Нельзя говорить здесь, что причина и что следствие, потому что и то, и другое – лишь стороны одного и того же таинственного факта, – вхождения Бога в меня, как философствующего субъекта, и меня в Бога, как объективную Истину» [12, с.74].
На основе приведенного выше текста и ему подобных можно утверждать, что Любовь является наиболее значимой нравственной категорией аксиологической системы русской нации, определяющей смысл существования человека, так как «любовь как свойство духовно развитой личности становится знаком нравственного совершенства, представляя собой «абсолютное упразднение эгоизма» [7, с. 151]. Причем, как отмечает Р.В. Алимпиева, «любовь осознается не только как проявление особой божественной энергии, но и как сама эта энергия, вне этого состояния любовь как явление христианского мира просто немыслима» [2, с. 19-20]. «Бог есть любовь», – утверждает Иоанн Богослов (IV, 8, 14). И это, по сути, является одним из главных постулатов Нового Завета» [см.: 3, с. 45].
Соответственно Бог ассоциируется у славян с абсолютной Любовью, что реализуется в древнерусских религиозно-дидактических текстах посредством лексемы люб|, имеющей значение «любовь, привязанность, благосклонность, милость, пристрастие; мир, согласие» [8, с. 479; 5, с. 482; 6, с. 330], которая родственна лит. liáupsinti «восхвалять», др.-инд. lubhas «желание, жажда», гот. liufs, д.-в.-н. liob «дорогой, милый»; с другим вокализмом: д.-в.-н. lоb «хвала», гот. lubains «надежда», galaubjan «верить», лат. lubet, libet «угодно» [11, с. 544-545]. Ср., например: Господь бо, обhща себh всhмъ апостолом, подаст; а ты всей братии обhща, сътвори, обще ти будеть Богъ, и обще любы» (Сл. и П. Кир. Тур.). Значимыми являются и репрезентации концепта «бог» посредством этимологически связанных с данной лексемой (люб|) лексем любо, любити, възлюбити, възлюбивьшии. Ср.: «И се явh есть от Феодоса игумена Печерьскаго, иже в Киевh,понеже нелицемhрно мнишьствова възлюбив Бога и братью свою акы своя уды; тhмже и Бог възлюби и и мhсто его ради прослави паче всhх, иже монастырь в Руси» (Сл. и П. Кир. Тур.); Тhмьже, братье, подобаеть нам, яжо Божиим сущим людем, възлюбившаго нас Христа прославити (Сл. И П. Кир. Тур.); «Еже и бысть, Богу тако изволившу и възлюбившу человhчьское естьство» (Сл. о З.и Б.); «Яко отець, чадо свое любя, бья, и пакы привлачить е к собh, тако же и Господь нашь показал ны есть на врагы побhду» (Поуч. Вл. Мон.); «Ничто же бо Богови тако любо, яко же не възноситися в санhхъ, ничто же тако не мерзить ему, яко же самомнимая величава гордость о взятии сана не о Бозh» (Сл. и П. Кир. Тур.).
Человек, имеющий способность любить, непременно ощущает на себе и любовь Бога. «В акте любви к Богу, – пишет Н.С. Трубецкой, – мы, люди, чувствуем в одно и то же время и нашу от Него отдельность, и наше единство с Ним» [10, с. 268], а значит, любовь к своему творению рассматривается человеком Древней Руси как одно из важных качеств Бога. В связи с этим среди компонентов понятия «любовь» в соотнесении с концептом «бог» следует выделить лексему человhколюбие, имеющую в своей семантике значение «любовь к людям, человечеству, милосердие» [8, с. 1490], а также лексемы человhколюбець, человhколюбивыи, содержание которых передается словарями и древнерусскими текстами как «любящий человечество» [8, с. 1490-1491]. Ср.: «Вся же си Богъ нашь на небеси и на земли елико въсхотh, и сътвори. Тhмже къто не прославить, къто не похвалить, къто не поклониться величьству славы его и къто не подивиться бесчисльному человhколюбию его» (Сл. и П. Кир. Тур); «посhти насъ человhколюбие Божие» (Сл. и П. Кир. Тур); «его же ныня Христос, благый человhколюбець, словомь ицhли, врачь бо есть душам нашим и тhлом, и слово его дhломь бысть» (Сл. и П. Кир. Тур.); «Но человhколюбивый Бог, иже не презрh Лазаря, струпы посыпана и гнойна, умерша, но въскресилъ и» (Поуч. Ф. Печ.); «Молю многохвалное имя твое, Христе Боже, царю всhхь вhкь, единородный Сынъ Отчь, приими рабу твою, изволивый родитися от мене, смhренныа, спасениа ради рода человhча за неизреченное твое человhколюбие» (Сл. об усп. Б.).
Важно также отметить, что концептуальное единство «бог — любовь» осознается человеком Древней Руси как милостивый и милосердный Отец, любящий своих нерадивых чад. «Он беспределен в своем человеколюбии. Из бесконечного человеколюбия Божия вытекает милосердие и сострадание, которые означают, что Бог любит как послушных, так и непослушных сынов человеческих» [4, с. 20], поэтому в соответствующих текстах в соотнесении с концептом «бог» реализуется ряд таких оценочных лексем, как милостивыи, всемилостивыи, милосрьдьныи, имеющих в своей семантике значения «милосердный, сострадательный» [8, с. 136, 139]. Ср.: «да нhкако бы ся умилосердилъ благый Богъ ваших дhля молитвь и любовь, юже ко мнh имhете» (Поуч. Ф. Печ); «Слава тобh, Человhколюбче!» Поистинh, дhти моя, разумhйте, како ти есть человhколюбець Богъ милостивъ и премилостивъ» (Поуч. Вл. Мон.); «приде на нь посhщение Вышняаго, призрh на нь всемилостивое око благааго Бога» (Сл. о З. и Б.); «(Бог) Богатыи милостию и благыи щедротами, обhтщався приимати кающася и ожидааи обращениа грhшныихъ, не помяни многыихъ грhхъ нашихъ» (Сл. о З. и Б.); «Яко тии не орють, ни сhють, но уповають на милость Божию» (Сл. Дан. Зат.); «Гнhвъ Божии престанеть, и милость Господня излhется на ны, мы же в радости поживемъ в земли нашей, по ошествии же свhта сего придем радующеся, акы чада къ отцю, къ Богу своему и наслhдим царство небесное, его же ради от Господа создани быхом» (Сл. и П. Сер. Влад.).
Таким образом, в древнерусской религиозно-дидактической литературе лексемы группы «любовь» реализуют христианскую идею Бога как воплощения высшей Любви, тесно связанной с Добром. При этом особо подчеркивается, что Господь не только призывает любить ближнего своего, но и дарит Свою Любовь людям, независимо от их праведности и близости к Нему. В связи с этим славяне воспринимают Всевышнего как милостивого, милосердного, любящего их Бога, который помогает людям найти истинный путь, ведущий к высшей Любви и Благу.
Литература:
1. Адрианова-Перетц В.П. Человек в учительной литературе древней Руси // Труды Отдела древнерусской литературы / Академия наук СССР. Институт русской литературы (Пушкинский Дом); Отв. ред. А. М. Панченко. – Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1972. — Т. 27: История жанров в русской литературе X-XVII вв. – С. 3-68.
2. Алимпиева Р.В. Семантика слова как компонента церковнославянских канонических текстов // Семантика русского языка в диахронии. Калининград: Изд-во Калининградского ун-та, 1994. – С. 17-21.
3. Алимпиева Р.В. Языковой концепт любовь как компонент христианской ментальности // Семантика языковых единиц и категорий в диахронии и синхронии. Калининград: Изд-во Калининградского ун-та, 2002. – С. 44-49.
4. Доказательство существования Бога на примере порядка во вселенной: Сб. М.: Даниловский Благовестник, 1994.
5. Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. АН СССР, Институт русского языка: в 10тт. М.: Русский язык, 1991-1998. Т. 4: Изживати – Моление. – 557 с.
6. Словарь русского языка XI-XVII вв. М.: Наука, 1997. Вып. 8: Крада-лящина. – 351 с.
7. Соловьев В. С. Смысл любви // Соловьев В. С. Избранное. М.: Советская Россия, 1990. – 526 с.
8. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка: в 3 тт. М.: Книга, 1989. Т. 2: Л-Р, Т. 3: Р-Я.
9. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 2004. – С. 40-76.
10. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни // Смысл жизни в русской философии. – СПб., 1995. – С. 259-341.
11. Фасмер М.Р. Этимологический словарь русского языка: в 4 тт. М.: Прогресс, 1986. Т.2. (Е-Муж) – 672 с.
12. Флоренский П.А., Столп и утверждение истины. Т.1. М.: Правда, 1990. – 491 с.
13. Флоров А.С. «Русский Бог» как парадигма отечественного художественного богопознания // Вестник МГУ 1998. – №3. – С. 112-123.
Список источников:
- Поуч. Вл. Мон. – Поучение Владимира Мономаха // Библиотека литературы Древней Руси (под редакцией Д. С. Лихачева и др.). СПб.: Наука, 1997-1999, Т. 1: XI–XII века.
- Поуч. Ф. Печ. – Поучения и молитва Феодосия Печерского // Там же.
- Сл. и П. Кир. Тур. – Слова и поучения Кирилла Туровского // Там же. Т.4: XII век.
- Сл. и П. Сер. Влад. – Слова и поучения Серапиона Владимирского // Там же. Т. 5: XIII век.
- Сл. Дан. Зат. – Слово Даниила Заточника // Там же. Т. 4: XII век.
- Сл. об усп. Б. – Слово об успении Богородицы // Там же. Т.3: XI–XII века.
- Сл. о З. и Б. – Слово о Законе и Благодати митрополита Иллариона // Там же. Т.1: XI–XII века.
