Вступая в обязательственные правоотношения, предприниматели заинтересованы в надлежащем исполнении обязательства со стороны обязанного субъекта. Стремясь обезопасить себя от негативных последствий, которые могут возникнуть при исполнении обязательства, кредиторы прибегают к различным механизмам и способам, особенности применения которых будут рассмотрены в настоящей статье.
Ключевые слова: обязательство, кредитор, должник, предпринимательская деятельность, защита прав и законных интересов
Вступая в обязательственные правоотношения, кредитор-предприниматель, в первую очередь, преследует цель получить от должника надлежащее исполнение. Иными словами, кредитор заинтересован в том, что обязанная сторона выполнила своими действия все условия возникшего обязательства.
При этом, следует отметить, что при неисполнении должником соответствующей обязанности, ранее кредитор фактически лишался возможности получить надлежащее исполнение, так как в законе отсутствовали нормы, определяющие способы защиты его прав. Содержащееся в Концепции развития гражданского законодательства предложение о включении подобных норм в кодекс преследовало, в частности, цель — подчеркнуть специфику обязательственно-правовых мер защиты нарушенных прав и определить их соотношение с другими способами защиты [1, с. 42]. Безусловно, такая специфика определяется особенностями непосредственно самих обязательств, в рамках которых кредитор наделяется правом на действие со стороны должника, а не на его имущество, как это предусмотрено, например, вещными правами.
Следовательно, в качестве одного из основных способов защиты прав кредитора в случае ненадлежащего исполнения стороной принятого на себя обязательства наряду с привлечением его к ответственности, должно служить требование кредитора об исполнении обязательства в натуре. Указанное право было закреплен в ст. 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) [2], в 2015 году в ходе реформирования гражданского законодательства.
Интересно, что при разработке законопроекта предполагалось, что в случае досрочного прекращения обязательственного правоотношения должна обеспечиваться защита добросовестного субъекта, исполнившего обязательство, но не получившего встречного исполнения от второй стороны. В данной ситуации кредитор наделялся правом требовать возвращения исполненного по обязательству по правилам о возврате неосновательного обогащения. Следует отметить, что такое правило достаточно широко ранее применялось в судебной практике по делам о возврате исполненного по расторгнутому договору [3].
Однако, на наш взгляд, конструкция неосновательного обогащения не соотносится с перспективной моделью расторжения договоров, закрепленной в ст. 453 ГК РФ. Это обуславливается тем, что неосновательное обогащение, как правило, применяется в случае недействительности сделки (то есть несуществующей уже в момент заключения). Однако расторжение договора не может отождествляться с признанием ее в принципе несуществующей в силу определенного порока. Такое приравнивание фактически означает, что кредитор может лишь истребовать предоставленное по договору, но не может применить ни обеспечительные меры, ни договорные санкции, то есть он оказывается в заведомо невыгодном положении. Следовательно, закрепление правил о применении неосновательного обогащения в случае возврата переданного в исполнение обязательства имущества, считаем неверным как с точки зрения правовой природы рассмотренных конструкций, так и с точки зрения практических последствий.
В конечную редакцию ст. 308.3 ГК РФ был также включен дополнительный механизм зашиты прав кредитора: возможность потребовать вместо исполнения обязательства в натуре, присудить ему некую денежную сумму на случай неисполнения судебного акта в размере, который определяется судом с учетом принципов справедливости, соразмерности, а также недопустимости извлечения выгоды из неправомерного поведения. Следует отметить, что правовая природа указанной денежной суммы не была определена законодателем, вместе с тем ссылка в названной норме на ст. 330 ГК РФ дает основание полагать, что речь идет именно о неустойке. При этом законодателем не было учтено, что неустойка устанавливается сторонами в соглашении в письменной форме, иное влечет недействительность соответствующего условия. Указанное фактически означает, что законодателем был установлен некий новый вид неустойки, размер и возможность взыскания которой были отданы на откуп суда.
Представляется, что авторы поправок в ГК РФ предполагали включить в гражданское законодательство новый институт, разработанный во французском праве, и имеющий название «астрент». Однако, как мы полагаем, в данном случае ссылка на статью 330 ГК РФ, дающую определение понятию «неустойка», не совсем корректна, так как сравниваемые понятия имеют разную правовую природу и нуждаются в самостоятельном регулировании. Следует отметить, что указанный пробел попытался устранить ВАС РФ в Постановлении Пленума № 22, который ввел астрент под названием «судебная неустойка» еще до внесения соответствующих изменений в ГК РФ [4].
Судебная неустойка может устанавливаться как твердом размере, так и в виде денежной суммы, начисляемой периодически, до момента фактического исполнения решения суда. Момент, с которого начинается исчисление денежной суммы, определяется судьей и может быть поставлен в зависимость как от вступления решения суда в силу, так и от срока, который может быть необходим для добровольного удовлетворения требования кредитора. Более того, истец имеет возможность сделать заявление о присуждении ему судебной неустойки и после начала исполнительного производства.
В настоящее время детальное регулирование вопросов взыскания судебной неустойки осуществляется в Постановлении Пленума ВС РФ № 7 [5]. Интересно, что и ВС не включил соответствующие разъяснения в раздел, касающийся неустойки, но напротив, поместил их в часть «Ответственность за неисполнение обязательств в натуре».
Еще один новый механизм защиты прав кредитора-предпринимателя в обязательственном правоотношении, был закреплен в ст. 406.1 ГК РФ, и получил название — возмещение потерь (в некоторых иностранных правопорядках именуется indemnity) [6, с. 110].
Так, кодексом установлено, что договор между предпринимателями может включать в себя условие, устанавливающее обязанность по возмещению одной из сторон потерь другой стороны. Что особенно важно, такие потери могут быть результатом не нарушения должником обязательства, но иных обстоятельств (например, потери, вызванные невозможность исполнения в связи с принятием публичного акта). Иными словами рассматриваемый способ защиты не является формой ответственности, но представляет собой некую компенсацию риска кредитора в договорном правоотношении. Вместе с тем, представляется возможным до соответствующего законодательного урегулирования применение к отношениям по возмещению потерь некоторых норм о взыскании убытков (ст. 15, 404 ГК РФ) по аналогии для недопущения неосновательного обогащения кредитора.
Интересно, что при разработке законопроекта, предполагалось, что применение указанного института будет возможным исключительно для кредитора, при этом в статью было включено положение об учете вины кредитора в наступлении потерь. Такие ограничения были вызваны обоснованными опасениями относительно применения этого нового для отечественного законодательства института. Однако в окончательно редакции были оставлены достаточно конкретные правила, которые, как представляется, не достаточно учитывают риски, связанные с применением ст. 406.1 в гражданском обороте. Например, п. 5 указанной статьи распространил ее действие и на корпоративные отношения с участием физического лица, что на наш взгляд является необоснованным исключением из общего правила о предпринимателях-сторонах соглашения о возмещении потерь.
Одним из способов защиты прав кредитора-предпринимателя также является возможность взыскания процентов по ст. 317.1 ГК РФ, принятой в 2015 году. Интересно, что законодатель и в ст. 317.1, и в ст. 395 устанавливает возможность взыскания кредитором с должника неких процентов. Однако правила применения данных норм различны. Так, в ст.395 ГК РФ законодателем предусмотрена санкция за неправомерное пользование чужими денежными средствами, в то время как ст.317.1 не связана с применением к должнику мер гражданско-правовой ответственности: проценты здесь начисляются за законное пользование. Кроме того, сфера применения ст. 395 ГК РФ несколько шире, поскольку данный инструмент может использоваться любыми субъектами гражданских прав, а ст. 317.1 может применяться лишь в отношениях между коммерческими организациями. После принятия ст. 317.1 ГК РФ, в судебной практике возникало множество вопросов о применении указанной статьи, что было вызвано в частности, обязательным применением указанной нормы, если только стороны не предусматривали иное в договоре. Однако, законодатель, спустя буквально несколько месяцев после принятия ст. 317.1 ГК РФ, внес изменения в кодекс, в связи с чем сегодня начисление процентов происходит только если это предусмотрено законом или договором. Между тем, кредиторы зачастую предпочитают включать в условия договора классическую неустойку за нарушение обязательства, чем вносить в соглашение возможность применения указанной статьи в связи с ее достаточно невысокой процентной ставкой.
Еще одним способом защиты прав предпринимателя-кредитора является взыскание платы за односторонний отказ от исполнения договора должником. Так, в ст. 310 ГК РФ закреплено, что стороны, осуществляющие предпринимательскую деятельность вправе установить плату за реализацию секундарного права-отказа от договора. Не смотря на то, что указанная плата не имеет характера санкции или способа обеспечения исполнения обязательства в традиционном понимании, ее установление в договоре, безусловно, вызвано желанием кредитора максимально защитить себя от немотивированного прекращения договорных отношений, которое может повлечь определенные имущественные потери. Дискуссионным является вопрос о возможности снижения судом такой платы по аналогии со ст. 333 ГК РФ. ВС РФ было разъяснено, что суд вправе как частично, так и полностью отказать истцу во взыскании платы за односторонний отказ от исполнения договора в случае, если размер денежной суммы очевидно не соответствует неблагоприятным последствиям, которые вызваны отказом от договора и требование об уплате суммы в этом размере заведомо недобросовестно [7].
Представляется, что позиция ВС РФ не вполне оправдана, так как противоречит правовой природе платы за отказ от договора. На наш взгляд, такая плата не обладает компенсаторным характером, как, например, потому, что не всегда при расторжении договора они у стороны могут возникнуть. Напротив, плату за отказ можно сравнить с ценой за оказание услуги по предоставлению возможности выхода из договора, которая, не была предоставлена стороне законом. Такая цена в соответствии с принципом свободы договора может быть установлена сторонами в любом размере, тем более что речь идет о равноправных субъектах предпринимательской деятельности. Если же контрагенту в ходе реализации договора покажется, что цена за выход из правоотношений завышена, он просто продолжит исполнение договора.
Безусловно, кредитор-предприниматель обладает возможностью использования и иных, более распространенных механизмов и способов защиты своих прав, ранее установленные законодателем, с учетом особенностей, обусловленных соответствующим статусом субъектов правоотношения. Например, в договоре между сторонами может быть предусмотрена неустойка за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства. При взыскании указанной неустойки кредитору в предпринимательских правоотношениях необходимо исходить из следующего. Снижение размера договорной неустойки, подлежащей уплате лицом при осуществлении приносящей доход деятельности, допускается в исключительных случаях, если она явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства и может повлечь получение кредитором необоснованной выгоды. При этом если должником является лицо, осуществляющее коммерческую деятельность, снижение неустойки судом допускается только по обоснованному заявлению такого должника, которое может быть сделано в любой форме.
Таким образом, следует сделать следующие выводы. Кредитор-предприниматель имеет целый круг возможных механизмов и способов защиты своих прав в обязательственных правоотношениях. При этом использование некоторых из них характерно для любых лиц, в том числе не осуществляющих коммерческую деятельность. Здесь для предпринимателей могут быть установлены особенности применения таких способов защиты (например, снижение неустойки возможно только по заявлению должника и только в исключительных случаях). Вместе с тем, ГК РФ содержит и такие способы зашиты прав кредитора, которые могут использоваться исключительно предпринимателями. К ним, в частности, относятся, возмещение потерь, плата за отказ от исполнения договора, проценты по денежному обязательству и другие. Особенности применения данных институтов устанавливаются как ГК РФ, так и судебными органами.
Литература:
- Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009) // Вестник ВАС РФ. № 11, 2009. 52 с.
- Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (с посл. изм. и доп. от 2 февраля 2017 г. № 12 –ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32, ст. 3301.
- Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11.01.2000 № 49 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении» // Вестник ВАС РФ. № 3, 2000.
- Постановление Пленума ВАС РФ от 04.04.2014 № 22 «О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта» // Вестник ВАС РФ. № 6, 2014.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» // Российская газета. № 70, 2016.
- Витрянский В. В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М.: Статут, 2017. 431 с.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении» // Российская газета. № 275, 2016.
