Гражданское право в определенном смысле считается правом граждан, поскольку оно призвано регулировать подавляющее большинство их взаимоотношений как имущественного, так и неимущественного характера. Такие взаимоотношения, в связи с диспозитивной направленностью рассматриваемой отрасли права, возникают, как правило, по воле их участников, которые сами определяют и содержание своих взаимосвязей, и даже последствия их изменения или прекращения. Наиболее востребованным и популярным способом самостоятельного установления для субъектов их прав и обязанностей является договор.
В случае использования «стандартных» договорных конструкций, закрепленных законодателем в действующем Гражданском кодексе Российской Федерации (далее по тексту — ГК РФ), таких как, например, купля-продажа, дарение, мена, аренда и другие, участники гражданского оборота уже изначально имеют определённое представление, некое правовое знание относительно того, в какие правоотношения они вступают.
Как верно отмечает профессор В. В. Витрянский: «Если бы стороны были вынуждены разрабатывать проекты заключаемых договоров по принципу «чистой доски» (tabularasa), им пришлось бы столкнуться со значительными трудностями. В частности, ϶ᴛᴏ повлекло бы за собой затяжку оформления договорных отношений из-за необходимости затрачивать значительное время для согласования состава и содержания отдельных договорных условий. И даже тогда не было бы никакой уверенности в том, что договор свободен от пробелов, которые нелегко восполнить ни самим контрагентам — в процессе исполнения принятых обязательств, ни суду — при разрешении возникающих между сторонами споров» [1]. Совсем иначе обстоит дело в ситуации, при которой субъекты заключают ту договорную конструкцию, которая «неизвестна» гражданскому законодательству (непоименованные договоры), либо ту, которая содержит в себе признаки нескольких договоров, регулируемых ГК РФ (смешанные договоры). Проблема правового регулирования таких договорных конструкций очевидна — не решены вопросы применения норм права к таким договорам при отсутствии конкретных законодательных предписаний. Кроме того, ни цивилистическая доктрина, ни судебная практика до сих пор не выработали однозначного подхода к определению понятия и соотношению непоименованного и смешанного договора в общей системе договорного права, а также особых оснований их возникновения и пределов их действительности.
Возникновение в любой развивающейся правовой системе конструкций непоименованных, в том числе смешанных договоров неизбежно и обусловлено в первую очередь традиционным отставанием и несоответствием действующих правовых норм объективным потребностям гражданского оборота. Однако, фактическая возможность субъектов гражданских правоотношений заключать непоименованные контракты напрямую связана с легализацией и толкованием в той или иной системе права основополагающего принципа цивилистики — принципа свободы договора.
В контексте рассматриваемого нами правового института следует обратить внимание на тот факт, что легального определения конструкции непоименованного договора в действующем гражданском законодательстве не содержится, несмотря на то, что, исходя из анализа пункта 1 части 1 статьи 8 и части 2 статьи 421 ГК РФ, оно очевидно подразумевается. В связи с этим необходимо учитывать определенную степень условности использования в цивилистической доктрине термина «непоименованный». Хотя нельзя не отметить, что именно непоименованным называется изучаемая договорная модель в актах судебных органов, в том числе в постановлениях высших судебных инстанций (см. напр. Постановление Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» [2]).
Батлер Е. А. отмечает, что, затрагивая проблему непоименованных договоров, цивилисты нередко называют рассматриваемое правовое явление разнообразными «именами». То, что закон определяет как «не предусмотренным законом и иными правовыми актами», в доктрине гражданского права трактуется: договором необычного содержания, нетипичным, аномальным, безыменным (безымянным), неквалифицированным [3]. Подобное использование в литературе синонимичных на первый взгляд терминов порождает правовые дискуссии между исследователями. При этом важно отметить, что базовым критерием отграничения непоименнованных договоров от закреплённых в законодательстве договорных конструкций будет выступать все-таки не название, а та совокупность условий, которая и делает такой договор уникальным и отличным от известных гражданскому законодательству.
По нашему мнению, разрешению и в определенной степени прекращению имеющихся в доктрине договорного права дискуссий относительно применения к договорной конструкции, закрепленной в части 2 статьи 421 ГК РФ, той или иной терминологии в значительной мере способствовало бы принятие законодателем уточняющих поправок в указанную правовую норму, которыми термин «непоименованный договор» был бы официально узаконен. Думается, что на законодательном уровне следует придерживаться именно этой традиционной терминологии, не отдавая предпочтение иным относительно синонимичным категориям. Данное обстоятельство подтверждает и сам В. В. Витрянский, являющийся участником рабочей группы по созданию действующего Гражданского Кодекса РФ, а также членом Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, используя в своей монографии «Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги» [4] именно термин «непоименованные договоры».
В отличие от категории непоименованного договора, понятие «смешанный договор» имеется в действующем ГК РФ и определяется как возможность субъектов гражданского оборота заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (ч. 3, ст. 421 ГК РФ) [5]. Как верно отмечает А. И. Бычков, прямо закреплённая возможность заключения смешанного договора для российского гражданского законодательства является новеллой, поскольку в ранее действовавших законодательных актах она отсутствовала, хотя и предполагалась [6].
Дискуссионным остается вопрос включения в понятие и отнесения к содержанию смешанного договора в качестве составных элементов обязательств из непоименованных в законодательстве договоров. Так, А. И. Бычков в определении смешанного договора указывает, что такое соглашение содержит элементы различных гражданско-правовых договоров, соединённых общей целью, как предусмотренных законодательством, так и не предусмотренных им, но и не противоречащих ему, при этом под такими элементами понимаются предмет и иные существенные условия, предусмотренные законодательством для соответствующего договора [7]. Также А. И. Савельев пишет, что «есть все основания толковать часть 3 статьи 421 ГК РФ расширительно и допускать существование в смешанном договоре непоименованных элементов» [8].
Полагаем, что подобное толкование части 3 статьи 421 ГК РФ, которая гласит, что: «стороны могут заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор)», не вполне соответствует законодательству. Однако при изучении данной проблематики представляется возможным выделить несколько различных подходов.
Сторонники возможности включения в договорную модель смешанного соглашения наряду с элементами типовых, поименованных договоров также элементов договоров, не предусмотренных законодательством или иными нормативными актами (А. И. Савельев, А. Полетаева, А. И. Бычков, Е. В. Татарская, Е. А. Зверева и др.), по нашему мнению, основывают свою позицию на распространении на данный институт принципа свободы договора, который в таком контексте приобретает практически безграничные правовые масштабы реализации. Кроме того, подобную позицию можно встретить при обращении к нормам, в частности, европейского частного права (см., например, статью II.-1:107(1)(b) Модельных правил европейского частного права (DraftCommonFrameofReference) [9]).
Однако при подобном подходе к модели смешанного договора, закрепленной в действующем российском законодательстве, происходит значительное усложнение договорной конструкции, которая по своей сути перестает быть смешанным договором в понимании его частью 3 статьи 421 ГК РФ, а становится либо обычным поименованным договором — с той лишь спецификой, что к непоименованной части будут применяться общие положения о договорах и обязательствах, либо новой разновидностью непоименованного договора (в случае «смешения» элементов непоименованных договоров) в контексте части 2 статьи 421 ГК РФ. К такому выводу приходят и некоторые исследователи, в частности: С. П. Жученко, Й. Гернхубе, О. Шрайбер и другие. Субъектам гражданского оборота следует избегать таких «договорных нагромождений», чтобы в случае возникновения правовых конфликтов, требующих вмешательства судебных органов, рассмотрение их дела не затягивалось на длительный срок и имело своим результатом правильное толкование заключенного ими контракта. Кроме того, правоприменителю следует учитывать, что в силу прямого указания законодателя смешанным может являться только тот договор, который состоит из элементов нескольких различных обязательств (договоров), закрепленных в законе или ином нормативном акте, но при этом является унитарным (обладает единым предметом) и отличается оригинальностью и новизной сущности.
Таким образом, проблема доктринального понимания и практического применения непоименованных и смешанных договорных конструкций в настоящее время является актуальной и требует более тщательного изучения как цивилистами-теоретиками, так и практикующими юристами в целях формирования единообразной правоприменительной практики и упорядочения гражданского оборота в целом.
Литература:
1. Брагинский М. И. Договорное право. Книга первая: Общие положения / М. И. Брагинский, В. В. Витрянский. — М.: Статут, 2011. — С. 153
2. Пленум Высшего Арбитражного суда Российской Федерации. Постановление о свободе договора и ее пределах: от 14.03.2014 г. № 16 // Вестник ВАС РФ. — № 5. — 2014.
3. Батлер А. Е. Непоименованные договоры (некоторые вопросы теории и практики) / Е. А. Батлер. − Москва, 2006. — С. 20.
4. Витрянский В. В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги / В. В. Витрянский. — М.: Статут, 2016 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 03.03.2017 г.).
5. Гражданский кодекс Российской Федерации: часть первая: от 30.11.1994 г. № 51-ФЗ (в ред. от 03.07.2016 г.) // Российская газета. — 08.12.2004. — № 238–239.
6. Бычков А. И. Смешанный договор в римском частном праве / А. И. Бычков // История государства и права. — 2011. — № 23 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 03.03.2017 г.).
7. Бычков А. И. Признаки, понятие и существо смешанного договора // Бизнес в законе. — № 1. — 2011 // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 03.03.2017 г.).
8. Карапетов А. Г., Савельев А. И. Свобода договора и ее пределы. Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве / А. Г. Карапетов, А. И. Савельев. — М.: Статут, 2012 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 03.03.2017 г.).
9. Модельные правила европейского частного права / Пер. с англ.; науч. ред. Н. Ю. Рассказова. — М.: Статут, 2013. — С. 121.
