Взаимосвязи русской и западных литератур имеют давнюю историю. Можно вспомнить существовавшие в средние века переводы латинских, греческих, византийских авторов (особенно это затрагивало среду церковной литературы). В XVIII веке это взаимодействие между литературами усиливается, а начало XIX века отмечено настоящим всплеском культурных и литературных контактов. На протяжении последних столетий они развиваются в тесной связи друг с другом, постоянно взаимодействуют между собой. Исследования показывают, что «взаимодействие литератур продуктивно для исследования влияния творчества одного писателя на другого, а также для выявления тех или иных закономерностей развития литературного процесса. Невозможно изолированное, узконациональное изучение литературы» [4, с. 197]. Сближение национальных литератур нашло отражение и в произведениях русских авторов. В. А. Жуковский переводит на русский язык немецкие баллады. А. С. Пушкин пишет «Маленькие трагедии», сюжетом для которых служат различные произведения европейских авторов, А. П. Чехов не миновал юношеского увлечения Ф. Шпильгагеном, немецким романистом второй половины XIX века [5, с. 144] и подобные примеры — не единичны.
В начале XIX века изменяется сущность мирового литературного процесса. И. В. Гёте, уловив новые тенденции, вводит в обиход термин «мировая литература» [1, с. 323]. Под «мировой литературой» здесь следует понимать не арифметическую сумму всех произведений, а совокупность произведений, «лучших» в своей национальной среде. Гёте имел в виду то, что все национальные литературы имеют между собою нечто общее (идея времен Просвещения). С другой стороны, он заметил, что между национальными литературами усиливаются различия (веяние эпохи романтизма). Таким образом, «произведения русских авторов оказываются вписанными в европейский или же мировой литературный контекст. Это позволяет сравнивать, узнавать лучше своеобразие того или иного автора, историю его творческого становления, особенности его произведений. При подобном подходе можно проследить историю идей, заключенных в произведении, определить их национальное преломление» [4, с. 194]. Одностороннее исследование творчества того или иного писателя только в одной отдельно взятой стране не даёт возможности выявить особенности его творческого наследия.
Первым русским писателем, которого не только узнали на Западе, но и смогли понять, оценить, стал И. С. Тургенев (1818–1883). Он явился первым русским классиком, при жизни признанным и получившим широкую известность в Европе. Длительное время европейцы воспринимали нашу литературу именно в лице Тургенева (50–70 гг. XIX в.). Он был одним из популяризаторов национального искусства. Круг его знакомых среди английских, французских, немецких писателей, композиторов и художников был достаточно широк.
Тургенев приобрел такое влияние на умы Европы, потому что он заложил основу целостного понимания межлитературных взаимодействий. Тургенев говорил с читателем на языке, который хорошо понимали в Европе. Уникальность его произведений заключается в том, что в них сочетаются два начала — национальное и европейское (русское и мировое). Такое сочетание стало возможным благодаря широчайшей образованности Тургенева.
Его знакомство с европейской культурой началось уже в детстве. Он успешно изучал древнегреческий язык. Аристофан, древний комедиограф, был его любимым автором. В Спасском-Лутовинове имелась великолепная библиотека, состоявшая из 20 000 томов, в том числе — произведений мировой литературы: Гомера, Софокла, Тацита, Теренция, французских, немецких, английских авторов. Тургенев много читал на иностранных языках. В библиотеке имелись также и вольнодумные книги, например, русские переводы Вольтера, Монтескье…
Кроме России, он учился в Германии, в Берлинском университете и хорошо знал западноевропейскую действительность.
Не менее интересным является тот факт, что Тургенев был принят в немецком высшем интеллектуальном обществе. Известный философ Карл Вердер, например, в 1838 году руководил семинаром, на котором велись дискуссии о поэзии Пушкина в сравнении с лирикой Гёте. На этих занятиях присутствовал и Тургенев. В 1840 году он посещал салоны Фарнгагена фон Энзе, фройляйн Сольмар, Беттины фон Арним, семейства Фроловых. Пребывание Тургенева за границей было не простым времяпровождением, а постижением основ немецкого национального духа. Он открывает для себя Европу не только с географической точки зрения, но и в культурном плане. Так, в 1847 году в «Cовременнике» (№ 3) было опубликовано Первое «Письмо из Берлина» — заметки Тургенева, в которых он исследует облик города, его изменения, оценивает немецкую действительность. Познание Европы давало закономерный результат: европейский читатель воспринимал и понимал мысль Тургенева.
Тургенев с самого начала заявил о себе как о писателе современности. Он откликался на важнейшие события своей эпохи, умел предвидеть и выразить пока еще грядущие тенденции общественного и духовного развития. Его отличало поистине «фотографическое» зрение, что стало заметным уже в «Записках охотника» (1847).
Если обратиться к истокам его творчества, то можно заметить, что немецкие образы очевидны уже в раннем творчестве Тургенева. Так, например, в очерке «Смерть» (1848) мы находим изображение философских кружков в Москве, возникших по образу и подобию германских. Главный герой — Авенир Сорокоумов — увлекается философией Гегеля.
Очерк «Татьяна Борисовна и ее племянник» (1848) — это фиксация воодушевления в русском обществе модной в 30-годы немецкой классической идеалистической философией. Тургенев здесь сильно иронизирует над подобной германоманией, создавая образ духовно исковерканных людей.
В очерке «Гамлет Щигровского уезда» (1849) автор уже открыто заявляет, что практика русской жизни расходится с положениями немецкой философии. Это наблюдение чрезвычайно важно по своей сути. Тургенев предстает перед нами писателем, умеющим соотносить друг с другом разные страны и народы, умеющим от национального восходить к общемировому.
Уже в первых главах романа Тургенева «Дворянское гнездо» (1858) можно найти высказывания, характеризующие отношение к немцам, бытующее в русском обществе. Например:
«Владимир Николаевич … говорил по-немецки дурно. Так оно и следует: порядочным людям стыдно говорить хорошо по-немецки; но пускать в ход немецкое словцо в некоторых, большей частью забавных случаях, можно» [3, с. 133].
Пятая глава романа полностью посвящена описанию жизни Лемма, немца, учителя музыки в доме Калитиных. Лемм — натура возвышенная, остро чувствующая бездуховность окружающего мира.
Прадед Федора Ивановича Лаврецкого имел частично нерусские корни. Он был одним из трудолюбивейших людей.
Мать Варвары Павловны была немкой. Характеристики, данные ей, просто унизительны: «так глупа, что только тряпки не сосёт». Или: «О матери сказать почти нечего: звали её Каллиопой Карловной; считала себя за чувствительную женщину, постоянно чего-то боялась, словно не доедала» [3, с. 169].
Западноевропейский культурный элемент присутствует и в романе «Отцы и дети» (1861). Упоминание событий, фактов, имен европейской культурной жизни в нём не случайно. Эти европейские культурные вкрапления в тексте играют значительную роль.
В пятой главе Павел Петрович Кирсанов произносит такие слова:
«…Прежде были гегелисты, а теперь нигилисты. Посмотрим, как вы будете существовать в пустоте в безвоздушном пространстве».
Обычно обращают внимание на вторую смысловую часть его высказывания. Между тем интерес представляет и упоминание имени Гегеля.
Гегель (1770–1831) был немецким философом, учение которого охватывало все области человеческого знания. Именно он истолковывал творчество как преимущественно логический процесс. Разумное развитие мира является основной темой гегелевской философии.
Таким образом, Павел Петрович мгновенно замечает преемственную связь двух идей в развитии общества. Понимание любого объекта, по Гегелю, даётся исключительно в аспекте его происхождения и развития, то есть торжествует трезвый подход к предмету. Эта трезвость присуща ведь и Базарову… Павел Петрович словно прозревает возможность дальнейшего, вульгарно-материалистического отношения к миру.
В шестой главе романа сказано:
«– Немцы в этом наши учителя, — небрежно отвечал Базаров.
— Вы столь высокого мнения о немцах?
— Тамошние учёные дельный народ» [3, с. 205].
Этот диалог показателен. В Россию в девятнадцатом веке проникало множество естественнонаучных знаний с Запада. Более того, Тургенев улавливает тончайшие изменения в атмосфере русского общества: в философии Шеллинг уступает место Гегелю, в литературе романтизм — реализму, в умонастроениях восторженность — трезвому мировосприятию.
В седьмой главе, например, интерес представляет упоминание о русских в курортном местечке Баден-Баден в Южной Германии. В этой связи уместно вспомнить тот факт, что супруга Великого герцога Баденского принадлежала к дому Романовых, поэтому курорт пользовался популярностью в русском обществе.
Примечательным в XIX главе является ключевое противопоставление. «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», — заявляет Базаров. Тургенев противопоставляет ему Николая Петровича, играющего в тот самый момент на виолончели «Ожидание» Шуберта. Спор здесь принципиальный. Как бы опираясь на немецкую романтическую культуру, автор подводит своего читателя к мысли: в «мастерской» красота уступает место практическому подходу к миру.
У Тургенева всегда вызывали иронию его современники, забывающие о родном в угоду чужеземному. Образ такого человека присутствует в XIV главе романа «Отцы и дети». Это Матвей Ильич Колязин. В данном случае можно смело говорить об «офранцуженности с нижегородским акцентом». Отрыв от национальных корней всегда вызывал у Тургенева недоумение, жалость.
Подобные примеры можно было бы продолжить. Однако уже здесь можно сделать вывод о том, что Тургенев действительно является писателем, перешагнувшим национальные границы. Переосмысливая в своем творчестве общеевропейский опыт, он пытался эстетически отразить процессы, происходящие в западноевропейском обществе. Его творческое сознание питалось из различных источников. Мир его произведений — мир богатый и многоликий. Учёт же этой многоликости позволяет более тонко понять мысли писателя, оценить его роль в русской и мировой литературе.
Литература:
- Гёте И. В. Собр. соч.: В 10 т. — М.: Худож. лит., 1980. — Т. 10. — 510 с.
- Кулешов В. И. Литературные связи России и Западной Европы в XIX в. — М., 1977. — 350 с.
- Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. — М., 1960.
- Чернышёва Л. А. Наука и современное общество: взаимодействие и развитие. — Уфа: НИЦ НИКА, 2015. № 1 (2). С. 193–197.
- Чернышёва Л. А. Фридрих Шпильгаген: поздние романы, теоретические искания, литературная судьба. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Воронеж, 2001. — 178 с.
