Ирано-иракская война, длившаяся с 1980 по 1988 гг., в научной литературе нередко именуется Первой войной в заливе. Считается, что война стала своего рода определяющим этапом в процессе переформатирования геополитического ландшафта Ближнего и Среднего Востока, который предоставил большие возможности региональным субъектам для реализации собственных амбиций. Крупные мировые державы также не остались без выигрыша, нарастив собственный военной потенциал, и усилив влияние в регионе. Нередко в зарубежной литературе участие в данной войне сравнивают с игрой в шахматы и сам регион военных действий именуют шахматной доской [4, с. 22]. Правда «игра» оказалась не такой уж безобидной, унеся миллионы жизней. Для Ирана итог был более чем плачевным: страна потеряла 1 миллион граждан. Материальный ущерб для Тегерана составил более чем 500 миллиардов долларов США [4, с. 23].
В качестве основных причин для начинания военных действия обычно рассматривается целый ряд факторов. В данной работе мы обозначим самые основные.
Первая причина — споры за водные ресурсы реки Шатт аль-Араб. Данная река представляет собой общее продолжение Евфрата и Тигра, устье которого впадает в Персидский залив. Залив, как известно, имеет стратегическое значение для стран региона. Основной поток торговли осуществляется морским флотом, добываемые в регионе углеводороды также транспортировались в то время преимущественно морским путем. Устье реки имеет также важное военное значение, и каждая их двух стран стремилась доминировать на этом участке совместной границы.
Вторая немаловажная причина — принадлежность правящих режимов к различным ветвям исламской религии. Как известно, еще VII в. ислам в силу возникших противоречий в умме разделился на три ветви: суннизм, шиизм и хариджизм [1, с. 8–9]. Иран в силу целого ряда причин стал преемником шиитской традиции в исламе, и в прошлом столетии олицетворял собой политический, экономический и культурный центр шиитского мира. Однако, как подчеркивают исследователи данного вопроса, исконной шиитской землей был не Иран, а некоторые регионы Ирака. Именно в Двуречье находятся могилы великих проповедников-приверженцев шиитского направления в исламе, там же остались святыни шиитского духовенства в виде известных мечетей и иных культовых объектов. В Ираке проживает также многочисленная община шиитов. Все эти обстоятельства никогда не оставляли Иран равнодушным, Тегеран всячески выражал озабоченность доминированием суннитского духовенства в соседней стране и игнорированием интересов шиитов. Шиитско-суннитское противоречие в Ираке ускорило приближение войны.
Третья важная причина — курдский фактор. Как известно, в обеих странах проживает курдское меньшинство. Курды, пожалуй, единственный многочисленный народ в мире, так и не получивший собственной государственности. Официальный Багдад, как констатируют исследователи, использовал курдские группировки в Иране в собственных интересах, обещая им материальную и военную поддержку. Аналогичную политику по отношению к курдам Ирака проводил и Тегеран. Напряжение по курдскому вопросу также послужило катализатором начала военных действий между двумя странами.
17 сентября 1980 г. Саддам Хусейн объявил о непризнании так называемого Алжирского договора, подписанного в 1975 г. Напомним, что данное соглашение регулировало статус спорных водных территорий акватории Шатт аль-Араб. И уже 19 сентября «Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн, Катар и ОАЭ договорились предоставить Ираку 14 млрд долл. США в поддержку военной операции против Ирана. Страны позволили Ираку пользоваться их авиабазами, включая сопутствующую инфраструктуру» [3, с. 97]. Таким образом, Ираку удалось в короткие сроки сформировать антиперсидский блок арабских стран, население которых исповедовало преимущественно ислам суннитского толка.
Первая война в заливе закончилась безрезультатно для обеих сторон. Однако данный исход для Тегерана дался нелегко. «Наиболее сложным периодом для ИРИ оказалась восьмилетняя война с Ираком, где в целом Иран выстоял. Только внезапное и массированное применение Ираком против Ирана созданных им в тайне от остального мира ракет средней дальности и химического оружия, а также истощение ресурсов самого Ирана склонили Хомейни к принятию решения о прекращении войны и примирении с Ираком» [2, с. 306].
О результатах ирано-иракской войны для Тегерана однозначно говорить достаточно сложно. Последствия военных действий были крайне противоречивыми.
Во-первых, в регионе укрепил свое влияние основной противник иранского духовенства — США. Предоставленные Египтом, Оманом, Сомали и Кенией американцам новые базы, колоссальные закупки вооружений Саудовской Аравией у США и запасы там этого оружия для американских сил быстрого реагирования, предоставление права беспрепятственного использования саудовского воздушного пространства и акватории этой страны в своих целях — все это способствовало беспрецедентному сосредоточению американского военного присутствия в районе Персидского залива.
Во-вторых, благодаря войне исламистские группировки в Иране усилили свое влияние в стране, ослабив все другие конкурирующие политические силы иранского общества, которые также сотрудничали с исламистами в деле свержения шахского режима.
В-третьих, ирано-иракская война привела к оформлению союза светской «панарабской» Сирии и религиозного, «панисламского» Ирана. Еще в 1979 г. вопреки всем ожиданиям обе страны упрочили свое сотрудничество в сфере экономики и торговли оружием. Сам союз и его проверка на прочность войной — это одна из основных проверок для так называемой неореалистической внешней политики Ирана. Это был защитный и стратегический союз, направленный на нейтрализацию Ирака и израильских наступательных возможностей в регионе, а также предотвращение прямого американского вторжения на Ближний Восток. В то время как иракская агрессия продемонстрировала, что борьба за Персидский залив будет вестись между странами исламского мира, израильское вторжение в Ливан в 1982 г., получившее название «Первая ливанская войн», завершилось выводом из этой страны войск США и Франции, что было оценено мировым сообществом как нежелание западных держав вмешиваться в сложные ближневосточные конфликты [4, с. 26]. Последовавшая гражданская война в Ливане символизировала крепнущие союзнические отношения Ирана и Сирии в этой стране. По окончании ирано-иракской войны эти два союзника, несмотря на некоторые разногласия, смогли прийти к общему знаменателю и определить условия совместного сотрудничества в течение последующих лет. Действительно, стратегическое сотрудничество между Ираном и Сирией после Первой войны в заливе оказалось самым длинным и устойчивым союзом в регионе.
В-четвертых, как ни парадоксально это звучит, окончание войны привело к сближению и нормализации отношений Ирана с европейскими странами. На самом деле, отношения Ирана с европейскими державами, такими, как Франция и Германия были стабильными и относительно лучше, чем отношения с Соединенными Штатами после исламской революции. Невмешательство этих стран в ближневосточный конфликт во время ирано-иракской войны во многом способствовало росту доверия Тегерана европейским столицам.
И, наконец, война дала возможность Египту укрепить свои позиции в регионе. Каир пытался извлечь выгоду из конфронтации между коалицией Сирии и Ирана, с одной стороны, и союзом Ираком со странами Персидского залива, с другой стороны. В конце концов, два блока, которые были потенциальными противниками Египта, вышли из войны с большими потерями, что принесло правительству Египта большие возможности для проведения собственной политики в регионе.
В 1988 г. ООН обратилась к воюющим сторонам с требованием прекратить военные действия. Духовный лидер Ирана аятолла Р. Хомейни, видя бесперспективность продолжения конфликта, не смотря на очевидные успехи Ирана, согласился на перемирие. Военные действия были приостановлены в июле 1988 г. и впоследствии уже не возобновлялись.
Необходимо заметить, что иранское общество сумело извлечь уроки из войны, длившейся восемь лет и не принесшей стране никаких ощутимых результатов. После кончины Высшего руководителя Ирана Р. Хомейни в 1989 г. и прихода к власти А. Рафсанджани внешнеполитическая доктрина Ирана претерпела существенные изменения. Политическая элита страны разделилась на два непримиримых лагеря: так называемых ортодоксов и прагматиков. Приверженцы первого лагеря настаивали на продолжении жесткого внешнеполитического курса, предусматривающего самоизоляцию от внешнего мира, дальнейшую исламизацию всех сторон политической и экономической жизни иранского общества, так называемую экономическую автаркию. Оппозиция в лице прагматиков, понимая, что прежний курс может завести страну в очередной тупик, предложила иранскому народу иной путь, который в западной литературе именуется неореалистическим [4, с. 27]. А. Рафсанджани и его сторонники понимали, что разрушенная войной страна не восстановится без иностранного капитала и либерализации политической и экономической жизни общества. Прагматики предложили провести широкую приватизацию государственного сектора, расширив и углубив, при этом, связи со странами мусульманского мира и с крупными европейскими державами. Не смотря на то, что реформы президента А. Рафсанджани оказались половинчатыми и противоречивыми, стремление Тегерана наладить отношения с внешним миром ознаменовало собой пересмотр внешнеполитической доктрины страны. Безусловно, в наметившихся реформах былые военные неудачи Ирана сыграли важную роль.
Учитывая те сложные трансформации в общественно-политической жизни Ближнего и Среднего Востока, которые происходят сегодня, ирано-иракский конфликт, вылившийся в Первую войну в заливе, не должен затеряться в российской гуманитарной науке. Суннитско-шиитское противостояние, длящиеся уже почти полтора тысячелетия, не утрачивает своей актуальности и сегодня. И современные события в Сирии являются ярким тому подтверждением.
Литература:
1. Минниахметов Р. А., Нуриев Б. Д. История мусульманского права. — Уфа: РИЦ БашГУ, 2014. — 104 с.
2. Родригес А. М. История стран Азии и Африки в Новейшее время: учебник для вузов. — М.: Проспект, 2010. — 512 с.
3. Чернова А. Ф. Ирано-иракская война 1980–1988 гг.: Подходы монархий Персидского залива // Terra Humana, 2013, № 1 — С. 97. — С. 96–100.
4. Gidekli G. Iranian foreign policy in the 2000s: a neo-realist perspective. — Ankara: 2014. — 132 с.
