Термин «символ» происходит от греческого слова «symbolon», что значит «знак», «примета», «признак», «пароль», «сигнал», «предзнаменование» [5, с. 18].
Символические описания являются продуктом человеческого мышления. Их формирование связано с началом истории человечества.
Символы являлись простыми знаками, когда впервые в своей жизненной деятельности первобытный человек начал пользоваться ими. Различные символы, связанные с охотой, скотоводством, служили для удовлетворения различных потребностей первобытного человека, облегчая охоту, помогая отличить свой скот от чужого.
В связи с развитием человеческого мышления постепенно начал расширяться диапазон значений символических выражений. Общественное развитие положило начало появлению религиозных представлений. В итоге возникают такие ранние формы искусства, как пение и танцы.
В танцах начинает формироваться символическое подражание различным движениям животных, а также имитация процесса охоты, сражений [3, с. 78].
Позднее в танцах стали проявляться случаи перевоплощения в конкретного животного, сопровождаемые специальным облачением в его шкуру. Все эти процессы являлись результатом тотемизации животных. Таким образом, основу всех танцев составляла символизация, т. к. культ-вера всегда стремится представляться в виде образа, а последний, в свою очередь, является символом, оболочкой духа. Дух в убеждениях народа символизируется посредством растений, животных, камней-фетишей. У некоторых народов вдова носила при себе как символ оболочку духа своего мужа [3, с. 77].
Значит, первоначальное представление символов имело сакральный, ритуальный характер. Со временем, в процессе общественного развития, символы начали выполнять функцию посредствующего звена в различных отношениях.
Как свидетельствует М. Кашгарский, каждое из тюркских племен и родов имело свой специфический символ [4]. Самое последнее представление данного явления — государственные гербы.
Человек пользовался символами при изображении различных явлений. Например, у народов, поднятие белого флага для которых символизировало мир, сохранились разные идиомы и выражения, связанные с войной. В частности, в Хорезме выражение «Этагимдаги тошни тўкдим» (букв. «Высыпал камни с подола») означает перемирие, отсюда «камень» символизирует войну. Таким образом, предметы превращались в символы, заключающие различные понятия.
В дастане «Хиромон пари», распространенном в Хорезме, есть один характерный эпизод. Во время охоты взгляд принца Мунавварсултана неожиданно падает на белую вещь. Подойдя поближе, он обнаруживает там девушку, бесподобную в своей красе. Увидев ее, принц теряет сознание. Красавица некоторое время ожидает, но принц так и не приходит в чувство. В конце концов, она снимает со своей головы платок, накладывает на него семь кусков угля и гребень для бороды, затем им завязывает голову принца и исчезает. Джигиты, обнаружив его без сознания, привозят к падишаху. Он вызывает совет, чтобы понять суть произошедшего. Тогда одна пожилая женщина разъясняет суть завернутых в платок предметов: Уголь необходим для ювелира, а самшитовый гребень — «ишорат», намекает на то, что родина девушки — страна Шамшад [7, с. 301].
Слово «ишорат» употреблено в дастане в значении символа. Значит, девушка посредством платка хотела выразить свою любовь, угля — род деятельности отца, материала, из которого сделан гребень — свою родину. Здесь все предметы являются символами.
Большое количество таких эпизодов можно встретить и в сказках.
Следовательно, символы в той или иной форме проявляются в некоторых жанрах народного творчества.
На всех этапах истории человечества символы в той или иной форме употреблялись в конкретных целях.
Рассматриваемые нами поэтические символы как художественные средства значительно усовершенствовались с течением времени.
Видимо поэтому в лингвистической науке сосуществуют различные подходы к рассмотрению символов.
Значения слова «символ» в истории философии и эстетики отличаются настолько большой спутанностью и неясностью, что почти каждый автор понимает их по-своему, путая то с «аллегорией», то просто со «знаком», то с «художественным образом», то с «олицетворением», то с «эмблемой», то с «выражением» и т. д. [5, с. 18].
История понятия «символ-знак» в русской фольклористике начинается с конца ХVIII века.
Однако, дело в том, что символ воспринимался не как специфическое явление поэтического языка, а как вещь, как нечто застывшее и ограниченное в пространстве, как эмблема [1, с. 250].
Как утверждает К. М. Бутырин, А. А. Потебня одним из первых отделяет символ от аллегории и принимает его в качестве поэтического образа. Им также подчеркивается, что мысль — это знак, обладающий значением.
По теории А. А. Потебни, символ — понятие психологическое, а не поэтическое.
В конце XIX века с новой концепцией о символах выступил А. Н. Веселовский. Его подход к рассмотрению символа тождественен с подходом А. А. Потебни. Поэтические образы, связанные с символом, аллегорией и метафорой, он связывает с психологическими параллелизмами [2, с. 147–148].
К началу XIX века, теория символа начала фигурировать в трудах В. В. Виноградова. По его утверждению, символ-знак — семантическая единица поэтической речи.
Если эти подходы при всей их разности не отрицают друг друга, то это происходит главным образом потому, что они имеют дело с разными реально существующими аспектами символа: Потебня с психологическим, Веселовский с культурно-историческим, Виноградов с лингвистическим [1, с. 259].
Из этого вытекает, что и в работах русских ученых существовали различные взгляды на символ. Одна из основных причин — нечеткое определение традиционной семантики и места этого поэтического элемента в художественном произведении.
Иными словами, всякий символ указывает на некоторый предмет, выходящий за пределы его непосредственного содержания [5, с. 36].
С этой точки зрения, объект (предмет) символа многозначен. Один лишь его конец соприкасается с общей аналогичностью. Например, если рассмотреть символичность цветка, то он уподобляется красоте, а если взглянуть на поэзию, то она всегда выступает как эквивалент женственности, а женщина, в свою очередь, воплощает в себе желание, душу, сущность своего «я» героя [9, с. 112]. Значит, цветок по своей красоте подобен женщине, которая выступает и как человек с разумом, преданный обитель семейного благополучия.
В самых древних образцах художественного мышления — в пословицах — некоторые суждения и выводы передавались с помощью символических выражений. Например:
«Эр-хотин-қўш ҳўкиз» (букв. «Муж и жена — одна сатана»).
«Ўғлинг ёққан чироқни қизинг ҳам ёқади» («И сын, и дочь способны продлить твой род»).
Как правило, муж-жена составляют пару, так же как и «қўш ҳўкиз» (букв. пара волов). Эти два понятия связаны между собой только тем, что они вместе обозначают парное. Если взглянуть в суть вопроса, муж-жена — одна семья. Они должны действовать совместно. Значит, предметное значение сочетания «қўш ҳўкиз» никакого отношения к семье не имеет.
И во второй пословице можно наблюдать подобное. «Чироқ» (лампа) — символ семьи. Здесь сочетание «чироқни ёқмоқ» (букв. зажигать лампу) символизирует продолжение рода.
Символ есть знак, но отнюдь не всякий знак есть символ. Для того чтобы знак стал символом, он должен иметь семантический акт [5, с. 54–55].
Фольклорист А.Мусакулов в трактате «Исторические основы узбекской народной лирики» приводит характерный пример:
Қошингнинг қораси ювса кетарми,
Сенингдек тоза гул боғда битарми?
Сенингдек тоза гул боғларда битса,
Сўраб борсам боғбон менга сотарми?
В данном отрывке из народной песни «қорақош» (букв. чернобровая) символизирует красоту, «тоза гул» (букв. свежий цветок) — совершеннолетнюю девушку, «боғ» (букв. сад) — семью, «боғбон» (букв. садовник) — главу семьи [6, с. 7].
Как отмечает ученый, суть слова «сотиш» из данного отрывка буквально сводится к следующему: «ты достигла совершеннолетия, если по обычаям я заплачу калым (выкуп за невесту), отец выдаст ли тебя за меня?».
Следовательно, слово «сотиш» здесь обладает символичностью.
Такого рода символы довольно часто используются в устной и письменной литературе. В классической литературе и народном творчестве встречаются такие образы, которые, кроме своей роли в произведении, заключают в себе суть определенного символического понятия.
Народные песни непосредственно связаны с бытом и мировоззрением собственных творцов. Данный жанр, считаясь плодом художественного мышления народа, берет свое начало от первобытного строя. По этой причине, невозможно полностью раскрыть сущность поэтики народных песен, не изучая тотемизм, шаманство, магию, культы урожая, обряды и традиции, существующие в сознании народа. Для этого необходимо глубоко исследовать каждую песню, образ, средства изобразительности, отдельное слово [6, с. 9].
Таким образом, говоря о народных песнях, необходимо заметить, что символы в их составе занимают важное место среди других художественных средств. В свою очередь, своими особенностями они различаются от других тропов.
Символическое выражение — это не простой троп. В нем отражаются традиции, обычаи, различные обряды, общественное мышление, магико-мифологическое мировоззрение народа.
Как было отмечено выше, символ прошел большой путь, пережил эволюционные изменения и превратился в художественное средство, выражающее поэтические воззрения. Поэтическая выразительность символа настолько содержательна, что он обладает логической семантикой, исходящей от образности. Поэтому художественный образ не осмысляется вне символичности. «Но если исходить из того точного определения символа, то художественная образность, собственно говоря, никогда не обходится без символа, хотя символ здесь и вполне специфичен» [5, с. 144].
Таким образом, в результате эволюционного развития символ из простого знака превратился в важное поэтическое средство. В народных песнях активно используются символические выражения, изображающие быт и обряды народа. Изучение символа как важнейшего поэтического средства, возвышающего художественно-эстетический пафос песен, служит для раскрытия разнообразных граней народного мировоззрения.
Литература:
- Бутырин К. М. Проблема поэтического символа в русском литературоведении (XIX-XX вв.) // Исследования по поэтике и стилистике. — Л.: Наука, 1972.
- Веселовский А. Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая школа, 1989.
- Колер И., Ранке И., Ратцел Ф. История человечества (доисторический период). — СПб.: Полигон, 2003.
- Кашгарский М. Словарь тюркских наречий. — Ташкент: Фан, 1960.
- Лосев А. Ф. Проблемы символа и реалистическое искусство. — М.: Искусство, 1976.
- Мусақулов А. Исторические основы узбекской народной лирики, с. 7.
- Ошиқнома. Книга II. — Ургенч: Хоразм, 2006.
- Шаропов А. Оламлар ичра оламлар. — Ташкент, 1978.
- Эшонқул Ж. Эпик тафаккур тадрижи. — Ташкент: Фан, 2006.
