Современный глобальный социальный порядок постиндустриализма имеет в своей основе глубокое и растущее социальное неравенство, которое все более реально угрожает самому существованию этого порядка, но которое одновременно является непременной, естественной его чертой. Выступления противников глобализации, акции международного терроризма в значительной, даже главной степени связаны именно с недовольством существующим глобальным социальным неравенством, поэтому исследование его источников и путей преодоления угроз имеет высокую актуальность и практическую значимость. Эти проблемы сегодня привлекают внимание исследователей постиндустриализма и глобализации, среди которых следует назвать особенно В. Л. Иноземцева, А. И. Неклесса, А. И. Уткина, И.Валлерстайна, А. Тоффлера, Л. Туроу.
Главным источником роста социального неравенства является научно-техническая революция, которая привела к нынешней глобализации. В странах-лидерах наблюдается устойчивая тенденция к замещению товарно-материальных запасов информацией, а основных фондов — знаниями. Повышение роли и количества высококвалифицированных специалистов в структуре рабочей силы, рост численности научных работников, в том числе увеличение доли магистров и докторов наук по сравнению с долей бакалавров в развитых постиндустриальных странах, положительно влияет на уровень социально-экономического развития, усиливает их конкурентоспособность. Одновременно эти процессы существенно влияют на социальную реструктуризацию общества, поскольку владение знаниями становится основой социального расслоения. Кроме положительных последствий для экономического роста, это имеет существенные негативные последствия для социальной стабильности.
Постиндустриальные страны-члены ОЭСР, которые составляют менее 1/10 части населения планеты, ориентируются на доход в 80 тыс. долларов на душу населения в год, в то время как для оставшихся 85 % населения Земли этот показатель не достигает и 3 тыс. долларов. Специализированные учреждения ООН рассчитали, что в 1960 году богатство 20 % самой богатой части мирового населения в 30 раз превышало имущество 20 % самых бедных людей мира, а в конце ХХ века это соотношение достигло уровня 78:1. Для сравнения — этот разрыв составлял в 1900 году 3: 1, в 1913 году — 11: 1. Вообще за последние 15 лет доход на душу населения снизился более чем в сотне стран мира, а потребление на душу населения — в более чем 60 странах. Надежды на сближение полюсов богатства и бедности так и остаются мечтами.
Страны, финансовые ресурсы которых крайне ограничены (в том числе через неэквивалентный обмен и механизмы перелива мирового дохода) и которые вынуждены сдерживать социальную напряженность в обществе, расходуя львиную долю национальных бюджетов на поддержание физических условий существования и стабильности собственных режимов, не имеют возможности инвестировать опережающее развитие образования и науки, которые являются ключевым фактором прорыва в постиндустриальный мир. Для них немыслимыми являются показатели развитых стран в расходах на образование: например, в Финляндии и Новой Зеландии они составляют более 7 %, в Швеции и Дании — более 8 % ВВП. Но именно от повышения уровня образованности рабочей силы зависит рост национального дохода. Возник замкнутый круг, разорвать который менее развитые страны сейчас не способны, а по мере роста их отсталости эта способность еще больше ограничивается. Его существование имеет своим следствием интенсивные процессы бегства интеллектуального капитала и его носителей, увеличивает разрыв в уровне и темпах развития между двумя полюсами мировой системы.
Кроме того, лидеры глобализации пытаются создать представление о том, что «бегство умов» вообще не представляет угрозы национальной безопасности, потому что развитие интеллекта не признает национальных границ, и каждое государство будет иметь возможность пользоваться результатами интеллектуального труда, главное же — создать надлежащие условия для него, а для этого наиболее подходят именно высокоразвитые страны. Это является примером простого мышления, потому что не учитывает главного: во-первых, бегство интеллектуального капитала уменьшает конкурентоспособность государства, во-вторых, далеко не всегда высокие технологии и другие «ноу-хау», разработанные теми же эмигрантами из постсоветских стран на Западе, становятся «доступными для всего мира» — как правило, случается наоборот. Вообще по мере уменьшения нашего интеллектуального потенциала прогрессирует падение наших шансов на прорыв в постиндустриальный мир. Это очевидно, потому пренебрежение этой опасностью грозит увековечением нашей отсталости и второсортности.
Наконец признано, что глобальные возможности развития между странами и людьми становятся все более неравномерными и социально несправедливыми. Сегодня мировая экономика все больше поляризуется, экономическая активность и соответствующие доходы концентрируются в трех десятках ключевых стран, преимущественным образом членов ОЭСР. Присоединение к мировой рыночной системе постсоциалистических стран, а также таких отсталых стран, как Мадагаскар или Нигер, не улучшило их экономическое положение, а лишь увеличило маргинальность.
Понятно, что в условиях ограниченности планетарных ресурсов невозможно «догнать и перегнать» постиндустриальные общества по уровню потребления. Вопрос стоит об обеспечении для менее развитых в экономическом и технологическом отношении стран достойных условий существования, о снижении уровня глобального социального напряжения, вызванного ростом пропасти между богатством и бедностью не только в отдельных странах, но и в планетарном масштабе. Прежде всего, необходимо предупредить отток интеллекта, потому что именно это является условием выравнивания показателей развития центра и периферии. В отличие от постиндустриального мира, в большинстве других стран нет проблемы чрезмерного отрыва интеллектуального класса по уровню богатства от других слоев общества. Напротив, существует проблема несправедливой оплаты интеллектуального труда.
Активность международных организаций на этом фоне остается преимущественно лишь ограниченными, пропагандистскими попытками приобщить внимание глобальных игроков к проблемам роста социального неравенства и его опасных последствий.
Реальность заключается в том, что в мире возникает антагонистическая социальная структура, которая становится источником глобальных угроз социальной безопасности. Невозможность реализовать жизненно важные цели, связанные с приспособлением к изменяющимся условиям, мобилизует представителей «глобального гетто» на акции социального протеста, которые потенциально имеют тенденцию к глобализации своих острых форм. Международный терроризм и огромное количество беженцев, наводнивших Европу, в своей основе имеют именно социальную неудовлетворенность, вызванную невозможностью реализовать потребности выживания и безопасного развития для огромной массы населения в данном случае прежде всего исламского мира, где наличие значительного ресурсного потенциала и растущего молодого населения сочетается с глобально-институционализированной ограниченностью возможностей социально-экономического развития, неравноправным положением в глобальной социальной структуре.
Здесь следует отметить, что значительный рост экономического и социального неравенства наблюдается также внутри постиндустриального мира. Новая элита постиндустриализма все больше отделяется от масс собственного общества. Интеллект, который становится олицетворением богатства, глобализирует свои возможности, а возможности для выживания и самореализации для низко квалифицированных работников ограничены национальными и даже более жесткими барьерами. Это порождает ощущение единства между высшими слоями обществ центра и периферии мировой системы при сохранении низших слоев мирового общества.
В основе этого феномена лежит глобализация богатства и локализация бедности. «Индекс бедности» показывает, что один из восьми граждан в самых богатых странах испытывает тенденцию к росту масштабов такого зла, как рост социальных проблем, выражающийся в его долгосрочной или хронической безработице, низких доходах, которые ниже национальной черты бедности, отсутствии финансовых возможностей для приобретения жилья, получении образования как средства будущего профессионального и человеческого развития. Согласно данным статистического офиса ЕС в марте 2015г количество безработных в 28 государствах Европейского Союза насчитывало 23млн. 748тыс. человек, из которых 18млн.105тыс не имели работы в 19 странах Еврозоны. По сравнению с февралем 2015г в целом в ЕС безработица сократилась на 75 000 человек, а в зоне евро — на 36 000. Если сравнивать показатели безработицы с мартом 2014г, то в ЕС в целом она сократилась на 1 млн. 523тыс человек, а в зоне евро стало меньше на 679 000 безработных. В процентном отношении число безработных в 28 странах Евросоюза было 9,8 % (в 2014г 10,4 %), а в Еврозоне — 11,3 % (в 2014г — 11,7 %). [1]
Богатство в глобальном обществе непосредственно связано с новой, высокотехнологичной, информационной экономикой. Показательным является то, что больше 80 % американских бизнесменов достигли успехов в бизнесе не благодаря наличию благоприятных стартовых возможностей в виде семейного капитала, а благодаря собственному настойчивому интеллектуальному труду, связанному с разработкой и внедрением «ноу-хау». Высший класс постиндустриального общества — это уже не паразитирующие рантье, а активные работники, чей успех непосредственно зависит от уровня квалификации и опыта. Однако нельзя не согласиться с мнением В. Л. Иноземцева, который считает, что «класс интеллектуалов воссоздает себя как элитарный и, в некотором смысле, все больше и больше замкнутый класс» [2]. Он сравнивает этот процесс с формированием наследственного предпринимательского класса конца ХІХ века. Действительно, государственная политика приоритетной поддержки образования и науки как локомотивов постиндустриального развития усиливает отрыв интеллектуального класса от неквалифицированной бедноты как по уровню жизни, так и по характеру социальных и политических интересов, а особенно — формирует новые, самостоятельные каналы воссоздания этого класса.
Обращает на себя внимание тот факт, что с переходом на постиндустриальный путь развития в развитых странах замедлилась, стала критически восприниматься, а нередко — приобрела обратный характер политика сокращения разрывов между высшими и нижними полюсами общества, в том числе политика выравнивания доходов. Классическими проявлениями этого поворота стали рейганомика и тетчеризм. Под влиянием этих процессов сформировался значительный низший класс, который состоит из безработных, неработоспособных, занятых неполный рабочий день людей, других лиц, которые не могут найти свое место в условиях экспансии высокотехнологичного производства и которые чувствуют свою оторванность от общества, не разделяют его стремлений и успехов. Им все сложнее вырваться из замкнутого круга, поскольку уровень их доходов не дает возможность получить качественное высококвалифицированное образование ни для себя, ни для собственных детей, а это делает их фактически также наследственным социальным слоем. Сегодня эта категория лиц составляет приблизительно треть населения развитых стран.
Это подтверждает известную формулу: богатство порождает богатство, бедность порождает бедность. Однако опасность нынешней ситуации в том, что она считается нормальной и справедливой, поскольку материальные достижения представителей высшего класса являются результатом их креативной деятельности, против чего не находится серьезных аргументов в рамках современной этики. По словам В. Л. Иноземцева, «современный классовый конфликт не разворачивается вокруг собственности на средства производства, а формируется как результат неравного распределения самих человеческих возможностей» [2], и в этом его принципиальное отличие от социальных противостояний прошлого. Оно основывается в первую очередь на принципиальных отличиях мировоззрений и ценностей двух полярных социальных слоев глобального общества, связанных с ориентацией на удовлетворение соответственно нематериальных и материальных потребностей. В этих условиях представители высшего класса просто не воспринимают систему ценностей бедноты, они разговаривают принципиально на разных языках.
Исходя из этого, можно ожидать дальнейшего снижения уровня жизни в бедных странах и роста поляризации между высокообразованной элитой и бедняками из гетто. В итоге, у огромной массы мирового населения накапливается глубокое недовольство материальным положением, миллионы людей разочаровываются в возможности достичь справедливости в правовом поле или вообще в этой жизни, их охватывает страх перед будущим, который усиливается на фоне неспособности политических институтов устранить растущую напряженность.
В целом, надо признать, что рост глобального социального неравенства разрушает социальную базу политической стабильности на национальном и мировом уровнях. Именно она является источником распространения терроризма, организованной преступности, коррупции, сращения криминальных структур с властью и бизнесом, распространение социальных болезней, таких, как наркомания, СПИД, алкоголизм, проституция и т. д.
Предложения относительно путей преодоления глобального социального неравенства и связанных с ним угроз безопасности развития глобального общества в основном сводятся сегодня к ограничению или прекращению экономического роста. Так, А. П. Федотов предлагает сценарий «управляемого, научно-организованного, одухотворенного жизнеспособного развития человечества», основанный на прекращении мирового экономического роста и преобразовании его в гармоничное развитие человечества и на стабилизации численности населения Земли с сохранением разнообразия народов [3]. Такой сценарий, невзирая на то, что он идет в русле идей экологического социализма, отвечает в первую очередь интересам передовых стран, потому что прекращение роста населения означает увековечение существующих диспропорций развития, а прекращение экономического роста односторонне за счет высокоразвитых стран является утопическим в своей основе, потому что это принципиально противоречит существующему глобальному соотношению сил и интересов. Что же касается стабилизации демографических показателей, то это, с одной стороны, направлено на уменьшение демографической угрозы для постиндустриального центра со стороны мировой периферии, а из другого — также увековечивает существующий дисбаланс между Севером и Югом, что при условиях консервирования мировой экономики делает глобальное социальное противостояние принципиально непреодолимым. Следовательно, этот сценарий выглядит оторванным от реалий современного глобального мира и не разрешает проблему преодоления глобального социального неравенства и связанной с ней напряженности.
Выход видится в трансформации существующего мирового политического порядка, который порождает правовые, социокультурные и прежде всего управленческие ограничения развития мировой периферии. Поскольку прежде силовые, политико-административные факторы становятся сегодня на пути реализации такими обществами права на свободный выбор пути развития, создают искусственные препятствия выравниванию уровней развития между центром и периферией.
Литература:
- Статистика безработицы в ЕС за март 2015г [Электронный ресурс] // Источник: http://topornin.com/?p=405 Дата обращения: 23.09.2015г.
- Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. — М., 2015.
- Федотов А. П. Глобалистика. Начала науки о современном мире. — М., 2012.
