The article deals with the archaic motif about miracle birth and quick growing of hero in the Kyrgyz epos in comparison with materials of world folklore. The aim of the research is to show the artistic image of the archaic motifs in the Kyrgyz epic of the mythological and poetic context. The objectives of the study are to determine the role of archaic motifs in the formation and development of the epic. In writing the research article we have used the comparative-typological method of folklore study. The research results can be applied to studies of folklore in the philological aspect, particularly in the study of epic.
Key words: archetype, archaic motifs, world folklore, ancient worldview, miracle birth and quick growing of hero, epic.
Мотив чудесного рождения главного богатыря в эпосе «Манас» играет важную роль также, как и в эпосах тюрко-монгольских народов, что создает ранний идеальный образ будушего богатыря, призывающего народ к свободе, и предсказывает ему большую богатырскую судьбу. Это связано с формированием классического богатырского эпоса. Однако эхо архаических пластов и элементов, характеристика эпических богатырей как перво-человеков, сведения о матери, оставшиеся с материнской эпохи, и в тоже время не внимательное отношение к отцу и двойное отцовство богатыря (Алманбет зачат лучом и является сыном Азизкана, отцами Когудой-охотника являются Маадай-Кара и хозяин горы) сохранились в качестве старинных мотивов.
Рождение сына-богатыря у бездетных Жакыпа и Чийырды в эпосе «Манас», объясняясь жизненной необходимостью, продиктованной сложившейся ситуацией, тяга матери на тигриное сердце сопровождались разными предостережениями. И в казахском эпосе «Алпамыс» мать богатыря тянет к львиному мясу. Сильная нужда иметь ребенка как традиционный сюжетный мотив характерен казахскому эпосу «Алпамыс», алтайскому эпосу «Алтын-Бизе», шорскому эпосу «Алтын-Тойчи и Алтын-Танада», эпосу каракалпакского народа «Кобланын», что способствует появлению богатыря. Так, в эпосе «Алтын-Бизе» пожилые супруги Барал и его жена Алтын-Туулай долгое время бездетны. Старик Барал, следуя совету супруги, поймал марала и принес его в жертву богу. Наутро шум во дворе возвестит о прибытии народа и скота, приведенные Каралдай-Моко. Так налаживается жизнь у супругов: Барал становится ханом, а жена наконец беременеет и рожает сына, держащего в одной руке стрелу, в другой свернувшуюся кровь. Становится понятным, что он обязательно станет воином и богатырем [1]. Действительно, рождение эпического героя, оправдывающий надежды родителей и народа, нарекание его именем, достижение совершеннолетия, которые сопровождаются не привычными чудесными мотивами, считаются естественными явлениями.
По варианту Орозбакова, Акимбек уулу Мендибай во время поиска коня Туучунак, встречает сорок покровителей ещё не рожденного богатыря Манаса. Этот случай расценивается как знак, предвещающий рождение сына у бездетных супругов Жакыпа и Чийырды. Позже им приснится вещий сон. Жакып услышит голос мальчика и вскоре Чийырды забеременеет [4].
В одном из южных вариантов «Манаса» так отмечается бездетность: «Жакыпу было пятьдесят, жене его исполнилось сорок». Они очень нуждались в ребёнке [5; 57].
Мотив желания иметь долгожданного ребенка встречаются в азербайджанском эпосе «Коркут ата китеби». Баяндур хан пригласил на свой пир бездетного Дерсе хана, чтобы ещё раз поиздеваться над ним. Сажает его в черном доме, стелет ему черный ковер, угощает его мясом черного барана. Обиженный и униженный, он с горьким плачем возвращается домой. Но вскоре его и молитвы жены были услышаны и Всевышний подарил им сына-богатыря.
Исследователь К. Мифтаков отмечал, что южные варианты эпоса «Манас» содержат больше архаических мотивов, чем другие. Среди древних мотивов выделяется мотив способности ребенка говорить, находясь еще в утробе матери. Он говорит матери где он должен родиться, сообщает свое желание родиться с ветками таволги и иргая, чтобы быть таким же крепким как древесина этих кустарников. В южных эпосах зачатие ребенка-богатыря происходит в результате вымаливания, поклонения религиозным святым. Наряду с этим и в варианте С. Орозбакова, и в некоторых южных вариантах мать будущего богатыря во сне ест яблоко, кем-то принесенное.
Это же отмечал ученый В. М. Жирмунский: «В волшебных сказках особенно в восточных (арабских, персидских, тюркских) обычным средством магического оплодотворения является яблоко, которое подносит бездетному падишаху (иногда его визиру) встреченный им во время паломничества (или посетивший его во сне) старик дервиш. Яблоко это падишах должен разделить со своей супругой, а в некоторых сказках кожицу (или сердцевину) отдать кобыле, в последнем случае одновременно с героем рождается жеребенок, его однолетка, предназначенный ему богатырский конь» [3. 229], Фольклорист В. Я. Пропп, основываясь на материалах мирового фольклора, замечает, что непосредственное действие плода на зачатие ребенка постепенно уходит, становясь предметом сопровождения различных религиозных или шаманских ритуалов и играя только символическую роль: «Но вера чудодейственное влияние плода уже поколеблена. Поэтому плод принимается не просто, а после поговора или благословления. В первом случае идут к священникам, в особенности в католических странах. В Тоскане женщины идут к патеру, получают яблоко, молятся святой Анне, а затем съедают яблоко» [7. 210]. Широкое распространение такого мотива в фольклоре народов мира свидетельствует о его типологичности и древности.
Английский этнограф, исследователь религии Джеймс Фрэзер в своем труде «Золотая ветвь» повествует о преклонении женщин перед плодоносными деревьями в надежде иметь детей и приводит интересный пример из жизни киргизов: «У кара-киргизов, чтобы зачать ребенка, бесплодная женщина катается по земле под одинокой яблоней» [8. 141].
Все эти примеры свидетельствуют о единстве природы и человека, говорят о том, что человек является частью этой природы и человек чувствовал это родство и свою близость с давних времен.
Если в эпосах тюркоязычных народов матери, рожающие богатырей, испытывают тягу к мясу тигра, льва или реже волка, то у некоторых народов мужчины в целях увеличения богатырских сил, для храбрости и смелости ели мясо или сердце тигров, волков, отличающихся воинственностью и ловкостью: «Народность мири, живущая в Ассаме, превозносит мясо тигра, как пищу придающую мужчинам силу и мужество.».. [8. 465].
В эпосе «Манас» отражается и место матери Умай, как покровительницы всех рожениц. Именно она поддерживает и покровительствует Чыйирды, когда она рожает Манаса. В эпосе имеет место и такое явление как способность ребенка говорить, находясь ещё в утробе матери. Особенно это свойственно южным вариантам «Манаса», где сохранились многие древние пласты эпической культуры народа. Так, в вариантах Ташова Акуна и Акбаева Матисака Манас разговаривает прямо из утробы матери.
Наречение именем будущего богатыря является одним из традиционных сюжетных мотивов эпоса. «Наречение имени играет весьма существенную роль в эпической биографии героя богатырской сказки как магическое благословление и предсказание его будущего героического пути» [3. 229], — говорит В. М. Жирмунский. И в варианте Орозбакова, и в варианте Каралаева при наречении именем сына Жакыпа появляется дервиш, который и дает ему имя Манас.
Другой особенностью после чудесного рождения богатыря является его стремительный рост, взросление и быстрое достижение богатырского уровня. Эта сюжетная эпическая формула устойчиво встречается на материале мирового фольклора. Быстрый рост героя и обретение им всех качеств богатыря ещё в юном возрасте, очевидно, объясняется сохранением архаических пластов эпохи Возрождения в эпосах, например, алтайцев, хакас, шорцев, олонхах якутов, где именно молодые богатыри, начиная с семи поколений отцов, борются и сохраняют свободу народа.
Если иметь в виду тяжелую ситуацию эпохи воинства, появление Манаса в этот период и необходимость быстрого его становления как богатыря, то можно согласиться с интересным мнением В. Я. Проппа: «Если верно наше наблюдение, что чудесное рождение восходит к представлениям о реинкарнации, то это внесет некоторый свет в другой мотив, тесно связанный с чудесным рождением: мотив быстрого роста героя. Если чудеснорожденный — есть вернувшийся умерший, то мы приходим к заключению, что герой, умерший взрослым, взрослым же и возвращается. Правда, он рождается в виде ребенка, так как женщина не может родить взрослого. Но, родившись, он мгновенно превращается во взрослого» [7. 237].
Быстрое взросление богатыря свойственно и эпосу «Манас». Больше всего это сохраняется в южных вариантах. Так, по варианту Акбаева Матисака новорожденный богатырь вместе с сестрой близняшкой Карлыгач пролежал в колыбели только три дня, а затем он взял лук из таволги и стрелы из чия и отправился на охоту. А в варианте Ташова Акуна только что родившийся Манас «на второй день произнес мама, на шестой-папа», сделал из прутьев лук, из чия стрелу и подстрелил огромную птицу [2]. Сравним этот эпизод с уже отмеченными эпосами алтайцев, шорцев.
Достаточно примеров стремительного роста будущего богатыря содержат эпические произведения у алтайцев и шорцев. Богатырь Когудой-охотник в алтайском эпосе «Маадай-Карада», сказав на второй день мама, на шестой — папа, встает, ломая свою деревянную колыбель. Он растет очень быстро, что было очень кстати, когда пожилой глава народа Маадай-Кара нуждался в защитнике [1. 84]. Такой же эпизод встречается и в другом алтайском эпосе «Алтын-Бизе», где будущий богатырь быстро встает с колыбели, застеленной бычьей шкурой [1]. О древности этого мотива говорит рождение Огуза кагана и его скорое взросление в туркменском эпосе «Огуз наме».
Подытожить рассмотренный мотив, можно словами Е. М. Мелетинского: «… эпос тюрко-монгольских народов, в особенности саяно-алтайских, содержит богатый арсенал мотивов, связанных с чудесным происхождением эпического героя-богатыря. Герой чудесного происхождения оттеснил древний тип мифологического героя-первопредка, который лучше сохранился в более архаическом якутском эпосе, в алтайском — только в качестве реликта» [6. 328].
Таким образом мотивы чудесного рождения богатыря и его стремительного роста в киргизском эпосе «Манас» свидетельствуют об архаичности самого эпоса.
Литература:
- Алтай кай чөрчөктөр. т. 1. — Туулуу-Алтай, 1985. — 392 б.
- Жамгырчиева Г. Т. Кыргыз эпосторундагы архаика-мифологиялык катмарлар. — Б.: Бийиктик, 2014. — 158 б.
- Жирмунский В. М. Тюркский героический эпос. Л.: Наука, 1974. — 727 с.
- Манас. Эпос. С. Орозбак уулунун варианты: I китеп. — Ф.: Кыргызстан, 1978. — 296 б.
- Манас. В сказании А. Ташова. НАН КР, рукописный фонд, инв. № 389–178.
- Мелетинский Е. М. Происхождение героического эпоса. — М., 1963. — 462 с.
- Пропп В. Я. Фольклор и действительность. — М., 1972. — 325 с.
- Фрэзер Дж. Золотая ветвь. — М.: Издательство политической литературы, 1980. — 831 с.
