Речевая формула обращения в русском языке

 

Обращение — это “слово (или сочетание слов), называющее того, к кому (чему) обращаются с речью” [1, с. 164]. Обращение — важная часть речевого этикета, наряду с другими формулами его относят к специализированным средствам речевого этикета [4, с. 156].

Поскольку обращение — это непосредственное проявление коммуникативного контакта, данная формула речевого этикета является языковой универсалией. На это указывает О. Н. Линкевич: “Обращение как языковая категория присутствует во всех языках. Его содержание специфично не только для каждой народности с ее культурой и традициями, но и для каждого социального слоя общества” [8, с. 307]. Однако между системами обращений в разных культурах наблюдаются существенные различия. Например, они касаются использования в качестве обращений слов — обозначений кровного родства и семейных отношений. В английском языке такие обращения используются преимущественно между родственниками, в русском же и некоторых других языках они могут использоваться даже при общении между незнакомыми людьми [8, с. 308; 15, с. 114].

Подробный анализ научной литературы позволяет сделать вывод, что обращение — довольно сложная и противоречивая категория. Это касается и осмысления грамматической формы обращения, и круга слов, которые могут выступать в качестве обращения, и обоснованности безусловного отнесения обращения к речевому этикету.

Прежде всего, достаточно противоречивым является вопрос о грамматическом статусе обращений. По этому вопросу существует, как минимум, три точки зрения.По мнению А. М. Пешковского, которое в настоящее время является общепринятым, обращения– это слова и словосочетания, которые не входят в предложение, то есть не являются его членами, и одновременно сами не образуют самостоятельных предложений [10, с. 512]. Обращения также осмысляют как вокативные предложения, то есть особый тип односоставных предложений, который состоит из имени существительного и выражает побуждение, призыв, несогласие, упрек и т. д. [12; 7, с. 48]. Наконец, Г. А. Руднев вообще относит обращение к третьестепенным членам предложения, которые противопоставлены главным членам (подлежащему и сказуемому) и второстепенным членам (дополнению, определению, обстоятельству) [13, с. 298].

Обращения чрезвычайно разнообразны в структурном отношении. Об этом свидетельствует большое количество классификаций их видов. Некоторые авторы предлагают интересные, но довольно спорные концепции.Так, Ж. Е. Сейтжанов предлагает различать самостоятельные обращения и обращения в составе других предложений, а также обращения, которые служат для установления контакта, и обращения, которые используются, когда контакт уже установлен. В результате он выделяет три типа обращения:1) самостоятельные обращения, выступающие в качестве простого независимого односоставного предложения; 2) обращения в составе другого предложения, выступающие как полупредикативная единица, которая осложняет другое предложение, обращения этого типа, как и предыдущего, служат для установления коммуникативного контакта;3) обращения в качестве вводного элемента предложения, которые, в отличие от двух первых типов, не служат установлению контакта, поскольку контакт уже установлен [14, с. 118].Используемая автором терминология не является безупречной. С точки зрения автора, одна и та же единица, то есть обращение, выступает то как полноценное предложение, то как полупредикативная единица, осложняющая предложение, то как вводный элемент. Это вносит путаницу и приводит к смешению, размыванию грамматических категорий. Однако это не означает, что классификация, которая была приведена выше, лишена смысла; скорее, спорным является грамматическая квалификация обращений.

А. В. Олесик и Л. С. Моисеева выделяют три группы обращений: 1) одиночные: “Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет” (А. Чехов, Вишневый сад); 2) составные, употребляющиеся вместе с местоимением или определением: “Ну, милый мой, — сказал невропатолог” (В. Шаламов, Колымские рассказы); 3) составные, употребляющиеся вместе с определением и собственно обращением: “Скажи мне, любезный Фагот, — осведомился Воланд у клетчатого гаера” (М. Булгаков, Мастер и Маргарита) [9, с. 169].

Существует мнение, что в качестве обращения может выступать любое существительное, ср.: «Список обращений не является закрытым ни в диахронном, ни в синхронном планах. В сущности, любое существительное, субстантивированное прилагательное или субстантивное словосочетание, обозначающее предмет, к которому может быть обращена речь, способно выступать в функции обращения» [2, с. 14]. Однако это не совсем верно. Для лексикографии представляется важным свойство слова выступать в качестве обращения. На это справедливо указывают А. М. Плотникова и И. К. Скородумова: “Функция обращения незаслуженно рассматривается как периферийная синтаксическая характеристика, в то время как для многих наименований лиц в словаре фиксация этой характеристики может расширить представления о семантическом и коммуникативно-прагматическом диапазоне слова. Например, при сопоставлении слов профессор и учёный обнаруживается, что слово профессор в отличие отучёный способно употребляться изолированно в вокативной функции: «Профессор, вас просят спуститься, без вас не начнут». Аналогичную пару, в которой только первая форма используется без вспомогательных вокативных слов в функции обращения, образуют учитель и преподаватель” [11, с. 65]. Авторы приводят множество интересных наблюдений, существенных с точки зрения глубокого понимания русского обращения. Например, оказывается, в русском языке в качестве обращений нельзя использовать многие названия профессий женского рода: кондукторша, докторша, инспекторша, фермерша, морячка, радистка и т. д. Если в некоторых случаях такие обращения используются, они носят явный пренебрежительный характер: Посмотри, докторша, на ту гранд-даму… (В. Гроссман) [11, с. 66].

Обращение не обязательно выражается одушевленным существительным — названием или именем человека. Между привычным обращением, адресованным человеку, и подзыванием животного по кличке нет значимых грамматических различий. Более того, в некоторых случаях обращение может быть адресовано не человеку, а неодушевленному предмету. Это характерно для поэзии, ср. у А. С. Пушкина: Ветер, ветер, ты могуч, Ты гоняешь стаи туч...Известна также песня Б. Окуджавы “Ах, Арбат, мой Арбат!”, в которой поэт обращается к московской улице.

По мнению И. В. Крюковой, на выбор обращения влияют следующие социолингвистические факторы: 1) возраст (дети, молодежь, взрослые), 2) солидарность или дистанция (посторонний, знакомый, коллега, друг, родственник), 3) статус/ранг (симметричный/асимметричный), 4) пол (женский/мужской), 5) ситуация или тип контакта (фамильярный, нейтрально-официальный, профессиональный), 6) уровень общения (литературный, разговорный, диалектный), 7) форма коммуникации (устная/письменная) [5, с. 105].Сложный набор значимых признаков, а также наличие большого числа оттенков отношений между собеседниками делают обращение чрезвычайно сложным для изучения.

Спорным также является вопрос о том, является ли обращение единицей речевого этикета во всех случаях. Обращение не всегда выражает положительное, уважительное отношение к тому, к кому обращаются. Это убедительно показывает В. И. Крюкова, анализируя роль обращений в проклятиях. Однако в проклятиях в качестве обращений обычно используются грубые, оскорбительные слова: Будь ты проклят, гад! Будь ты проклят, сволочь! Будьте вы прокляты, фашисты поганые! и т. д., что позволяет отличить такие единицы от обычных этикетных обращений. Лишь иногда в обращениях в составе проклятий и обычных обращениях используются одни и те же лексические единицы: фамилии (Будьте вы прокляты, Аяцков!) или названия по принадлежности к группам (...будьте вы прокляты, вечные победители, супермены, шлюхи! (А. Кабаков, Последний герой)) [5, с. 104–109]. С одной стороны, мы не можем считать обращения, которые содержат грубые оценки, единицей речевого этикета. С другой стороны, языковые примеры, которые анализирует В. И. Крюкова, являются полноценными обращениями, и их вряд ли можно вынести за пределы данной категории.

На этот факт также обращает внимание Ж. Е. Сейтжанов. Автор пишет, что по признаку отношения к собеседнику, которое выражает обращение, “формы обращения можно делить на четыре типа:1) нейтральные формы обращения;2) ласковые и дружественные формы обращения;3) вежливые формы обращения;4) недружественные, оскорбительные формы обращения” [14, с. 117]. Очевидно, что первые три формы обращения принадлежат к речевому этикету, а последняя, четвертая форма — нет, поскольку она противоречит целям и сущности речевого этикета.

Здесь также имеет смысл вернуться к вопросу о том, какие слова могут выступать в качестве обращений. В качестве обращения в разных языках могут использоваться так называемые зоонимы [3, с. 59–61] или “зоометафоры”, то есть обращения, в основе которых лежат названия животных: зайчик, голубчик, голубка и т. д. [6, с. 136–140]. Разумеется, такие обращения не обязательно несут в себе что-то оскорбительное. Наоборот, они подчас выражают нежные, ласковые чувства к тому человеку, к которому обращаются. Но иногда они выражают негативное, пренебрежительное отношение к человеку. Например, обращение осел означает, что собеседник глуп, а в официальном общении любые обращения такого рода могут считаться оскорблением [3, с. 59]. Как указывают авторы, такие негативные обращения, образованные от названий животных, преобладают над положительными обращениями той же группы.

 

Литература:

 

1.                Бабайцева В. В., Максимов Л. Ю. Синтаксис. Пунктуация. М., 1981.
2.                Балакай А. Г. Словарь русского речевого этикета. М.: АСТ-пресс, 2001. 670 с.
3.                Гайнетдинова Г. З. Зоонимы в роли обращения на материале татарского и английского языков // Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 4 (185). Филология. Искусствоведение. Вып. 40.
4.                Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2004.
5.                Крюкова И. В. Высказывания проклятия с обращением как полифункциональным компонентом // естник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2010. № 1. С. 105.
6.                Кубасова О. А. Зоометафора в функции ласкового обращения в румынском языке // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2008. № 6.
7.                Кузьмина М. А. Роль обращения в реализации функциональной смысловой зависимости // Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова. Филологические науки. 2014. № 2.
8.                Линкевич О. Н. К вопросу об особенностях функционирования обращений, выраженных терминами родства, в английском тексте // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2014. № 1.
9.                Олесик А. В., Моисеева Л. С. Средства художественной выразительности в формулах обращений // Социально-экономические явления и процессы. 2013. № 3 (049).
10.            Пешковский, А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956.
11.            Плотникова А. М., Скородумова И. К. Опыт создания идеографического словаря русских статусных обращений // Филологический класс. 2014. № 1 (35).
12.            Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М., 1976.
13.            Руднев Г. А. Синтаксис осложненного предложения. М., 1963.
14.            Сейтжанов Ж. Е. О статусе, формах и функциях обращения // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 17 (271). Филология. Искусствоведение. Вып. 66.
15.            Шайхиева Г. М. Коммуникативно-прагматические особенности обращений в татарском речевом этикете // Филология и культура. 2013. № 1. С. 114.