В данной статье установлено содержание понятия «политическое участие» и «политическая активность». Раскрыты факторы политической активности. Рассмотрена связь между политической активностью граждан и эффективностью деятельности политических систем. Проанализированы факторы, которые определяют активность или пассивность субъекта политики. Рассмотрены уровень политической активности молодежи по результатам социологических исследований, проведенных в Украине, России и Польше.
Ключевые слова: политическое участие, политическая активность, политика, украинская молодежь, польская молодежь, российская молодежь.
Актуальность темы обусловлена тем, что большей частью любого общества является молодежь, поэтому вопрос, связанный с ролью молодежи в общественной жизни, является очень актуальным. Исследование места молодежи в социальных процессах, в формировании социальных тенденции и других общественных явлениях крайне важны и необходимы. Поэтому учет интересов молодежи, ее развитие и стимулирование тех или иных здоровых интересов является определяющим приоритетом государственной политики.
В последнее десятилетие проблематика политического участия получила достаточно широкую разработку в публикациях отечественных авторов. Комплексное исследование политического участия в условиях переходных политических процессах проведено в монографиях А. А. Чемшит, Н. Ю. Ротарь, В. И. Бортникова и др.
Существует большое разнообразие определений понятия “политическая активность”. Российский политолог Д. Ольшанский предоставляет такое определение политической активности — это деятельность политических групп или индивидов, связанная с намерением развития или изменения политического или социально-экономического строя и соответствующих социально-политических институтов. На индивидуальном уровне политическую активность ученый рассматривает как совокупность проявлений жизнедеятельности человека, в которых отражается его стремление активно участвовать в политике, защищать свои права и интересы [3, с.154].
Украинская исследовательница Н. Дембицкая определяет политическую активность как функциональное проявление личности в политической деятельности, которая, в свою очередь, упорядочивается самим субъектом. Становясь субъектом властных отношений, личность выстраивает собственную систему политических действий, структурируя ее определенным образом, но в соответствии с требованиями политической системы и собственной политической культуры [4, с.258].
На основе определения особенностей форм политического участия выделяют группы индивидов, которые принимают участие в политике в основном тем или иным образом. Одной из “классических” типологий является классификация М. Каазе и А. Марша. Авторы выделяют пять групп в соответствии с преобладающими формами участия:
- Неактивные. Большинство представителей этой категории или совсем не участвуют в политике, или, в крайнем случае, читают газеты и могут подписать петицию, если их об этом попросят, некоторые могут принимать участие в выборах.
- Конформисты. Более активны в конвенционных формах политического участия. Некоторые из них могут даже участвовать в политических кампаниях. Но в целом они избегают непосредственного политического участия.
- Реформисты. Так же, как и конформисты, участвуют преимущественно в конвенционных формах, однако активнее. Кроме того, они могут использовать законные формы политического протеста, в частности демонстрации или даже бойкоты.
- Активисты. Наиболее активно участвуют в политической жизни. Формы участия — преимущественно конвенционные, однако используют иногда и неконвенционные.
- Участники акций протеста. По уровню активности близки к реформистам и активистам, однако отличаются от них тем, что практически не участвуют в политическом процессе в конвенционных формах [5, с. 157–158].
В обществе есть социальные группы, отношение которых к власти нельзя определить ни участием, ни антиучастием. Это наблюдатели. В отличие от обычных не участников, наблюдатели интересуются политикой, отличаются развитыми потребностями в политической осведомленности.
Среди факторов политической активности выделяют макрофакторы (господствующие мировые тенденции, характер политического режима, морально-политическое положение в стране); факторы среднего уровня (благосостояние отдельного лица, взаимоотношения в коллективе, семейное положение); микрофакторы (образование, прошлый опыт, воля, мотивы, темперамент, самоидентификация с референтной группой). Существует достаточно противоречивая связь между политической активностью граждан и эффективностью деятельности политических систем. Резкое увеличение количества граждан и социальных групп, вовлеченных в политическую деятельность, проявляется в росте числа партий и массовых движений, в политизации этнических групп, забастовках, политических демонстрациях, приводит к снижению эффективности функционирования политической системы и даже может парализовать ее. И наоборот, политическая активность помогает повышению эффективности деятельности политической системы, если она проявляется в институциональных формах, регулируется правовыми и политическими нормами [1, с.195].
Политическая активность субъектов политики проявляется в самых разнообразных формах. Факторы, которые определяют активность или пассивность субъекта политики, могут быть представлены в следующем составе: 1) фрустрационная реакция; 2) особенности самосознания; 3) регламентация желаний и своих потребностей; 4) жесткость этической системы.
Один из них характеризует фрустрационную реакцию, которая выражается как человеческая слабость, ощущение бессилия, невозможности изменить ход событий в своей собственной жизни, повлиять на положение дел в организации, к которой они принадлежат, и в стране в целом. Это ощущение бессилия не может считаться объективным выражением жизненных реалий. Объективный анализ фрустрационной ситуации показывает, что, хотя положение зачастую действительно достаточно серьезное, есть определенные степени свободы, которые субъект политики просто не использует. Итак, ощущение фрустрации характеризует не столько личную и социальную ситуацию человека, сколько его восприятие этой ситуации.
Второй фактор характеризует особенности самосознания, которые могут «блокировать» проявление активности субъектом политики. Можно выделить следующие основные признаки самосознания, как деиндивидуализация (выражается в том, что для многих представителей обществ, которые реформируются, характерно недостаточное ощущение своей индивидуальности. Это определено особенностями принятой системывоспитания и социализации, своеобразным стилем мыслей, деятельности, жизни. Как показывают исследования, ощущение деиндивидуализации, то есть сходства и даже различия от других людей, приводит к росту жестокости и снижение тенденций к взаимопомощи), размытость групповой принадлежности (хотя объективно каждый человек включен в большое число групп, эта включенность не всегда представлена на психологическом уровне. Люди не чувствуют себя гражданами, жителями своего города, не чувствуют своей принадлежности к классу или к нации. Конечно, эти ощущения принадлежности обостряются в экстремальных ситуациях, но нельзя же жить в условиях перманентного кризиса. Люди редко идентифицируются с предприятием, на котором работают, номинальным бывает даже членство в собственной семье. Такому положению способствует ряд причин. Прежде всего, это несовершенство политических структур, препятствует реальной включенности в жизнь организаций, к которым человек формально принадлежит, своеобразие деперсонализации (деперсонализация у значительного числа людей формируется и проявляется в виде действий в определенных ситуациях, когда они свои особенности приписывают не себе, а как бы кому-то другому или какой автономной части себя, за которую субъект не несет моральной ответственности. Такими ситуациями могут быть не только ситуации экстремальные, но и вполне обычные, связанные с выполнением своих функциональных или общественных обязанностей. Эта способность позволяет человеку, идущему на обман, считать себя человеком честным. Необходимо обратить внимание на чувство зависимости, когда человеку кажется, что он не может изменить важнейшие обстоятельства своей жизни — сменить работу, создать новую семью, сменить место жительства. Трудности этих изменений — безусловно, реальные и серьезные — всячески преувеличиваются, индивидуальные особенности самосознания.
Третьим фактором, определяющим уровень свободы, а значит, и активности, является регламентация желаний и своих потребностей. Значительное количество людей не только не делает почти ничего для достижения своих целей, но и отказывается от самих этих целей — ничего не хотят. Ценности покоя, стабильности преобладают все остальные возможные «награды», в результате человек заранее отказывается от всех превышающих элементарный минимум материальных и духовных благ, гарантируя себе взамен спокойствие и стабильность. Таким образом, те блага, стремление к которым и является, в значительной степени, внешним стимулом к активности, обесцениваются в сознании субъекта и не могут выступать в качестве подкрепления.
Четвертый фактор характеризует жесткость этической системы. Идеология максимализма, функционирующий по принципу «все или ничего», приводит не к высокого уровня нравственности, а к пассивности. Любая активность — это компромисс, соглашение; человек, который не умеет идти на компромиссы, неизбежно будет пассивным [2, с. 353].
Анализируя политическую активность молодежи, на основе исследования, проведенного Институтом Горшенина[1], можно сказать, что украинская и русская молодежь более отчуждена в вопросах политики, чем польская. Об этом свидетельствует уровень заинтересованности, очень интересуется политикой — 25,9 % польской молодежи и лишь 18,6 % русской и 21,6 украинской молодежи.
Украинская молодежь предпочитает участвовать в митингах и других уличных акциях, чтобы их услышала власть. На вопрос исследования «Что наиболее важно, на ваш взгляд, чтобы ваш голос услышали политические деятели и власть?", 31,3 % украинцев ответили, что предпочитают участвовать в митингах и других уличных акциях. Это говорит о том, что украинская молодежь предпочитает давить на власть, когда хочет, чтобы ее услышали. Тогда как в Польше молодые люди предпочитают голосовать. Там 51,9 % опрошенных ответили, что голосуют на выборах, чтобы их мнение было учтено, тогда как в России и Украине это показатель значительно ниже (Украина — 25,7 %, Россия — 25,5 %)
При этом, в эффективность подписания петиций, обращений, в отличие от других стран исследования, верят польские студенты 42,2 %.
Выводы. Итак, после рассмотрения исследований можно сделать вывод, что политическая активность молодежи имеет почти одинаковый уровень. Однако украинская молодежь боится быть не услышанной властью. Польская молодежь более уверена, что ее голос будет услышан и учтен на выборах, а российская и украинская молодежь разочарованна в выборах, поэтому украинцы предпочитают участвовать в митингах и других уличных акциях. Российская же молодежь является самой отчужденной в вопросах политической жизни своей страны.
Литература:
- Гозман Л. Я., Политическая психология / Л. Я. Гозман, Е. Б. Шестопал — Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. — 426 с.
- Деркач А.А Политическая психология: Учебное пособие для высш. школы / Под. общ. ред. А. А. Деркача, В. И. Жукова, Л. Г. Лаптева. — М.: Акад. Проект; Екатиринбург: Деловая книга, 2001. — 859 с.
- Ольшанский Д. В. Основы политической психологи. Екатеринбург: Деловая книга, 2001. — 496 с.
- Максименко С. Д. Соціально-психологічний вимір демократичних перетворень в Україні. К.: Український центр політичного менеджменту, 2003. — 512 с.
- Сухов Л. Н. Социальная психология / Сухов Л. Н., Бодалев А. А., Казанцев В. Н. и др. — [2-е изд.] — М.: Академия, 2002. — 600 с.
[1] Международное социологическое исследование «Студенты — образ будущего» проводилось Институтом Горшенина с октября 2010 года по март 2011 года. Всего согласно случайной выборке было опрошено 5155 студентов в 22 высших учебных заведениях четырех стран: Украины, России, Польши, Казахстана.
