Мифологизация художественного пространства в романе Павла Крусанова «Укус ангела»
Автор: Пахомова Светлана Сергеевна
Рубрика: 4. Художественная литература
Опубликовано в
международная научная конференция «Современная филология» (Уфа, апрель 2011)
Статья просмотрена: 970 раз
Библиографическое описание:
Пахомова, С. С. Мифологизация художественного пространства в романе Павла Крусанова «Укус ангела» / С. С. Пахомова. — Текст : непосредственный // Современная филология : материалы I Междунар. науч. конф. (г. Уфа, апрель 2011 г.). — Уфа : Лето, 2011. — С. 112-114. — URL: https://moluch.ru/conf/phil/archive/23/456/ (дата обращения: 29.03.2024).
Литературе конца ХХ – начала ХХI века, литературе момента перелома, вообще присуща попытка переосмысления истории в мифологизированном ключе. Мифологизация ныне становится главным методом если не исторического исследования, то, по крайней мере, исторического повествования. «История не есть набор объективных эмпирических фактов; история – это миф. Миф – это не выдумка, а реальность; однако это реальность иного порядка, нежели так называемый эмпирический факт»,- отмечал Н. Бердяев в работе « Смысл истории»[1, c.18]. Миф – это история, сохраненная в народных воспоминаниях о прошлых событиях, которая преодолевает рамки внешнего объективного мира, открывая мир идеальный. В нашем обществе история заменила мифологию и «выполняет ту же функцию»[7, c.318]. «Затаившийся в предыдущие века европейской культуры»[9, c.13] мифологизм актуализируется в лице искусства, эстетики, философии — культуры конца второго тысячелетия, в которой просматриваются принципы и установки неомифологического сознания. В романе «Укус ангела» автор выявляет вектор движения человечества и рассуждает о возможных дальнейших путях России, именно будучи обладателем такого типа сознания.
Неомифологическое сознание - одно из главных направлений культурной ментальности ХХ –XXI вв. - начиная с символизма - зародилось уже в ХIХ в., в романах Достоевского и операх позднего Вагнера[8, c.250]. Характерно для него то, что, во-первых, во всей культуре актуализируется интерес к изучению классического и архаического мифа, во-вторых, мифологические сюжеты и мотивы активно используются в ткани художественных произведений. «Мифологические двойники, трикстеры - посредники, боги и герои заселяют мировую литературу - иногда под видом обыкновенных сельских жителей»[8, c.250]. А в роли мифа, «подсвечивающего сюжет»[8, c.251], начинает выступать не только мифология в узком смысле, но и исторические предания, историко-культурная реальность предшествующих лет, известные и неизвестные художественные тексты прошлого.
Традиционное историческое знание признается недостоверным, преподносящим как бесспорную истину лишь ту или иную интерпретацию исторического прошлого, так как знание о человеке и человечестве относительно, а литературная реальность безусловно выше реальности «логически осязаемой» - т.е. правда образов оказывается выше правды факта и логического умозаключения. «Существует ли вообще историческая истина? Или история тоже стала предметом постмодернистской игры? И наконец, станет когда-либо российское прошлое хоть на йоту более предсказуемым, чем российское будущее?»[6, c.47-59] - задаются вопросами многие писатели последних лет. Петербургский прозаик Павел Крусанов в романе «Укус ангела» (1999) дает на них свой ответ: анализируя закономерность развития истории, моделирует альтернативные пути разрешения поворотных конфликтов и катаклизмов.
Как известно, Россия в национальной культурной традиции всегда воспринималась как страна самобытная, уникальная и идущая отличным и от западного, и от восточного путем: в этом плане показательна фамилия главного героя романа - НЕ-Китаев, имплицитно доказывающая неприменимость Восточного направления в развитии государства. Что касается западного пути, то еще опекун маленького Ивана вполне однозначно выразил отношение к стране, которая в нашем сознании на протяжении десятилетий советской эпохи являлась воплощением западных ценностей: «…Североамериканские Штаты неинтересны мне как собеседник - ведь им нечего вспомнить»[4, c.13]. Понимание Крусановым роли России не выходит из русла данной традиции, и во многом совпадает с трактовкой Владимира Соловьева, высказанной им еще в конце позапрошлого столетия в статьях «Враг с Востока» и «Три силы». «Мы - Россия, мы - третья часть света материка Евразия. В нас не укоренено европейское человекопоклонство с его либеральными ценностями и культом успеха, закрывающим от взора истинное бытие, но также не укоренена в нас восточная «роевая» традиция, для которой сохранение ритуала, канона является главной жизнеобразующей заботой … мы - то самое Последнее Царство по букве христианской эсхатологии, падение которого будет означать конец духовной истории человечества»[4, c.432]. В «Укусе ангела» Крусанов цитирует Соловьева дословно [4, c.231]. Мы видим, как писатель обобщает огромный объем информации, уже накопленной за историю существования человеческой цивилизации, и соотносит с этим знаковым контекстом аналогичные модели, характеризующие действительность ХХI столетия. Его понимание пути России предстает неизменившимся за столетие.
Писателя напрасно обвиняют в «злоупотреблении» любовью к родине, когда Империя якобы «мстит за себя» Крусанову: «исчерпанность идеи империи-маски (империи-мутации) … вынуждает его видеть полную опустошенность земного бытия»[3,c.25]. Она в большей степени рассматривается как некий редкостный объект, предназначенный «для восхищения и изучения»[2,c.205], как культурно - внеисторический феномен. Роман - доведенное до предела вожделение имперского сознания, и его автору интересен, прежде всего, сам механизм функционирования Империи(к «имперской» модели будущего обращался и В. Сорокин в романе «День опричника» (2006)).
В основе романа петербургского фундаменталиста - игровая практика воссоздания могущественной Российской Империи, процветающей под скипетром императора, великого воина Ивана Некитаева. Сюжет - история России, которая примерно с середины XIX века сложилась иначе: без революции, без Второй мировой войны. Действие разворачивается в совершенно ином мире, с иной историей, политической географией и даже с иными физическими законами. Здесь Российская Империя включает не только Польшу и Финляндию, но и Болгарию, Румынию, отбитые у турков черноморские проливы с Константинополем. Это мечта об имперском величии России, желание увидеть историю переигранной.
Сюжет романа подается не столько через демонстрацию чувств, эмоций и страстей героев, сколько через простое и довольно бесстрастное перечисление событий и действий персонажей - это позиция автора, сознательно имитирующего стиль историографической и путевой литературы XIX века. В целом же Крусанов придерживается так называемого жанра «альтернативной истории». Этот новый романный тип пришел на смену всеобщего увлечения историческим романом, имеющим большую литературную традицию в XIX и XX веках. В традиционном историческом романе есть сюжет, реальные исторические лица, их деяния, связанные с теми или иными известными историческими событиями. При всей вольности трактовки, художественном домысле автор такого романа все же видел свою цель в «постижении истории», развертывании исторической драмы, которую часто соотносил с опытом дня нынешнего. В этом смысле роман Крусанова – полностью вымышленный, фантазийный, хотя в нем называются реальные исторические лица (М. О. Меньшиков, последний Государь Российской империи, Зигмунд Фрейд, революционеры-нигилисты XIX века), они ничего не определяют в фактуре романа, поскольку используются скорее как символы и знаки различных идей. Автор романа действует вполне в рамках постмодернистских традиций, когда персонажами произведений (а не только материалом для рефлексии) становятся основополагающие интеллектуально – философские и культурологические понятия и категории. Вся история России представлена в романе в виде идеи - идеи Мировой Империи.
Творчество П. Крусанова вписывается в общую картину литературного процесса конца ХХ - начала ХХI в., склонного к мифологизации художественного пространства произведения. Одной из целей, преследуемой автором в романе, является создание некой новой, «еретической» мифологии[5, c.2]. Она должна быть убедительной как новейший миф, но особый – не обосновывающий жизнь, а сдвигающий реальность. Такое мифотворчество - исследование подсознания и современного человека, и современного социума – рефлексия, имеющая значение символического действа, а не исправление или пародирование существующей мифологии. Рома написан в жанре «альтернативной истории», но в его литературном пространстве существует собственно не историческая ткань как главная, а несколько мифологических уровней.
Во-первых, это мифологические образы и архетипы, которые, однако, у Крусанова трансформируются в соответствии с законами текста. Во-вторых, Империя-Россия - это испытание грез о Третьем Риме в контексте мистической реальности. Роман «насыщен мистическими интуициями»[3, c.33] - гаданиями героев на картах Таро с целью посвящения в свою будущую судьбу, переходами душ, заселением романного пространства мифологизированными героями наподобие Старика-пламенника, которому убиенный последний Государь отдал обнаруживающий наследника медальон или василеостровского мога Бадняка, знающего судьбы Мира через владение «Закатными грамотами». В-третьих, мы видим миф, творимый одним из героев, идеологом великой Империи Петром Легкоступовым: наглядный пример политтехнологий, обеспечивающих приход к власти императора Ивана Некитаева. Наконец, эстетика Империи у Крусанова опирается на уже сформированные в русском сознании культурные модели, связанные с определенными историческими личностями: в «Укусе ангела» задействовано множество политических, религиозных, этических, философских концепций. В центральном образе императора Некитаева очевидны особенности именно тех правителей, которые вошли в историю как создатели могущественных государств, к примеру, Чингисхана и Ивана Грозного. Эти четыре составляющих мифологии романа не выступают разрозненно, а взаимодействуют и взаимообуславливаются.
Таким образом, миф становится для Крусанова основным средством презентации ценностной системы писателя, формирует определенный идиостиль, индивидуальную поэтику автора, включающую множество аспектов, подчиненных задаче раскрытия образа Великой Империи и влияния с помощью художественного текста на эмпирическую реальность.
Литература:
Бердяев Н. Смысл истории. М., 1990.
- Звягин Е. Знаки отличия. Нева. 2004. №6. – С. 205.
Кокшенева К. Империя без народа. Рецензия на "Укус ангела". Континент. 2002. №114.
Крусанов П. Укус ангела. СПб, 2000.
Кукулин И. Как упоительны в России «ангела». Стиль Павича и русская действительность. Ex libris I.2001. № 23.
Ланин Е. А. Трансформация истории в современной литературе#. // Русская культура на пороге нового века. = Russian culture on the therehold of a new century. Sapporo. 2001.
Леви – Стросс К. Структурная антропология. М., 2001.
Руднев В. Словарь культуры ХХ в. М., 1997.
Aesthesis et mythos: эстетика перед лицом неомифологизма. Апинян Т.А. Эстетика сегодня: состояние, перспективы. Материалы научной конференции. 20-21 октября 1999 г. Тезисы докладов и выступлений. СПб., 1999.
Похожие статьи
Мифологема как ключевое понятие мифокритики: современные...
Ключевые слова: миф, мифема, мифологема, архетип, фрейм.
Если раньше история развития цивилизации двигалась в направлении «демифологизации», то в ХХ веке мы
Это, в свою очередь, влияет на сознание человека, прогнозируя его поведение в конкретной ситуации.
Мифологемы сатаны и антихриста как отражение...
Автор: Хрипункова Оксана Васильевна. Рубрика: 3. История культуры. Опубликовано в.
В первом романе трилогии «Христос и Антихрист» «Смерть богов (Юлиан-Отступник)» образ
Он считает, что равен Тому, на Кого восстал, считает себя подобным Богу: «И Ангел сказал
Архаические мифологемы российской социальной реальности
Социальный миф понимается как основа социального устройства, независимая от
Нас больше не интересует наша история - Россия копирует Запад, а на Западе истории нет.
Главной идеей здесь является возрождение России как великой Державы.
Мифологемы в текстах современной российской рекламы
Статья посвящена лингвокультурологическим аспектам текстов современной российской рекламы.
Период, начавшийся в России в 90 — е. годы минувшего столетия и продолжающийся на наших глазах, вероятно, не является исключением.
Софиология В. Соловьёва между Каббалой и Бёме: забытое...
С.М. Дубнов [3] изучал историю евреев в России во взаимосвязи со всеобщей историей евреев, рассматривая российских евреев как неотъемлемую часть мирового еврейства.
Неомифологическая антропология декадентствующего...
Воображаемое прошлое: образ Древней и Московской Руси...
Рубрика: 3. История отдельных стран.
В конечном итоге, происходит мифологизация самого сознания, которое усваивает мифологические клише и мифологизированные характеристики.
Хренов, Н. А. Миф и культура в XX веке: кинопроизводство мифологем (начало)/Н. А. Хренов...
Идеологема «Москва — третий Рим»: осознание сквозь века
Рим строил великую империю.
Мифы о всемирном потопе у разных народов. Наверное, всем известна библейская история о всемирном потопе и Ноевом ковчеге.
Уральские мотивы в романе Ольги Славниковой «2017»
История, совершив виток, вновь оказалась в состоянии перелома.
«То, что объединяет романы двух этих авторов, можно условно определить как географически локализованный мифологизм» [8]. Хозяйка Медной Горы у Славниковой и Ламия у Иванова, Великий Полоз и...
Династия Романовых: тайны и истина | Статья в журнале...
2014 год стал юбилейным для Истории России, прошло ровно четыреста лет со дня воцарения на престол великой русской династии
Роман Александра II с будущей королевой Викторией. Перспектива превращений наследника российского престола в британского принца-консорта...
Похожие статьи
Мифологема как ключевое понятие мифокритики: современные...
Ключевые слова: миф, мифема, мифологема, архетип, фрейм.
Если раньше история развития цивилизации двигалась в направлении «демифологизации», то в ХХ веке мы
Это, в свою очередь, влияет на сознание человека, прогнозируя его поведение в конкретной ситуации.
Мифологемы сатаны и антихриста как отражение...
Автор: Хрипункова Оксана Васильевна. Рубрика: 3. История культуры. Опубликовано в.
В первом романе трилогии «Христос и Антихрист» «Смерть богов (Юлиан-Отступник)» образ
Он считает, что равен Тому, на Кого восстал, считает себя подобным Богу: «И Ангел сказал
Архаические мифологемы российской социальной реальности
Социальный миф понимается как основа социального устройства, независимая от
Нас больше не интересует наша история - Россия копирует Запад, а на Западе истории нет.
Главной идеей здесь является возрождение России как великой Державы.
Мифологемы в текстах современной российской рекламы
Статья посвящена лингвокультурологическим аспектам текстов современной российской рекламы.
Период, начавшийся в России в 90 — е. годы минувшего столетия и продолжающийся на наших глазах, вероятно, не является исключением.
Софиология В. Соловьёва между Каббалой и Бёме: забытое...
С.М. Дубнов [3] изучал историю евреев в России во взаимосвязи со всеобщей историей евреев, рассматривая российских евреев как неотъемлемую часть мирового еврейства.
Неомифологическая антропология декадентствующего...
Воображаемое прошлое: образ Древней и Московской Руси...
Рубрика: 3. История отдельных стран.
В конечном итоге, происходит мифологизация самого сознания, которое усваивает мифологические клише и мифологизированные характеристики.
Хренов, Н. А. Миф и культура в XX веке: кинопроизводство мифологем (начало)/Н. А. Хренов...
Идеологема «Москва — третий Рим»: осознание сквозь века
Рим строил великую империю.
Мифы о всемирном потопе у разных народов. Наверное, всем известна библейская история о всемирном потопе и Ноевом ковчеге.
Уральские мотивы в романе Ольги Славниковой «2017»
История, совершив виток, вновь оказалась в состоянии перелома.
«То, что объединяет романы двух этих авторов, можно условно определить как географически локализованный мифологизм» [8]. Хозяйка Медной Горы у Славниковой и Ламия у Иванова, Великий Полоз и...
Династия Романовых: тайны и истина | Статья в журнале...
2014 год стал юбилейным для Истории России, прошло ровно четыреста лет со дня воцарения на престол великой русской династии
Роман Александра II с будущей королевой Викторией. Перспектива превращений наследника российского престола в британского принца-консорта...