Лексическая сочетаемость является одной из важных проблем теоретической и практической семантики, лексикологии и лексикографии, она репрезентирует сферу семантического взаимодействия парадигматики и синтагматики и рассматривается как форма проявления лексического значения через посредничество сем компонентов значения, что определяется в соотношении слова с другими лексемами в тексте. Таким образом, лексическую сочетаемость считают релевантным признаком семантической структуры лексико-семантической единицы. Как известно, слова в тексте объединяются под действием тех или иных факторов. Различают лексико-синтаксическую и лексико-фразеологическую сочетаемость, которые имеют сложные взаимоотношения. Первая включает значение сочетаемости как набора и условий реализации синтаксических связей слова, его возможностей единицы того или иного грамматического разряда, вторая характеризует набор и условия реализации лексического окружения слова, обусловленного потенциями семантики последнего. «Лексико-фразеологическая сочетаемость, — утверждает М. П. Кочерган, — всегда накладывает ограничения на лексико-синтаксическую» [4, с. 29]. В представленном исследовании согласно поставленной цели доминирует анализ лексико-фразеологической сочетаемости, второй тип используется как вспомогательный. Л. А. Введенская выделяет три типа лексической сочетаемости (лексико-фразеологической), сформированных на основе возможностей сочетаемости слов разных лексико-семантических рядов. Первый образуют единицы, которые, являясь элементами одного лексико-семантического ряда, могут иметь и свой лексико-семантический ряд; второй тип отличается тем, что два или больше слов одного лексико-семантического ряда могут сочетаться с теми самыми лексическими элементами другого; а третий тип репрезентируют слова одного лексико-семантического ряда, которые имеют грамматико-семантические потенции для сочетаемости с разными группами слов другого лексико-семантического ряда [3, с. 42]. Предлагаемые модели преимущественно касаются сочетаемости отдельных слов. Вполне приемлемы для них и предложенные Ю. Д. Апресяном типы сочетаемости синонимов: полное совпадение сочетаемости, включение сочетаемости, пересечение сочетаемости, полное несовпадение сочетаемости [1, с. 230–235]. Однако, несмотря на многочисленные совпадения, лексическая сочетаемость слов, связанных синонимическими или антонимическими отношениями, имеет более глубокую лингвистическую природу, чем эта особенность отдельных слов. Вопросы лексической сочетаемости антонимов сегодня требуют расширения и некоторого уточнения или конкретизации, учитывая увеличение в языке количества слов с религиозным значением, которые постепенно становятся достоянием активного словаря под действием экстралингвистических факторов, детерминированных новыми приоритетами в обществе. Выступая репрезентантами специфического мировосприятия и выявляя относительное категориальное сходство с лексическими единицами светского характера, номены религиозного употребления все же образуют собственные и антонимические оппозиции, и синонимические ряды и вступают в полисемантические отношения. Лексическая сочетаемость антонимов неоднородна. Можно выделить два принципиально важных ответвления, связанных с однозначностью/многозначностью слов и наличием/отсутствием синонимов, то есть с особенностями семантической структуры слов. Первое объединяет антонимы, которые характеризуются схожей сочетаемостью. Такие антолексемы однозначны, они не вступают в синонимические отношения и взаимодействуют с такими же словами. Второе формируют единицы, имеющие отличия в сочетаемости, обусловленные многозначностью и синонимическими потенциями одного или обоих членов антонимической оппозиции. Это приводит к тому, что сочетаемость совпадает в одном или нескольких значениях, для других же будет отличаться. Сфера религиозного культа влияет на особенности антонимической сочетаемости. Распространенным является сочетание антонимов, один или оба из которых в литературном языке — многозначны, однако в конфессиональной разновидности его вступают в антонимические отношения, обычно, только одним своим значением и могут иметь или не иметь синонимические связи. Это касается подавляющего большинства маркированных слов и многих общеупотребительных. Но «светская» многозначность все же накладывает отпечаток на сочетаемость, расширяя границы семного состава избранной семемы. Примечательно, что однозначность антонимов религиозного употребления имеет тенденцию признавать в слове имеющееся значение единственно возможным, а все «светские» наслоения неприемлемы. Среди антонимических пар такого типа выделим: атеїст — віруючий, душа — тіло, віра — віроломство, Христос — антихрист, Бог — диявол, життя — смерть, небо — земля, багатий — бідний, день — ніч, літо — зима, темрява — світло, уходити — виходити, проклинати — молитися и др.
Для антонимов в проповеди, как и для антонимии вообще, характерно явление семантической асимметрии. Один из членов антонимической оппозиции всегда семантически сложнее. Традиционно считают, что это негативный член пары. Однако мы убеждены, что семантически более сложным среди оппозитов религиозной речи является все-таки позитивный член. Ему и свойственна более широкая сочетаемость. А несовпадения лексической сочетаемости указывает на ту часть значения, которая и является противоположной. Чем больше симметрия антонимов, тем больше совпадение сочетаемости, и чем меньше совпадение сочетаемости, тем выше уровень асимметрии антонимов. Эти свойства проявляются и на уровне лексико-синтаксической сочетаемости, характерны они и для ее лексико-фразеологического типа. Например, антонимы Бог — диявол чаще употребляются в моделях N V, V N (N — имя существительное, V — глагол), причем на уровне разновидностей последних зафиксировано как совпадения, так и несовпадения: боротися з Богом — боротися з дияволом, жити з Богом — жити з дияволом (V з N2) (N2 — имя существительное в косвенном падеже), коритися Богові — коритися дияволу (-ові) (служити Богові — служити дияволу (-ові) (V N2), слухатися Бога — слухатися диявола (V N2), тягнутися до Бога — тягнутися до диявола (V до N2), одержувати від Бога — одержувати від диявола (V від N2), думати про Бога — думати про диявола (V про N2). Максимальное совпадение сочетаемости в модели V N объясняется тем, что глаголы, которые употреблены в микроконтекстах, обозначают действия людей. По тематическому признаку это лексемы, называющие активные действия, являющиеся результатом определенного влияния. В этой модели лексема Бог функционирует с глаголами молитися, чекати, зустріти, которые в исследуемых текстах не употребляются с антолексемой диявол из-за соответствующего отношения к обозначаемому ею денотату. В модели N V зафиксировано больше несовпадений, чем общих признаков, поскольку лексические партнеры обеих оппозитов представляют действия конкретных денотатов, к которым сложилось определенное отношение. Например, слово Бог употребляется с глаголами наснажує, підносить, рятує, благословляє, захищає, воскрешає; диявол — виснажує, опускає, губить, спокушає. Как правило, это глаголы со значением пространственной направленности: Бог направляет «снизу», «вверх» (на вершину духовного совершенства), действия же дьявола имеют направление «вниз», причем и в первом, и во втором случае грамматически они выражаются формой настоящего постоянного времени. Необходимо акцентировать внимание и на том, что лексема диявол иногда может употребляться и с некоторыми глагольными партнерами оппозита, однако сущность действий, названных упомянутыми словами, для дьявола имеем временный характер, хотя и с периодическим повторением, но значения их входят в семантическую структуру тех единиц, которые характеризуют постоянство. К таким можно отнести и глагол любити. Для обоих членов антонимической оппозиции слово имеет зону совпадения сочетаемости по общему признаку «проявлять глубокое расположение, привязанность к кому-нибудь», однако и здесь наблюдаем некоторые несовпадения. Они имеют пространственное, временное и даже объектное маркирование: Бог любит всех, постоянно, его любовь альтруистична, бескорыстно направлена на человека; дьявол любит слабых духом, его любовь эгоистична и направлена на самого себя.
В атрибутивной модели наблюдаем больше несовпадений, чем совпадений. Позицию распространителей занимают качественные и относительные прилагательные чаще со значением внутренних качеств личности или границ их проявления:вічний, усеблагий, милосердний, абсолютний, світлий, чистий, християнський, справедливий, безгрішний, усюдисущий (для лексемы Бог); тимчасовий, зрадливий, підступний, темний (для слова диявол). Спорадическими являются контексты для обоих антонимов с прилагательными невидимий, близький, далекий.
Широко представлены в исследуемых текстах модели NN2, N2N, в которых слова Бог, диявол сочетаются с существительными-перифразами отглагольного происхождения, выполняющими функции приложения при контактном употреблении и подобно до упомянутых выше атрибутивных партнеров репрезентируют внутренние качества денотатов, которые проявляются по отношению к людям: Бог — Спаситель, Утішитель, Захисник, Світло, Вічність, Любов, Добро, Милосердя, Суддя, Справедливість, Життя, Прощення; диявол — губитель, спокусник, темрява, смерть, зло, гріх. Со многими существительными антолексемы имеют и дистантное взаимодействие. В таком случае среди первых могут быть как перифразы, так и лексемы, имеющие общий характер отображения действительности, связанной, понятно, с тем или иным денотатом. Слово Бог чаще всего взаимодействует с такими существительными, как дух, душа, добро, любов, небо, світло, вічність, благочестя, блаженство, благословення, воскресіння, прощення; диявол — темрява, гріх, смерть, пристрасть, зло и т. п. В объем общей сочетаемости входят лексемы душа, тіло, небо, земля, гріх и др. Но опять же, как и в случае с глаголами, это совпадение имеет только внешнее проявление, внутреннее, по признаку влияния на объект или соответствующим проявлениям взаимодействия с ним, такая сочетаемость является диаметрально противоположной. Анализ несовпадений сочетаемости антонимов позволяет сделать вывод о том, что основными семами, по которым противопоставляются слова Бог — диявол, являются «добро — зло», «вечный — временный», «бескорыстный — эгоистичный», «свет — тьма» (в переносном значении), «верх — низ». Кроме того, они отличаются противоположной направленностью денотатов на объекты, которые находятся в отношениях антонимической оппозиции.
Антонимы проклинати — молитися противопоставляются по признаку отношения к объекту влияния. В пределах общей сочетаемости находится только лексема «людина», обозначающая субъект действия. Несовпадение представлено намного шире. Оно проявляется на обоих уровнях сочетаемости (хто? + проклинає кого? + за що? — хто? + молиться + за кого? + кому? (до кого?). Дифференциальной семой сигнификативного значения слова «проклинати» является «негативное отношение к кому-то», ее доминантная значимость усилена семой «желать зла». В значении лексемы «молитися» доминирует сема «позитивное отношение к кому-то» соответственно с усилительной ролью семы «желать добра». Среди семантических конкретизаторов проклинати лексически не выражен адресат, однако он имплицитно присутствует и устанавливается со значения слова проклинати когось = желать зла, то есть направлять к дьяволу. В слове молитися наоборот адресат понятен не только из сигнификативного значения, он часто имеет лексическое выражение (Бог или святые). В значении оппозитов есть указание и на направление действия: проклятие нацелено на объект с последующим движением вниз, молитва же, наоборот, под действием значения предлога «за» формирует впечатление «обертывания» объекта с последующим вознесением вверх, поскольку молитва может двигаться только в таком направлении. Таким образом, антонимы проклинати — молитися, взаимодействуя соответственно с такими лексемами, как диявол, зло — Бог, добро, противопоставляются по общему признаку «позитивный — негативный», причем в наиболее крайних границах его проявления.
Суммируя сказанное, отметим, что практически все слова с противоположным значением, зафиксированные в проповеди, имеют несовпадения сочетаемости. Им свойственно включение сочетаемости или пересечение ее. Первый тип репрезентируют квазиантонимы, а среди них и те единицы, антонимическая оппозиционность которых имеет прагматический характер. Второй тип сочетаемости более распространенный, он охватывает количественно большую часть антолексем, поскольку характеризует антонимию вообще.
Литература:
1. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика: (синонимические средства языка). / Ю. Д. Апресян — М., 1974. — 367 с.
2. Архипова Н. Г. О роли сочетаемости в разграничении лексических антонимов / Н. Г. Архипова // Вестник Амурского государственного университета. Гуманитарные науки. — Благовещенск, 2001. — Вып. 12. — С. 64–66.
3. Введенская Л. А. Проблема сочетаемости антонимов / Л. А. Введенская // Актуальные проблемы лексикологии. — Минск, 1970. — С. 42–43.
4. Кочерган М. П. Слово і контекст / М. П. Кочерган — Львів, 1980. — 183 с.
[1]Учитывая объемность фактического материала и типичность структурных разновидностей лексико-фразеологической сочетаемости антонимов, в статье проанализированы наиболее семантически значимые антонимические пары.
