Генезис образа женщины-кукловода в творчестве У. Теккерея и Ф. Достоевского связан как с традициями народной балаганной культуры России и Англии, так и с культурными веяниями эпохи в целом. Вопрос об особой эстетике площадного искусства, и в частности кукольного театра в России и о влиянии марионеточных представлений на литературу изучен достаточно подробно в работах А. Ф. Некрыловой, Н. И. Савушкиной. Проблема воздействия «Ярмарки тщеславия» Теккерея на повесть Достоевского «Дядюшкин сон» в связи с темой кукловождения обозначена в книге Р. Х. Якубовой «Творчество Ф. М. Достоевского и художественная культура». Вместе с тем эта проблема требует дальнейшей детальной и всесторонней разработки. До сих пор вне поля интересов исследователей оставался вопрос сопоставления образов женщин-кукловодов у Теккерея и Достоевского в связи с коммуникативными стратегиями героинь русского и английского писателей.
Существует ли связь между «Дядюшкиным сном» Достоевского и «Ярмаркой тщеславия» Теккерея или сходство главных героинь этих произведений госпожи Москалевой и Ребекки Шарп — простое совпадение≤ Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к истории публикаций Теккерея в России. Е. Ю. Гениева пишет [1, 12], что Теккерея переводили в России, начиная с 1847 года; в 50–60-е годы прошлого века были изданы все его большие романы: «Ярмарка тщеславия», «Пенденнис», «Генри Эсмонд», «Ньюкомы», «Виргинцы», «Дени Дюваль». Среди писавших о Теккерее встречаются имена многих русских классиков — А. И. Герцена, И. А. Гончарова, И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова, Д. И. Писарева, В. Г. Короленко, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, Н. Г. Чернышевского. В XXIII томе полного собраний сочинений Достоевского приводится анекдот, произошедший с писателем, который может раскрыть характер отношения Достоевского к творчеству Теккерея и проблеме его восприятия в России: «Лет тринадцать тому назад, в самое „смутное“ время наше, на иной взгляд, и в самое „прямолинейное“ — на другой, раз, зимой, вечером, я зашел в одну библиотеку для чтения, в Мещанской (тогда еще) улице, по соседству от меня: я надумал тогда одну критическую статью, и мне понадобился один роман Теккерея для выписки из него. В библиотеке меня встретила одна барышня (тогдашняя барышня). Я спросил роман; она выслушала меня с строгим видом:
— Мы такого вздора не держим, — отрезала она мне с невыразимым презрением, которого, ей-богу, я не заслуживал. <…>
— Неужели вы считаете и Теккерея вздором≤ — спросил я, принимая самый смиренный вид.
— К стыду вашему относится, что вы это спрашиваете. Нынче прежнее время прошло, нынче разумный спрос…
С тем я и ушел, оставив барышню чрезвычайно довольною прочитанным мне уроком. Но простота взгляда поразила меня ужасно, и именно тогда я задумался о простоте вообще и об нашей русской стремительности к обобщению <…>. Мне скажут на это, что случай этот маленький и вздорный, что барышня была неразвитая дурочка и, главнон, необразованная <…>. Я это все сам знаю, знаю тоже, что эта барышня наверно только это и умела сказать, то есть об “разумном спросе” и об Теккерее, да и то с чужого голоса, и это по лицу ее было видно, но все же анекдот этот остался у меня с тех пор в уме, как сравнение, как аполог, даже почти как эмблема. Вникните в теперешние суждения, в теперешний „разумный спрос“ и в теперешние приговоры, и не только об Теккерее, но и обо всем народе русском: какая иногда простота» [2, 23; 141–142]. Упоминания Достоевского о Теккерее этим списком не ограничиваются. Приведенный писателем эпизод свидетельствует о том, что Достоевский был хорошо знаком с творчеством Теккерея.
Ребекку Шарп и госпожу Москалеву можно отнести к героям-кукловодам, потому что обе эти героини в совершенстве владеют искусством кукловождения: они руководят действиями других героев, могут подчинять своей воле практически всех, кто их окружает и с кем они сталкиваются в жизни. Если внимательно прочитать и сравнить тексты двух писателей, то можно обнаружить, что главное оружие этих героинь — это различные коммуникативные стратегии, в частности речевые манипуляции. Как определяет Г. А. Копнина [3, 25], манипуляция — это скрытое психологическое воздействие с использованием эмоций (чувств) партнера, с целью получения выгоды автором манипуляции. Выделяются следующие способы манипулирования информацией:
- умолчание (утаивание информации от ее получателя);
- селекция (пропуск и подача только выгодной информации);
- передергивание (это следующий тип манипуляции: выпячивание и подчеркивание только выгодных обманщику сторон явлений);
- искажение (преуменьшение, преувеличение, нарушение пропорций);
- переворачивание (замена «черного» на «белое») [3, 53].
Обратимся к текстам. Ребекка считала Джозефа Седли глупым и смешным, но называла его «интересным мужчиной». Это утаивание-обман, к которому постоянно прибегает и госпожа Москалева. Так, героиня «Дядюшкиного сна», ненавидящая Анну Николаевну за то, что та пытается составить ей конкуренцию называться первой дамой в Мордасове, говорит ей то, что не соответствует действительности. Она утверждает, что заступается за Анну Николаевну, в то время как все остальные на нее нападают. Эта тактика умалчивания, селекции и обмана избрана Москалевой, чтобы внушить собеседнице, что она ее друг, а не враг.
Манипулируя сознанием Мозглякова, она внушает ему мысль о том, что заботится о репутации Анны Николаевны, в то время как в действительности пытается эту репутацию разрушить и заставить Мозглякова думать так же, как и она: «Но, по-моему, уж лучше наряды, чем что-нибудь другое, вот как Наталья Дмитриевна, которая — такое любит, что и сказать нельзя. За то ли, что Анна Николаевна ездит по гостям и не может посидеть дома≤ Но, боже мой! Она не получила никакого образования, и ей, конечно, тяжело раскрыть, например, книгу или заняться чем-нибудь две минуты сряду. Она кокетничает и делает из окна глазки всем, кто ни пройдет по улице. Но зачем же уверяют ее, что она хорошенькая, когда у ней только белое лицо и больше ничего≤ <…> Она смешит в танцах, — соглашаюсь! Но зачем же уверяют ее, что она прекрасно полькирует≤ На ней невозможные наколки и шляпки, — но чем же виновата она, что ей бог не дал вкусу, а, напротив, дал столько легковерия. Уверьте ее, что хорошо приколоть к волосам конфетную бумажку, она и приколет» [2, 2; 309–310]
Ребекка Шарп активно использует такой способ речевой манипуляции, как передергивание. Желая стать женой Джозефа, она решила интересоваться Индией, понимая, что Седли это понравится, т. к. он состоял в гражданской службе в Ост-Индской кампании. Подобную же стратегию госпожа Москалева доводит до совершенства, когда внушает своей дочери, что она может спасти человека, которого любит, выйдя замуж за старого князя.
При этом первая дама Мордасова активно использует такой способ речевой манипуляции, как искажение (преуменьшение, преувеличение, нарушение пропорций). Страстно мечтая увидеть дочь женой князя, связывая с одряхлевшим стариком-полукомпозицией свои мечты о блистательной жизни в высшем свете, госпожа Москалева неумеренно льстит князю и искажает истину: «Уверяю вас; я говорю вам как друг, как сестра ваша! Я говорю вам потому, что вы мне дороги, потому что память о прошлом для меня священна! Какая выгода была бы мне лицемерить≤ Нет, вам нужно до основания изменить вашу жизнь, — иначе вы заболеете, вы истощите себя, вы умрете…» [2, 2; 314].
Излюбленным приемом Бекки является переворачивание (замена «черного» на «белое»). Она смеется над меланхоличностью и прямодушием Эмилии, не питает к ней уважения и искренней любви. Однако в письме пишет следующее: «Моя драгоценнейшая, любимейшая Эмилия! С каким смешанным чувством радости и печали берусь я за перо, чтобы написать своему самому дорогому другу! О, какая разница между сегодняшним днем и вчерашним! Сегодня я без друзей и одинока; вчера я была дома, с нежно любимой сестрой, которую всегда буду обожать» [4, 4; 56].
Госпожа Москалева также неоднократно прибегает к этому способу речевой манипуляции. Когда она не может убедить свою дочь выйти замуж за старого князя (Зина считает безнравственным выйти замуж за старика, чтобы ждать его смерти), то Москалева предлагает по-другому отнестись к этому браку: «На это можно взглянуть даже с высокой, даже с христианской точки зрения, дитя мое! Ты сама однажды, в каком-то исступлении, сказала мне, что хочешь быть сестрою милосердия. <…> Если ты не веришь в любовь, то обрати свои чувства на другой, более возвышенный предмет, обрати искренно, как дитя, со всею верою и святостью, — и бог благословит тебя. Этот старик тоже страдал <…> Будь же его другом, будь его дочерью, будь, пожалуй, хоть игрушкой его, если уж все говорить! — но согрей его сердце, и ты сделаешь это для бога, для добродетели! Он смешон, — не смотри на это. Он получеловек, — пожалей его: ты христианка!» [2, 2; 326].
Этот же пример демонстрирует стратегию конструирования, то есть придумывание не существующих в реальности данных.
И у Теккерея, и у Достоевского встречается комбинация различных способов манипуляции. Нужно отметить, что на практике очень трудно бывает разграничить названные способы, тем более что, например, селекция, передергивание могут быть основаны на умолчании.
Искажение информации в речах кукловодов варьируется от откровенной лжи до частичных деформаций, таких, как подтасовка фактов или смещение по семантическому полю понятия. Искажение информации может достигаться самыми разными способами: количественными (преуменьшением, преувеличением, искажением пропорций чего-либо) и качественными (передергиванием и переворачиванием информации).
Ребекка Шарп и Марья Александровна Москалева активно используют как количественные изменения, так и «передергивание информации», привлекая внимание к наиболее выгодному для них источнику информации, свойству предмета или явления, причем порой банальные вещи подаются как величайшие откровения.
Например, Бекки постоянно привлекает внимание к тому, что она бедная и несчастная, чтобы в ответ получить не только сострадание, но и новое кисейное платьице. «Сэр Питт мог бы, конечно, выражаться поделикатнее в диалоге со мной, говорить, скажем, „обманывал“, вместо „обдувал“, но богатым баронетам не приходится особенно стесняться насчет стиля, не то что нам, бедным гувернанткам!» [4, 4; 127].
Очевидное сходство коммуникативных стратегий двух героинь, которые используют в своей речи различные способы речевой манипуляции, позволяет утверждать, что образ госпожи Москалевой вполне мог быть навеян впечатлением Достоевского от чтения романа Теккерея.
Литература:
1. Гениева Е. Ю. Странная судьба У. Теккерея // У. М. Теккерей: Творчество. Воспоминания. Библиографические разыскания. — М., 1989.
2. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 т. — Л., 1972–1990. Т. 2, 23. Далее это издание цитируется в тексте с указанием номера тома и страниц арабскими цифрами.
3. Копнина Г. А. // Речевое манипулирование. — М., 2008.
4. Теккерей У. Собр. соч.: В 12 т. — М., 1976. Т. 4.
